Читать онлайн «Диктатура импотентов (Социализм, его пророчества и их реализация)». Страница 8

Пролетарии всех стран сейчас командуют всеми странами Европы - с небольшими поправками на американскую оккупационную армию, на генерала Франко и еще на два-три более или менее капиталистических островка Европы. Лозунг коммунистического Интернационала красуется на официальном Гербе СССР. Он же треплется и на знаменах тех партий, которые до государственного герба еще не доросли, но надеются, что дорастут. Автор этого лозунга Карл Маркс считается официальным святым не только для СССР, но и для д-ра Шумахера, Леона Блюма, кажется, даже и для м-ра Эттли. В 1947 году в британской оккупационной зоне праздновалось открытие музея в Трире, в том доме, где родился Карл Маркс. На торжестве присутствовали пролетарии почти всех европейских стран, кроме, кажется, СССР. Французские пролетарии жали руки немецким, чешские - венгерским, другие - другим. Но о некоторых вещах на этом празднике, кажется, не говорилось. Как в доме повешенного обычно не говорят о веревке.

Вожди пролетариев всех стран призывали пролетариев всех стран по меньшей мере к международной солидарности. Можно было бы отметить и тот факт, что испытания первой мировой войны эта солидарность не выдержала, пролетарии всех стран и представители пролетариев всех стран голосовали за военные кредиты, как это, например, сделала германская социал-демократия. Русская коммунистическая партия, тогда еще только левая фракция той же социал-демократической партии, имела все логические и моральные основания упрекать остальных социалистов мира в "социал-патриотизме", "социал-предательстве" и "социал-соглашательстве".

Тогда, в 1914 году, этот патриотизм, предательство и соглашательство могли бы быть оправданы наличием реакционных режимов Романовых, Гогенцоллернов и Габсбургов. Каждый социализм стремился свергнуть каждую реакцию, но главным образом соседнюю. Потом все реакции были свергнуты. Во всех странах Европы остались одни социалисты. Теоретически в 1918 году можно было бы предположить, что вот тут-то и наступило если уже не царство, то по крайней мере республика пролетарской солидарности. Неумолимая и неоспоримая практика жизни показала, что тут, как и решительно во всех иных отношениях, все, что произошло при революционных и социалистических режимах, было неизмеримо хуже всего того, что происходило при монархических и реакционных.

Старая, отсталая реакционная Европа, Европа королей, императоров и пап, воевала и даже завоевывала. Приблизительно тем же занимались, впрочем, и остальное человечество, в том числе и США. В ряду государств-завоевателей Россия, конечно, занимала первое место: двадцать два миллиона квадратных километров так же не свалились с неба, как не свалился и товарищ Сталин. Можно утверждать, что часть этих завоеваний носила вынужденно оборонительный характер, например, завоевание Крыма. Или даже завоевание Польши. Можно даже утверждать, что другая часть носила экономически принудительный характер, например, завоевание Балтики или Финляндии. Просто завоевательных войн, как известно, не ведет ни одно правительство мира. Каждая война или вызвана, или спровоцирована, или навязана. Об винительные акты о завоевательных попытках представляются только побежденным нациям. "Победителей не судят", ибо судить их некому. Этот афоризм принадлежит Екатерине Второй, мелкой немецкой принцессе, ставшей путем мужеубийства и цареубийства почти тем же, чем сейчас является Сталин. Кстати, один из официальных эпитетов Сталина взят из словаря екатерининской эпохи: это ее придворная историография назвала "матерью народов". Сталин, соответственно, стал отцом. Стать матерью ему было бы затруднительно.

Екатерину Вторую, по официальной терминологии - Вторую, судить было некому. Кажется, некому и до сих пор. При ней была разделена Польша, был завоеван Крым, были ликвидированы последние остатки монгольских орд, были нанесены сокрушающие поражения туркам. При ней закончилось закрепление русского крестьянства. Это был, быть может, самый блестящий век русской военной истории. И если исключить эпохи Петра и Сталина, то это были самые реакционные десятилетия русской исторической жизни: десятилетия дворянской диктатуры, омраченные страшным пугачевским восстанием.

