Читать онлайн «Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…». Страница 72

Не правда ли, все это похоже на начало нынешнего кризиса? Схожим образом развивался кризис и дальше.

Как и при нынешнем кризисе, в самом начале того мирового кризиса резко упали цены на энергоносители (на уголь и нефть: в 1902 году более чем в два раза против уровня 1900 года). Затормозился процесс учреждения акционерных обществ. Потерпели крах многие банки. Кризис сопровождался многочисленными банкротствами, резким падением курсовой стоимости акций всех крупнейших предприятий — 60–87 % (например, акции Путиловского завода упали на 67 %). Начала снижаться зарплата.

Течение кризиса также обострялось многомиллионными крахами. Резко упало производство в металлургической, нефтяной и других отраслях, сократилось железнодорожное строительство (хотя Великий Сибирский Путь все же продолжал строиться рекордными для всего XX века темпами).

Уже в 1901 году приняла огромные размеры безработица. К концу 1902 года в отдельных промышленных центрах на крупных фабриках и заводах было сокращено до одной трети и даже до половины рабочих. Заработная плата рабочих повсеместно упала.

В конце 1903 года российская промышленность понемногу начала выходить из кризиса, в отдельных отраслях промышленности начали отмечаться небольшие признаки устойчивости и даже улучшения. Однако Русско-японская война и революция 1905–1907 гг. не позволили России, подобно другим странам Европы, выйти из кризиса в 1904–1905 гг. 1904–1907 гг. в России — это время депрессии, граничащей с кризисом.

Итак, в России с 1903–1904 гг. промышленно-финансовый кризис начинает постепенно ослабевать, но социальное напряжение растет. Причем не столько по экономическим причинам (хотя, конечно, и они имели место), сколько из-за политических действий и террора революционеров (эсеров и большевиков).

Промышленный кризис, безработица — все это, конечно, вызвало обострения рабочего движения. Хотя царские власти, по примеру Бисмарка в Германии, старались быть посредником между фабрикантами и рабочими, но в условиях кризиса борьба рабочих стала принимать все более радикальный характер. Под влиянием революционных партий рабочие от экономической борьбы стали переходить к политическим стачкам. Начались демонстрации, возникли политические требования о демократических свободах, а революционеры извлекли на свет лозунг «Долой царское самодержавие».

Как это ни удивительно звучит после семидесяти лет советской власти, царское правительство при Николае II в экономической борьбе капитала с трудом всегда было определенно на стороне рабочих — в тех случаях, когда они выдвигали чисто экономические требования, не прибегая к стачкам и забастовкам, которые были запрещены (с 1886 до 1906 года). Но и на забастовки царское правительство реагировало не только и не столько репрессиями и арестами зачинщиков, сколько попытками решить возникшие проблемы. Когда в 1896 году произошла большая забастовка на петербургских текстильных заводах, правительство создало специальную комиссию для изучения основных причин забастовочного движения, а министр финансов Витте, вызвав к себе представителей фабрикантов, разразился по их адресу гневной речью, в которой сказал [79]:

Вы вряд ли можете себе представить правительство, более благосклонное к промышленности, чем настоящее. Но вы ошибаетесь, господа, если воображаете, что это делается для вас, для того, чтобы облегчить вам наибольшую прибыль; правительство, главным образом, имеет в виду рабочих; этого вы, господа, кажется, не понимаете, иначе последняя стачка не случилась бы. Доказательство тому — что стачка пощадила те заводы, владельцы которых сумели установить отношения между рабочими и хозяевами приличнее и гуманнее.

А попытки возражений Витте резко оборвал:

То, что вы собираетесь сказать, не ново; я собрал вас не для того, чтобы выслушать и научиться, а чтобы сказать вам свое мнение [79, гл. 3].

