Читать онлайн «Теория и методология когнитивной истории». Страница 3

Профессиональное сообщество историков находится в ситуации смены парадигм. Мы говорим не о парадигме лишь в узком науковедческом смысле – как разделяемой сообществом господствующей дисциплинарной концепции или нормативов принятого способа исследовательской деятельности, но прежде всего – о парадигме в более широком философском смысле, как общем для сообщества видении своего объекта и его соотнесенности с мировым универсумом, о предмете истории как науки и о пределах ее познавательных возможностей. По отношению к философии исторического познания следует говорить не столько о смене, сколько о сосуществовании и противоборстве двух взаимоисключающих парадигм. Одна из них, неотделимая от массового повседневного исторического сознания, опирается на многовековую традицию и в новейшее время идентифицирует себя с философией уникальности и идиографичности исторического знания, исключающего перспективу поиска закономерности и видящего организующий момент такого знания лишь в ценностном выборе историка как познающего субъекта. Другая парадигма истории как строгой науки, стремящаяся выработать совместно с науками о природе и науками о жизни общие критерии системности, точности и доказательности нового знания, не общепризнана и представлена исключениями. Сосуществование двух парадигм само должно стать предметом теоретического осмысления как особое поле напряженности в рамках общегуманитарного и естественно-научного познания. Вне такого осмысления остаются нерезультативными и повсеместные дискуссии о моделях университетского образования, поскольку наличие двух парадигм формирует на протяжении столетия различные модели профессионального исторического и, шире, гуманитарного образования. В силу своей адекватности повседневному историзму массового сознания парадигма нарративной логики преобладает в мире. Достаточно вспомнить о том, как представляет свою науку сообщество в преподавании в общеобразовательной школе. История преподается не как наука или научный метод, но как набор достигнутых знанием утверждений, сопровождаемых оценочными суждениями, ориентированными не на обсуждение, но на усвоение. Конечно, история рассказывается детям разных стран современного мира по-разному, но в общих рамках нарративной логики – передачи готового, уже достигнутого и многократно воспроизводимого набора знаний. Наука же, напротив, есть прежде всего способ добывания нового знания: современность, общество осознает проблему, наука история соотносит ситуацию с ситуациями исторического опыта, что выявляет как постоянные составляющие, так и особенности современной проблемы.

Соответственно строится и должна строиться образовательная модель для формирования гуманитария, способного предложить новое понимание смысла проблемной ситуации.

Конфликтный потенциал глобальной истории развертывается таким образом, что не оставляет перспектив для традиционного констатирующего знания, лишь обостряя противостояние разных нарративов, не открывая простора для выявления общечеловеческих параметров исторического процесса. Напротив, парадигма истории как строгого знания открывает путь для новых интерпретаций, для исторической компаративистики, для исследования общих механизмов, порядка вещей реального мира и познавательных инициатив человеческого разума. История возможна и перспективна как наука, чьим предметом остаются возможности и пределы человеческого мышления, а эмпирическим объектом является совокупность созданных человеческим мышлением продуктов интеллектуальной деятельности.

Способ выхода на новый уровень зрелой науки (Гуссерль) давно обозначен и аргументирован основателями феноменологии. Зрелая наука (Гуссерль) формирует в своей системе особую предметную область – учение о науке, осуществляя мониторинг своих познавательных стратегий и методологий. Учение о науке в этом смысле формирует и образовательную модель, обучая прежде всего методу в его достигнутых нормах и перспективах, поэтому теория и методология истории как науки вполне могут быть представлены и в виде университетского курса, что в свое время и было сделано основателем феноменологической концепции теории и методологии истории.

Наукоучение как предмет рассматривает познавательные возможности для изучения системного мирового универсума (философии науки), прослеживает динамику познавательных методологий в ее связи с реальностью (история науки) и тем самым стимулирует развитие научного познания.