При Екатерине Второй было совершенно величайшее внешнеполитическое преступление русской истории. Живое тело польской нации было разорвано на три части и поделено между Россией, Пруссией и Австрией. Нужно, впрочем, внести существенную поправку: при первом разделе Россия не взяла ни одного клочка чисто польских областей. Но все-таки Польша была поделена, порабощена, большая ее часть попала Пруссии. Руками мелкой немецкой принцессы, уголовным путем вознесенной на престол Российской империи, было положено начало прусскому могуществу. Впрочем, не следует переоценивать роль Екатерины: она была куклой в руках тех людей, которые несли ее и на кровать, и на престол. Она была только вывеской. Она была названа Великой, ибо именно под ее вывеской окончательно консолидировался и окончательно закрепил свою диктатуру слой победителей в жизненной борьбе - русское рабовладельческое дворянство.

Пример Екатерины и Польши я беру как самый черный пример русской военной истории, все-таки до сих пор самой успешной в мире. К этому примеру нужно бы сделать ряд оговорок. Польша до XVIII века играла по адресу России совершенно ту же роль, какую Германия Бисмарка и Гитлера играла по отношению к Польше: культурная миссия на Востоке и прочие вещи в таком же стиле. Польша завоевала Киев первый раз еще в 1211 году и последний раз - в 1921-м году. Даже и после попытки Пилсудского под властью Польши оказались русские западные области (в том числе и та Гродненская губерния, в которой мои крестьянские предки жили сотни лет), в которых был установлен решительно такой же режим, какой немцы установили в Польше в 1939-1945 годах. После взятия Кракова Гитлер недаром ездил поклоняться праху Пилсудского.

Для невежливого обращения с Польшей у России были достаточные исторические основания. Но и раздел Польши и дальнейшие попытки ее русификации относятся к числу самых черных дел самой воинственной в мире истории - русской истории. Приблизительно в эту же эпоху закончились и остальные западные завоевания России: была отвоевана у Швеции Финляндия.

Повторяю, это были самые блестящие военные десятилетия России: ликвидация Польши, уничтожение татарских орд, разгром Турции и, как венец этой эпохи - уничтожение наполеоновской армии, взятие Берлина и Парижа - и диктатура Александра Первого и Николая Первого надо всей Европой, что по тем временам было более или менее эквивалентно мировой власти. Русская история назвала Екатерину Великой, Александра Первого - Благословенным и Николая Первого - Палкиным. В реальности Екатерина была сплошной реакцией, Александр был пустым местом, Николай Первый был, может быть, единственным светлым пятном: он вернул конституцию Польше, подтвердил конституцию Финляндии и, что самое важное, начал работу по освобождению всех крепостных крестьян всей империи. Но, как это случается с историками, Екатерина, при которой крестьянство было окончательно лишено всяких человеческих прав, оказалась Великой, а Николай Первый, который все свое царствование вложил в освобождение крестьянства, оказался Палкиным. По совершенно такой же схеме пролетарии всех стран оказываются прогрессом, а капиталисты тех же стран оказываются реакцией.

Итак, самая крупная, самая воинственная и самая реакционная государственность Европы завоевала Польшу, Балтику, Финляндию, Крым и еще целую массу других мест. Во всех этих окраинах были оставлены их старые конституции, вольности и прочее. Польская конституция была ликвидирована только после польского восстания 1832 года, финская действовала до 1917-го. Взаимоотношения между завоеванной Финляндией и ее завоевательницей не имели, вероятно, прецедентов во всей мировой истории: все граждане Финляндии пользовались всеми правами на всей территории империи, и все остальные граждане всей остальной империи не пользовались всеми правами на территории Финляндии. Во всяком случае, ни в одном из всех завоеваний ни у одного из побежденных помещиков или мужиков не было отнято ни одного клочка земли, никто не переселялся и не перегонялся с места на место. Финн генерал Маннергейм был свиты Его Величества генерал-адъютантом, поляк генерал Клембовский был генерал-квартирмейстером всех русских армий в первую мировую войну.

Русская политика наделала много ошибок, промахов и даже преступлений: раздел и попытки русификации Польши были преступлением. Однако польские помещики около Харькова и польские помещики около Варшавы продолжали владеть своими поместьями (иногда гигантскими), а до 1861 года некая часть народа-завоевателя и народа-победителя, например, семья Солоневичей, оставалась в крепостных рабах помещиков, принадлежащих к побежденному и завоеванному народу. Особенно умно это не было. Но это характеризует завоевательную политику реакции.