Читать онлайн «История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I». Страница 55

Иван IV умело использовал социальную демагогию, представляя свои репрессии, как гонения лишь против «верхов» и в защиту «низов» общества, сумев ввести в заблуждение не только многих современников, но и некоторых потомков (хотя, по примерным подсчётам, на каждого погибшего в годы террора боярина приходилось два-три дворянина и полсотни простых людей). Царь нередко обращался (как при учреждении опричнины) к «простому люду», порой устраивая казни наиболее одиозных представителей своего окружения и списывая на них все бесчинства и «перегибы». Миф о «добром царе» и «злых боярах», столь глубоко вошедший в русский менталитет, восходит именно к эпохе Ивана IV. Иван не раз умело натравливал «меньших людей» на знать, укрепляя свою власть, пополняя казну и выставляя себя защитником всех слабых и убогих от притеснителей – бояр, воевод и дьяков.

Английский посол в Москве Джильс Флетчер, посетивший Русь во времена Ивана Грозного, так описывал тактику Ивана IV в делах управления: «О мерах к обогащению царской казны имуществом подданных. Не препятствовать поборам и всякого рода взяткам, которым князья, дьяки и другие должностные лица подвергают простой народ в областях, но дозволять им всё это до окончания срока их службы, пока они совершенно насытятся; потом выставить их на правёж (или под кнут) за их действия и вымучить из них всю или большую часть добычи (как мёд высасывается пчелой), награбленной ими у простого народа, и обратить её в царскую казну, никогда, впрочем, не возвращая ничего настоящему владельцу, как бы ни была велика или очевидна нанесённая ему обида… Показывать людям публичный пример строгости к должностным лицам… дабы могли думать, что царь негодует на притеснения, делаемые народу, и таким образом сваливать всю вину на дурные свойства его чиновников».

Опричнина была не только «государством в государстве», личной гвардией царя и огромным механизмом перераспределения собственности (в пользу царских «слуг»), но своеобразным религиозным «орденом» (со своими «игуменами, иереями, пономарём, звонарём»). В опричных мероприятиях царя проглядовало нечто глумливо-сатанинское: смесь молитвы и скоморошества, зверств и благочестия, оргий и покаяния, кощунства и набожности. Не случайно население часто называло опричников «кромешниками» («опричь» – «кроме» напоминает об адской «тьме кромешной»), то есть «сатанинским воинством», посланным русскому народу за его бесчисленные грехи, видя в них (но не в царе!) служителей абсолютного зла, метафизического небытия, одержимых ненавистью к миру.

По словам С.Т. Жуковского и И.Г. Жуковской, созданное Иваном IV опричное войско «представляет собой по сути военно-монашеский орден, целиком и абсолютно подчинённый государю – единственному ответчику перед Богом за все дела подданных». Опричники были людьми, полностью вырванными и изолированными от общества, а потому полностью зависящими от гнева и милости государя, стоящими вне любых человеческих и божественных норм. По словам В.Я. Хуторского: «Опричник мог подбросить земскому в лавку свою вещь и обвинить его в воровстве, заговорить с земским и обвинить его в том, что он сказал «поносное слово». Руководствуясь царским указанием «судите праведно, наши виноваты не были бы», судьи неизменно принимали решения в пользу опричников… Опричники рыскали по городам и сёлам, хватали тех, на кого падал царский гнев, громили их дворы, насиловали их жён и дочерей… Приговоры выносились заочно, на эшафот выводили немногих. Осуждённых, как правило, убивали дома или на улице. На труп боярина опричники клали записку с указанием его «вины». Других признаков, что совершилось не преступление, а правосудие, не существовало».

Убийства совершались хаотично, массово и изощрённо. Князь М. Репнин был казнён по дороге в церковь за отказ плясать на пиру в шутовской маске, а боярин Д. Овчинин – за ссору с царским фаворитом и любовником опричником Фёдором Басмановым. Самому же Фёдору Басманову Иван Грозный повелел в знак преданности зарезать собственного отца, что он и сделал – после чего и сам был казнён. (Иван IV ценил послушание, но любил и изуверски «поразвлечься»).

Вскоре после учреждения опричнины начались массовые казни аристократии. При этом истреблялись родственники казнимых, включая жён и детей, а также их слуги.

