Читать онлайн «Страсти по революции: Нравы в российской историографии в век информации». Страница 26

И последнее. Ошибочно толковать мои слова о необходимости преодоления негативного образа России и стереотипов так, как это делает П.П. Щербинин, — как призыв искажать историческую реальность ради положительного имиджа отечества. Уверен: П.П. Щербинин это прекрасно понимает. Но уж очень удобный случай пафосно и выигрышно заявить о себе как о поборнике свободы творчества и заработать дивиденды на критике непопулярной у историков идеи о создании комиссии по фальсификации истории. В отличие от П.П. Щербинина, полагающего, что «историк не должен быть терзаем постоянной “внутренней цензурой”», я уверен в обратном — историк должен терзаться внутренней цензурой: надежна ли его источниковедческая база, адекватна ли методология, адекватны ли фактам его выводы, все ли он сделал для получения объективной картины, справедливо ли он оценил труд своих коллег. Без этого наука перестает быть наукой.

Кроме того, историк не может быть стерильным, т.е. отказаться от своего «я», от своих интеллектуальных ориентации и политических пристрастий, независимо от того, рассказывает ли он читателю об этом в предисловии к своей книге или нет. Кто утверждает противное, тот лукавит. Искажающего влияния пристрастий исследователь может избежать единственным способом — соблюдением хорошо всем известных требований научной методологии, а не отказом от своего «я». Любовь к отеческим гробам никогда не мешала историкам писать превосходные работы. Все выдающиеся российские историки, так же как немецкие, французские, американские, английские и других национальностей, были патриотами — в хорошем смысле этого слова — своей страны. И в этом не только нет ничего дурного, но заключается и благо: стерильность, как кастрация, ведет к бесплодию.

«Всегда найдутся эскимосы, которые выработают для жителей Конго Указания, как вести себя при самой страшной жаре».

Моим студентам я предлагаю домашнее задание — дать социальную интерпретацию какой-нибудь жанровой картины XIX — начала XX в. Концептуально ответы похожи, поэтому за недостатком места приведу один. 

В 1878 г. В.Е. Маковский написал ставшую известной картину «Друзья-приятели». Четверо немолодых друзей собрались на вечеринку, чтобы обсудить последние новости, закусить, вспомнить молодость, но главным образом ради пения. Трое с большим чувством поют под аккомпанемент гитары, четвертый непринужденно беседует с молодой аккуратной симпатичной пышущей здоровьем служанкой. Картина проникнута юмором, настроением благодушия и дружбы, ностальгией по ушедшей молодости. Что же увидела на картине студентка (Мария X., 1-й курс, 25.04.2010)?

«Уже само название картины “Друзья-приятели” говорит о полном равнодушии изображенных к общественным вопросам, так волновавшим тогда передовые круги, о праздном, никчемном образе жизни людей мещанской среды. И Маковский это хорошо чувствует и видит. И именно эта праздная обстановка изображена на картине. Изображенные на ней четыре мещанина ведут бесполезную жизнь, проводя ее в праздниках и увеселениях. И представленная перед нами женщина-служанка олицетворяет вынужденный прислуживать им низший класс. Маковский показывает нам разницу между проводящими никчемную жизнь мещанами и страдающими под их гнетом слугами».

Увидеть в этой картине проявление классового антагонизма можно только в том случае, если голова натренирована на соответствующее восприятие и наполнена соответствующими стереотипами и установками. Это явление хорошо объясняет теория когнитивного диссонанса, утверждающая: факты игнорируются, если они противоречат установкам; люди стараются избегать информации, противоречащей или вступающей в диссонанс с их точкой зрения, отдавая предпочтение той, которая соответствует и поддерживает их собственные подходы, и таким образом сохраняют внутреннюю гармонию и психологический комфорт{184}. В нашем случае искаженное восприятие исторической действительности порождено кризисной парадигмой — представлением о России периода поздней империи как стране, находившейся в состоянии всеобщего перманентного кризиса.

Рецензия А.В. Островского (далее — А.О.) является, на мой взгляд, хорошей иллюстрацией того, как профессиональный историк с докторской степенью мыслит стереотипами и находится во власти господствующей парадигмы даже в большей мере, чем студент. Почему в большей? Дольше учился, и за несколько десятков лет стереотипы стали его второй натурой. Именно они мешают ему увидеть в исторической действительности то, что противоречит парадигме, и искажают все, что ей противоречит.

