Читать онлайн «Первые Романовы». Страница 71

Высший и низший клир разошлись по этому вопросу, причем первый разделял вкус казацких вождей к независимости, а второй держался общего дела с народными массами, предпочитавшими грубость московских воевод дикой фантазии Брюховецких и Дорошенко.

Ромодановский разыграл какие-то выборы, доставив титул гетмана Многогрешному; совет казаков, собранный в Глухове, послушно высказался за поддержку воевод в вновь утвержденный в качестве управителя киевской митрополии и заменивший собою Мефодия, заточенного в монастырь, Баранович, притворившись удовлетворенным и готовым к услугам, рассыпался в новых изъявлениях своей признательности. Вскоре ему пришлось доказать ее на деле. Многогрешный, хотя и находясь под бдительным надзором Адамовича, в свою очередь стал прислушиваться к предложениям Дорошенко и Тухальского. Когда его люди отказались следовать за ним в ночь на 13 марта 1692 г., гетман был сослан, благодаря государственному перевороту, в оковах, сначала в Москву, а оттуда в Сибирь. Он уступил свое место другой московской креатуре, Ивану Самойловичу, но власть последнего была уже значительно ограничена.

То был, собственно говоря, конец гетманства в том смысле, какой ему придавал Богдан Хмельницкий, и Барановичу стоило такого труда от него отказаться, что он не противостоял искушенно завязать сношения с Дорошенко. Москва тоже этому не противилась, так как ей всегда улыбалось держать Польшу в затруднительном положении. Во время этих переговоров управитель киевской митрополии и правительство, которому он якобы служил, преследовали совершенно различные цели. Сам Дорошенко выказывал себя расположенным к заключению трактата, так как Москва лишила его места на левой стороне, а Польша поставила ему на правой стороне соперника, Хаменко, – «схватить Украйну можно было таким образом только за хвост», по картинному выражению хрониста. Он между тем требовал выполнения гадячских условий, что исключало всякую возможность соглашения. Так как Польшу захватила в это время огромная турецкая армии, то Ромодановский, благодаря маневрам того же самого Дорошенки, выдвинул план соединения обоих берегов под московскою властью. Андрусовский трактат заставлял Москву помогать Польше против Турок. Она выполнит эту задачу, заняв для поляков ту самую часть Украйны, которую те не были в состоянии защищать сами!

В апреле 1674 года это стало фактом. С помощью турок и татар Дорошенко один некоторое время защищался в Чигирине, но в октябре 1676 года, получив ложные сведения о состоявшемся будто бы соглашении между московитами и поляками, он решил перейти на сторону более сильного, сложить знаки своей власти и присягнуть сыну Алексея, Феодору, который только что (10 февраля 1676 году) наследовал своему отцу. Доставленный в Москву, он получил имение в Ярополче, в Волоколамском уезде Московской губернии), и жил там в неизвестности до 1698 г. Адамович и Баранович оставались чужды этому событию. Новый «гетман обоих берегов» Самойлович был против вмешательства клира в политику. Он добился устранения прелата, возбудив против него подозрения, приказал сослать попа в Сибирь, представив в дурном свете его интриги, и приготовил то подчинение киевской митрополии московскому патриархату, которого так боялись самые определенные сторонники московского правительства в этой стране и которое было наконец завершено в 1685 году. Таким образом осуществилось религиозное объединение «всех частей русского государства», и, захватив твердою рукою левый берег Днепра, Москва совершила большой шаг на пути политического объединения. Но способ, которым она достигла этого, грозил скомпрометировать этот результат. Благоприятствуя предприятиям Турции против Польши, она дала возможность их общему врагу стать твердою ногою в Украйне, которая, несмотря на блестящий титул, данный Самойловичу, оставалась на деле разделенной на две части. Более того, ее продолжали оспаривать турки, поляки, казаки и московиты, и западная часть страны была временно отдана в жертву, всецело подвергнута действию разрушительных сил, которые надолго еще продолжали свое дело уничтожения. Для этого периода украинской истории предание сохранило зловещее слово, которое и должно служить заглавием для заключительной главы моего рассказа.