Правый публицист Цион, издававший в Париже брошюру за брошюрой против министра финансов Витте, по этому поводу не преминул написать: «Во Французской республике осудили Жореса и редакторов газет за призывы к стачке. А в самодержавной России министр своими речами может безнаказанно поощрять рабочих к новой стачке!» [79, гл. 3]. Между тем трудно было обвинять Витте в пренебрежении интересами промышленности; он, однако, считал, что власть должна быть не стороной, а арбитром в этом споре, хотя и держался мнения, что во время забастовок, да еще с политической подоплекой, никакие уступки с государственной точки зрения недопустимы.

А в 1904 году петербургский градоначальник генерал Фуллон, это «государево око» в столице, выступив на открытии нового отдела Общества фабрично-заводских рабочих, без обиняков высказал пожелание, чтобы рабочие «всегда одерживали верх над капиталистами!» [79, гл. 10].

В 1903 году царским правительством был издан всероссийский закон о материальной ответственности предпринимателей за несчастные случаи с рабочими на производстве. Однако главная стратегическая инициатива царского правительства в те первые годы кризиса была связана с попыткой перевести рабочее движение в тред-юнионистское русло (по английскому образцу), придав рабочему движению широкие и сильные организационные формы и в то же время исключив из него революционные элементы. Речь идет о том, что революционеры называли зубатовщиной.

Сергей Васильевич Зубатов (1864–1917) в 1896–1902 гг. был начальником Московского охранного отделения. По долгу службы Царю и согласно своим принципам он создал на свой страх и риск огромную сеть легальных рабочих организаций по всей Российской империи с ключевыми центрами в Москве, Петербурге, Киеве, Харькове, Екатеринославле, Николаеве, Перми, Минске, Одессе, Вильнюсе, Гродно, Бобруйске, чем вызвал негодование и революционеров, и промышленников, и дворянства, и некоторых лиц императорского двора. Зубатов был инициатором создания на предприятиях комитетов по разрешению трудовых споров и, фактически, стал основателем профсоюзного движения в России в своем стремлении вывести рабочих из-под влияния революционеров и организовать легальное экономическое рабочее движение, приносящее пользу как государству, так и рабочим. В 1901 году в Москве была создана первая такая организация — Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве, а вслед за этим событием появились Совет рабочих механического производства Москвы, Общество взаимной помощи текстильщиков, а также Независимая еврейская партия (для проведения аналогичной политики в еврейской среде). Такое направление деятельности в экстремистской литературе тех лет (а затем в СССР) получило название «политика полицейского социализма» или «зубатовщина». Одновременно и параллельно Зубатов создал разветвленную сеть своей агентуры в революционных организациях, которая работала чрезвычайно эффективно. Революционеры скрипели зубами.

Сначала у царского двора были сомнения в верности предложенного Зубатовым управляемого сверху социал-демократического (вернее, трейд-юнионистского, английского типа) пути развития рабочего движения, однако вскоре сам Николай II стал поддерживать это начинание. Конечно, вследствие особенностей того времени (необходимости одновременной борьбы с революционерами-террористами), это движение управлялось охранным отделением полиции — но это своеобразие нисколько не оттолкнуло широкие массы рабочих и до 9 января 1905 года было очень успешно. Рабочие сами не допускали в свои организации не только радикальных революционеров, но и социалистов!

Что же касается самого Зубатова, то он, в силу своих служебных обязанностей, зная об упорной подготовке международными террористическими организациями революционного взрыва в российском государстве, предпринял гениальную попытку избежать этой катастрофы. К чему разрушать тысячелетнее государство, проливать потоки крови, если требуется лишь некоторое перераспределение национального богатства? Организуется легальное, мирное рабочее движение — то, что позже стало профсоюзами. В это же время, используя служебный и личный авторитет, опираясь на поддержку Столыпина (тогда еще не министра, но активного политика), Зубатов склоняет работодателей: «Пойти на уступки, чтобы не потерять все!» На дикий молодой российский капитализм надевается первая уздечка. Полиция на мирных демонстрациях и митингах с экономическими требованиями выступала на стороне рабочих, охраняя их не только от провокаций эсеров и большевиков, от экстремистов, но и от нападок со стороны некоторых недовольных всем этим капиталистов.