Читать онлайн «Сандинистская революция в Никарагуа. Предыстория и последствия». Страница 38

12 октября 1923 года неожиданно умер президент Диего Чаморро, и его пост занял вице-президент Бартоломе Мартинес. Для американцев этот человек был «темной лошадкой». Ему не очень доверяли, причем главным образом потому, что Мартинес не был коррупционером и его трудно было подкупить. О нем говорили, что он покинул президентское кресло более бедным, чем был до вступления на пост главы государства.

Благодаря высоким ценам на кофе после окончания Первой мировой войны Мартинес смог с помощью возросших таможенных поступлений расплатиться с частью внешнего долга и вернуть Никарагуа Национальный банк и железные дороги. Американцам такая самостоятельность не понравилась, и когда Мартинес объявил о намерении выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах 1924 года, они сочли, что это нарушает конституцию Никарагуа (хотя Мартинес на пост президента до этого не избирался и имел полное право участвовать в выборах).

14 ноября 1923 года США фактически предъявили Никарагуа ультиматум: они заявили, что признают легитимность президентских выборов 1924 года только при выполнении двух условий[209]. Первое из этих условий было вынужденной данью моде: американцы требовали изменить избирательное законодательство и сделать его более демократичным. Только в этом случае США готовы были отозвать в январе 1925 года (после инаугурации нового президента) отряд морской пехоты из Манагуа. В Вашингтоне понимали, что если избирательное недемократическое законодательство останется в неприкосновенности, то за выборами 1924 года наверняка последует вооруженное восстание. Оно было явно не на руку новой республиканской администрации в Белом доме, которая пришла к власти в 1920 году под лозунгами изоляционизма во внешней политике (республиканцы были даже против членства Америки в Лиге Наций).

Второе условие было гораздо более важным и фактически сводило на нет первое. Американцы обусловили вывод своих войск из Манагуа созданием никарагуанской национальной гвардии под руководством американских офицеров (со ссылкой на решения последней центральноамериканской конференции). Гвардия должна была заменить одновременно прежнюю армию и полицию. США боялись, что если либералы победят на выборах (что было более чем вероятно), то армия демократизируется и станет возможной преградой на пути очередной американской интервенции.

При невыполнении этих условий американцы фактически отказывались признать легитимность будущего президента Никарагуа.

Между тем ставший для страны уже одиозной фигурой Эмилиано Чаморро пытался сохранить президентский пост в семье и подумывал опять выдвинуть свою кандидатуру. Но даже американцы понимали, что очередного Чаморро народ не примет.

Тогда консерваторы попытались заключить соглашение с либералами и выдвинуть единого кандидата (то есть сделать выборы безальтернативными). Идея провалилась, и послушная Чаморро консервативная партия опять выдвинула его в президенты. Страна неумолимо скатывалась к гражданской войне.

Либеральная партия, в свою очередь, раскололась на две фракции. Либеральные националисты выдвинули кандидатом Хуана Баутисту Сакасу, врача и уроженца либеральной твердыни – Леона. Сакаса учился в США с 1889-го по 1901 год, имел диплом врача Колумбийского университета (позднее он был одним из руководителей университета Леона) и хорошо говорил по-английски, а значит, являлся для американцев приемлемой персоной на посту президента. Правда, в свое время он поддерживал Селайю, но американцы были готовы простить ему ошибки молодости в обмен на послушание.

Вторая фракция, уступавшая первой влиянием, – либеральные республиканцы – бросила в предвыборную гонку Луиса Кореа.

Американцы увидели в таком раскладе хорошую возможность наконец-то объединить либералов и консерваторов под своим руководством.

Между тем и действующий президент Мартинес вел переговоры с либеральными националистами о создании предвыборной коалиции. Однако американцы 13 июня 1924 года еще раз четко дали понять, что выступают против него, и Мартинес снял кандидатуру[210].

Но затем он вступил с либеральными националистами в союз. В качестве совместной кандидатуры был выдвинут мало кому известный консервативный политик Карлос Солорсано. Его главным достоинством для США было родство с Адольфо Диасом. Сакаса стал кандидатом на пост вице-президента.