В случае с моим оппонентом положения усугубляется тремя обстоятельствами.

Во-первых. Содержание и методология рецензируемой книги во многих случаях выходит за пределы его компетенции. Он не имеет представления об исторической антропометрии и слабо ориентируется в методике статистического анализа. Даже его знания в аграрной истории, которой он занимался в молодости, в значительной степени устарели.

Во-вторых. Последние 20 лет оппонент переквалифицировался из историка-аграрника в историка-детектива и стал искать черных кошек в черных комнатах — следы КГБ и спецслужб во всех событиях новейшей истории России. Очевидно, эта трудная работа сильно повлияла на его исторические представления, а главное, на его исследовательскую манеру. Занимаясь проблемами, не обеспеченными источниками, более того — обеспеченными фальшивыми источниками, он перешел из царства научной истории в виртуальное царство спекуляций, домыслов и инсинуаций, где не является грехом очернить или оболванить известного политика, литератора или ученого, придумать несуществующие факты. Один пример из лаборатории рецензента. В одной из своих книг он приписывает М.С. Горбачеву следующие слова: «Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма. Именно для достижения этой цели я и использовал свое положение в партии и стране. Когда я лично познакомился с Западом, я понял, что не могу отступить от поставленной цели. А для ее достижения я должен был заменить все руководство КПСС и СССР, а также руководство всех социалистических стран»{185}. Каков источник? Ссылка на популярные книги отставного разведчика Р.С. Красильникова и журналиста-международника Б.И. Чехонина; у того и другого никаких ссылок вообще нет. По словам первого, эти слова якобы сказаны «с трибуны в Американском университете в Анкаре в 1999 году», по словам второго — «в 2000 году на семинаре американского университета в Турции». Каким нужно обладать легковерием и безответственностью, чтобы выдавать басни за факты и поверить, что М.С. Горбачев мог публично об этом сказать?! И подобных примеров в его исторических детективах множество. Вероятно, по-другому писать А.О. уже не может. Этот новый стиль в полной мере проявился и в рецензии.

В-третьих. А.О. в высшей степени тенденциозен. Возможно, в случае со мной движет им не личная неприязнь, а стиль его мышления и душевная потребность разоблачать.

Таким образом, рецензия, на мой взгляд, — это гремучая смесь советских стереотипов, недостаточной компетенции в проблемах, затронутых в рецензируемой монографии, тенденциозности и страсти к разоблачениям, спекуляциям и домыслам. В своем ответе я постараюсь это доказать.

Я заинтересовался исторической антропометрией в начале 1990-х гг. Моя первая статья, где эта проблематика в какой-то степени затронута, опубликована в 1995 г., книга в 2010 г. — после 15 лет работы в этой новой для меня области исторического знания. При этом я имел за спиной специальную подготовку в области математической статистики. Островский же полагает: необязательно владеть предметом рецензируемой книги.

Кто виноват: биология или Миронов? Закономерность, согласно которой уровень жизни в решающей степени влияет на изменение антропометрических показателей, установлена биологами. А.О., наверное, понимает: оспаривать биологические законы бесперспективно. Но если заявить: Миронов, а не биологи, утверждает наличие этой закономерности, то тогда спорить легко. Поэтому читателю незаметно для него внушается: «Рост взрослого человека, по мнению Миронова, отражает условия его жизни с момента рождения до времени физического созревания» (А.О., с. 121 — здесь и далее ссылка на статью А.О. в «Вопросах истории», 2010, № 10). «По мнению Миронова, рост человека “зависит от чистой разницы между потребленной и израсходованной энергией в течение всей предшествующей жизни”» (А.О., с. 119). «“Из этого следует, — утверждает Миронов, — что высокие люди… в массе своей лучше питались, имели лучший уход, меньше болели и т.д., то есть в массе обладали более высоким уровнем жизни, чем люди низкого роста”» (А.О., с. 119). Еще раз заявляю: к моему сожалению, не мне принадлежит честь открытия зависимости между длиной тела и уровнем жизни. В ходе огромного числа экспериментов биологи установили: хотя наследственность объясняет 80–85% длины тела, изменения роста объясняются именно переменами в условиях жизни.