22 марта 1568 года митрополит Филипп (из рода дворян Колычёвых) в Успенском соборе публично осудил злодеяния опричнины и отказал царю в благословении. Опричники немедленно схватили бояр митрополита и забили их насмерть железными палицами. Царь казнил нескольких видных членов Боярской Думы и около тысячи их слуг, дворовых людей, крестьян или родственников. А потом, по его приказу, церковный собор, выслуживающийся перед государем, низложил митрополита Филиппа и сослал в Отроч монастырь под Тверью, где он вскоре был задушен Малютой Скуратовым по велению царя. Многие служилые люди, попавшие в опалу, были переселены в Казанский край, а их имения отошли к опричникам.

В 1569 году Иван IV приказал своему двоюродному брату князю Владимиру Андреевичу вместе с его женой и дочерью принять яд; одновременно опричниками были убиты заточённая в монастырь мать князя и ещё 12 монахинь.

В 1569 году царь получил долгожданный донос на новгородцев, обвинявший их в измене. И опричное войско во главе с неистовым царем выступило в поход. Это нашествие государя завоёванной его предками Московии на свои же города было пострашнее Батыева. По дороге были разгромлены Клин, Тверь, Верхний Волочёк и Торжок, перебиты тысячи их жителей. В январе 1570 года начался погром Новгорода, который продолжался более месяца и в ходе которого было убито от десяти до пятнадцати тысяч человек. В деревнях Новгородской земли зверствовали шайки опричников, убивавшие жителей, опустошавшие помещичьи усадьбы. В Новгороде опричники обливали жителей горючей смесью и поджигали, сбрасывали в проруби Волхова. Вырезались и насиловались женщины, уничтожались дети и духовенство, всё их имущество было отнято.

Опричник-немец Генрих Штаден с удовольствием вспоминал, что вернулся из Новгорода «с 49 лошадьми, из них 22 были запряжены в сани, нагруженные всяким добром» (а ведь он был рядовым членом опричного войска!). Современный историк Р.Г. Скрынников так описывает новгородский погром. Опричники «произвели форменное нападение на город… Они разграбили новгородский торг и поделили самое ценное из награбленного между собой. Простые товары, такие, как сало, воск, лён, они сваливали в больше кучи и сжигали. В дни погрома были уничтожены большие запасы товаров, предназначенных для торговли с Западом. Ограблению подверглись не только торги, но и дома посадских людей… Горожан, которые пытались противиться, убивали на месте. С особой жестокостью царские слуги преследовали бедноту. Вследствие голода в Новгороде собралось множество нищих. В сильные морозы царь велел выкинуть их всех за ворота города. Большая часть этих людей погибла от холода и голода». После разгрома гордый Новгород уже не смог оправиться и превратился в небольшой захолустный уездный городок, утратив значение второго города Руси.

А 15 июля 1570 года в центре Москвы состоялись массовые публичные казни, в ходе которых было зверски замучено более ста человек, обвинённых в государственной измене и других преступлениях (которых они не совершали). В центре Москвы, при массовом скоплении народа, были поставлены виселицы, разложены орудия пытки: печи, сковороды, иглы, котлы, кнуты, железные когти. Были замучены и убиты почти все ключевые деятели центрального аппарата московской бюрократии – дьяки к подьячие. Перед смертью людей зверски пытали: резали на куски, варили в котлах, сажали на кол, вспарывали животы, сдирали кожу, отрезали языки и носы, выкалывали глаза… Роли палачей лично исполняли сам царь, его сын Иван Иванович, опричники, бояре и воеводы (многие из которых вскоре тоже сложили свои головы на плахе или колу). Государь дал волю своей богатейшей палаческой фантазии. Так, дьяка Фуникова не торопясь, поочередно обливали то кипятком, то холодной водой. Затем жён и дочерей казнённых «просто» и без затей утопили в реке рядом с Красной площадью.

Вскоре Иван IV (в целях профилактики) казнил вождей опричнины: князя Вяземского, князя Черкасского, Грязного, Алексея Басманова.

В 1571 году на опустошённую и обескровленную террором страну обрушились: эпидемия чумы, голод и нашествие крымского хана Девлет-Гирея. Опричное войско разбежалось при приближении врага: воевать со «своим» мирным населением было куда проще, привычнее, выгоднее, приятнее и безопаснее, чем с воинственными татарами. По словам Л.Н. Гумилёва: «Убийцы безоружных, они оказались неспособными сражаться с вооружённым и сильным врагом». Многочисленные перебежчики из Московии, имевшие немалые претензии и счёты к царю, помогали татарам в их продвижении, показывая лучшие пути и броды. Хан подошел к Москве и сжёг город, а на обратном пути разорил ещё сорок городов и увёл десятки тысяч пленных. Современники событий и ближайшие потомки считали произошедшее Божьей карой за злодейства опричников.