Представляемая книга имеет своим предметом теорию и методы истории как науки среди других наук, стремящихся к достижению точного знания. История рассматривается как наука, чей предмет – феномен человеческого мышления, человеческого познания, реализовавшего себя в ходе целостного и единого исторического процесса. Поскольку это мышление выразило себя вовне, реализовало себя тем или иным образом, оно может стать в определенной мере познаваемым. История человеческого мышления (когнитивная история) есть наука о человеке мыслящем и творческом, ежеминутно формирующем свою рукотворную, человеческую новую реальность. Понятая таким образом, наука история имеет свои возможности и пределы познания, сопоставимые с возможностями и пределами наук о природе и жизни. История как когнитивная наука рассматривается в книге со стороны ее теоретических оснований (гл. 1–2), динамики становления ее метода (гл. 3), со стороны ее исследовательских проблем и методов исследования и преподавания (гл. 4–5).

В историческом процессе всего интереснее сам человек, его деятельность и мышление, его опыт постижения смысла, который он овеществляет в создаваемых им интеллектуальных продуктах. Человеческое мышление может быть познано в той мере, в какой человек захотел и смог запечатлеть свои мысли вовне, в продуктах своего творчества. Окружающая действительность меняется, меняется и человек, но универсальная потребность в постижении смысла сохраняется.

Наблюдая в рамках своих возможностей признаки происходящих в реальной действительности процессов и постигая механизмы их взаимодействий («смысл происходящего»), индивид соответственным образом выстраивает свою деятельность. При этом он фиксирует этапы своего целенаправленного поведения, создавая вещи. Вещь в данном определении характеризует свою материальность и свою структурированность, что и фиксирует ее информационный ресурс, который может быть закодирован в виде изображающих знаков или обозначающих символов или их сочетаний. Константность, устойчивость бытования эмпирической вещи изначально создает условия для опосредованного информационного обмена, что делает возможным живое функционирование человеческого сообщества. Следовательно, человек имеет условия для познания другого, себе подобного, как на повседневном, бытовом уровне, так и на уровне научного познания.

Вот тогда возникает возможность для науки, исследующей ретроспективу, через интеллектуальный продукт понять проект, замысел, ради которого осуществлялась деятельность, установить, как постигал смысл своей реальности исторический человек, понять также и смысл его выбора. И следовательно, появляется возможность приблизиться к тайне человеческого мышления, тайне внутреннего мира другого человека. Он был таков же, как и все люди, но в то же время совершено другой, и действовал он, осуществляя свой выбор в условиях реальности. Она, в свою очередь, в фундаментальных параметрах бытия всегда та же, но в то же время совершенно иная.

Постижение человеческого мышления и его опыт на всем протяжении существования человечества есть главная проблема науки вообще. Но только одна из наук рассматривает в качестве своего эмпирического объекта всю совокупность интеллектуальных продуктов, когда-либо созданных целенаправленно и осознанно в ходе исторического процесса. Предмет этой науки – человеческое мышление, человеческое познание, в той мере и поскольку оно являет себя в деятельности. Это – когнитивная историческая наука.

В данной главе поставим следующие вопросы, которые далее будем рассматривать с разных сторон на протяжении всей книги: возможность эмпирической науки о человеческом мышлении: проблема соотношения деятельности и ее интеллектуального продукта: параметры изучения исторического процесса путем интерпретации реального, единого и целостного макрообъекта.

Современные науки выделяют в качестве центральной проблемы процесс познания, процесс человеческого мышления. Импульсом для выхода данной проблемы на новый, а, по существу, – на междисциплинарный уровень, стало развитие компьютерных технологий. В ходе исследования связей человека и машины, первоначально развивавшегося на технологическом уровне, возникла идея о том, что между человеческим мышлением и работой компьютера существуют некоторые аналогии. Возникло такое понятие, как «компьютерная метафора», в рамках которого работает целое направление – так называемое направление искусственного интеллекта. В процессе исследования работы компьютера используются такие понятия, как ввод информации, ее преобразование, ее сохранение. Появилось даже понятие «компьютерная память», под которой имеется в виду сохранение информации. Продолжает эту схему выведение конечного интеллектуального продукта на выходе системы. Аналитики увидели в этой аналогии определенную возможность схематически представить модель информационного процесса, которая существует в человеческом организме. Внешнее сходство состоит в том, что мыслящее существо получает информацию извне, по-видимому, определенным образом перерабатывает ее и в результате каких-то преобразований выдает новый готовый интеллектуальный продукт. Заметим, что на языке компьютерных технологий любое произведение выступает именно как продукт.