Богдан Хмельницкий мог безнаказанно вводить своих оттоманских покровителей в сложную игру своей дипломатии. Занятая войною с Венецией, Порта удовольствовалась лишь тем, что направила татар на предлагаемую ей таким образом добычу. Следуя этой тактике, Дорошенко совсем не учел изменившегося положения. С захватом Кандии (6 сентября 1669 года) оттоманская держава оказалась в силе придать своему вмешательству очень серьезный характер, и в то же время положение дел в Польше открывало с этой стороны соблазнительную перспективу ее честолюбию. Ян Казимир только что отказался от трона, завещав его преемнику, который не имел ровно никакого престижа, кроме имени, прославленного в войне с Украйною. Но сын Иеремии Висьневецкого ни в чем не походил на своего отца. Спеша покинуть Ханенко, Михаил ответил на полученный им из Константинополя ультиматум только униженными просьбами, и в августе 1772 года султан занял Подолию с огромною армией. Вскоре, взяв приступом Каменец, он торжественно вступил в город по ковру из священных изображений и знамен, взятых из разграбленных христианских церквей. В сентябре в свою очередь был осажден Лемберг и, чтобы остановить нашествие, Польша, заключая договор в Бучаче, уступила всю Подолию победителям, предоставив Украйну в распоряжение казаков Дорошенки, подданных султана.

Несмотря на Андрусовский трактат, Москва не трогалась с места. Теперь она встревожилась, но, приняв решение не помогать своей западной соседке, желая защититься от участи, угрожавшей ей самой, она вздумала сделать призыв к другим европейским державам. К концу 1672 года ее посланцы посетили Париж, Лондон, Копенгаген, Стокгольм, Гаагу, Берлин, Дрезден, Венецию и Рим. Любопытная перемена произошла в отношениях великого северного государства к западу. В первый раз призыв к крестовому походу шел из того глухого и немого Кремля, где столько раз уже папство и другие христианские державы тщетно пытались пробудить отклик симпатии и солидарности к общему делу. Но в свою очередь и запад ничего не ответил. Московиты и поляки были предоставлены одни милости победоносного полумесяца. Блестящий успех, достигнутый Собесским под Шосимом, 11 ноября 1673 года, остался бесплодным. В это самое время Михаил умирал, и Польша была только занята им, чтобы посадить на трон храброго солдата, которому она была обязана этой победою. Тщетно Федор, поддерживаемый литовскою партией, оспаривал у него свое преемство.

Избранный таким образом (в мае 1674 г.), Собесский оправдал доверие своих сограждан; но даже чудеса героизма дали ему только возможность добиться лишь короткого перемирия, и кроме Подолии он предоставил Турции еще добрую треть Украйны от правого берега до Белой Церкви. Такою ценою Польша, уступая, правда, на деле лишь то, что ей уже больше не принадлежало, отбросила к Москве нашествие, которое она остановила по крайней мере со своей стороны. И Москва охотно вступала в конфликт. Осадив в Чигирине вассала Порты, Дорошенко, потом добившись подчинения гетмана, она открыла враждебные действия. Турция ответила на это назначением со своей стороны гетмана и поставила на этот пост Георгия Хмельницкого, который, сняв рясу, тайно вмешивался уже в интриги и в борьбу предшествующих лет, но кончил тем, что был брошен в Константинопольскую тюрьму. Освобожденный, он в вознаграждение был даже назван «великим князем Украйны», подобно своему отцу, и в 1677 и 1678 г., во главе сильной турецко-татарской армии осадил дважды в свою очередь в Чигирине сильный московский гарнизон под начальством Ивана Ржевского, которому помогал своею опытностью шотландец Гордон. Город был взят после храброго отпора и Ромодановский и Самойлович, тщетно пытаясь оказать ему помощь, должны были отступить на левый берег, где они едва могли удержаться, оставив всякую мысль о переходе через Днепр.

Укрепившись в свою очередь в Немирове, утвердив своих приверженцев в Корсуни и Кальнике, производя даже частые набеги на левый берег, чтобы вернуть оттуда эмигрантов, которые из ненависти к мусульманскому рабству переселялись сюда толпами, – новый «великий князь Украйны» мог продержаться в своем неожиданном положении до 1681, когда он исчез с горизонта истории, казненный, как думают, самими турками по причине слишком частых проявлений жестокости с его стороны. И в этот момент страна, которой он снова вернул мечты об эфемерной империи Богдана, западная Украйна представляла собой лишь пустыню. Хмельницкий и Самойлович оспаривали посредством набегов немногих оставшихся там жителей. Чигирин был превращен в груду развалин, и Черкассы, исключительно казацкий город, некогда такой населенный и оживленный, ничего не сохранил из своего славного прошлого.