Либералам было обещано как минимум два министерских поста в будущем правительстве, пять мест политических руководителей департаментов (то есть глав администрации) и пропорциональное представительство в верховном суде. Либералам резервировали также треть мест в парламенте. Но большинство ключевых постов все равно оставалось за консерваторами. В руках Солорсано был столичный гарнизон. США такая схема устраивала, потому что выводила либералов из оппозиционной ниши и накрепко привязывала их к коррупционной системе, которую американцы создали в Никарагуа.

Чаморро, вопреки советам госдепартамента, из борьбы не вышел, тем более что его решила поддержать часть консерваторов, отколовшаяся после союза Солорсано с Сакасой от этого блока. Проблему Чаморро очень верно отразил мексиканский журналист Немесио Гарсиа Наранхо: «…у бедного Чаморро был единственный дефект – тот же, что и у сапожной щетки, которая после длительного употребления загрязняется»[211].

Солорсано и Сакаса одержали на выборах 1924 года победу[212]. Американцы стали спешно формировать национальную гвардию, так как все еще сомневались в прочности новой либерально-консервативной коалиции.

4 января 1925 года состоялась инаугурация Солорсано. Уже через три дня американский временный поверенный в Манагуа передал ему план по организации национальной гвардии и заручился согласием нового президента на назначение командующим гвардией американского майора Кейзера[213]. Солорсано сам попросил оставить в Манагуа американскую морскую пехоту до тех пор, пока первые отряды национальной гвардии не будут готовы к боевым действиям. Поверенный в делах США отмечал, что Солорсано «действительно крайне озабочен» возможностью вывода морской пехоты уже в январе 1925-го и просит отложить его (госдепартамент вначале полагал, что морская пехота покинет никарагуанскую землю 9 февраля).

7 января Солорсано направил госсекретарю личную ноту с просьбой отложить вывод американских войск до начала функционирования национальной гвардии. Госдепартамент ответил, что «несколько удивлен», так как о выводе войск сразу после выборов было объявлено еще за год до этого[214]. Американцы все же милостиво согласились оставить в Манагуа отряд морской пехоты не долее, чем до 1 сентября 1925 года – но только в интересах «процветания» Никарагуа.

В феврале 1925-го США передали Никарагуа свой план по организации национальной гвардии, согласно которому в новой «армии» должно было состоять всего-навсего 23 офицера и 392 солдата и сержанта, не считая американского персонала. При этом гвардия заменяла собой полицию, армию и военно-морской флот. Правда, в будущем при необходимости численность гвардии можно было бы увеличить[215]. Подготовку гвардии за счет никарагуанского бюджета должны были осуществлять американские офицеры.

Даже посланник США был поражен этим планом, отметив, что он вызовет недовольство других центральноамериканских государств, так как создается впечатление, что американцы, уходя из Никарагуа, на самом деле там остаются, пусть и в другом обличии. Сомневался и Солорсано, но его предупредили нотой государственного департамента от 11 марта 1925 года: если он немедленно не согласится, морская пехота США покинет Манагуа.

14 мая никарагуанский конгресс утвердил американский план по созданию национальной гвардии. Правда, в законе ничего не говорилось о том, что гвардию создадут американцы, но Солорсано предупредил посланника США, что это было сделано с оглядкой на общественное мнение и что на самом деле в плане ничего не изменится, а участие американцев будет оформлено обменом нот.

Лишь 1 августа 1925 года морская пехота США покинула Манагуа. Над столичной крепостью «Марсово поле» впервые за 12 лет был поднят не американский, а никарагуанский флаг.

Вопреки сожалению Солорсано, обычные никарагуанцы не испытывали к уходящим американцам никаких теплых чувств. Американцы вели себя в Манагуа вызывающе, особенно в нетрезвом виде. Морские пехотинцы США постоянно становились героями пьяных драк в барах Манагуа, где они активно приставали к местным женщинам. Командир отряда оправдывался, что не имеет необходимого оборудования, чтобы заняться со своими подчиненными атлетическими видами спорта. 8 декабря 1921 года во время пьяной драки морской пехотинец застрелили полицейского. После этого американцам пришлось организовать патрулирование города, чтобы вовремя извлекать из баров своих подвыпивших соотечественников. В январе 1922 года пришлось направить в Манагуа подкрепление (97 морпехов и моряков), так как ненависть никарагуанцев стала практически открытой.