Читать онлайн «Эпоха викингов в Северной Европе». Страница 6

3. Постановка проблемы

В масштабах Европы эпоха викингов выглядит как запоздалый финал эпохи Великого переселения народов: следует заметить, что в пределах континента движение племён не прерывалось ни в VII, ни в VIII вв. (славяне, болгары, венгры); и норманны включились в это движение в своё время, продиктованное конкретно-историческими и географическими условиями. В плане социально-политическом эпоха викингов завершилась, как и всюду, созданием раннефеодальных государств.

Социальным содержанием эпохи викингов, несомненно, является некое широкое общественное движение; по наиболее ярким проявлениям можно обозначить его как движение викингов. Наиболее известной и привлекающей внимание стороной этого движения была экспансия норманнов, прежде всего (по не исключительно, как показывает более детальный анализ) — экспансия военная, принявшая форму походов викингов в Западной Европе. Однако за походами, внешней экспансией, стоят более глубокие внутренние процессы, определившие главный результат движения: формирование раннефеодального классового общества и средневековой государственности в скандинавских странах.

Рассматривая этот процесс перехода от варварства к государственности в аспекте военной экспансии викингов, можно разделить его на три периода (в которых объединяются этапы, условно соответствующие поколениям).

I. Ранняя эпоха викингов (I, II, III этапы, 793–891 гг.). Время натиска независимых, самоорганизующихся «вольных дружин», быстро перешедших от грабительских набегов на монастыри и церкви (разбогатевшие при Меровингах и англо-саксонских королях) к дальним экспедициям, захватам и завоеваниям. Англо-саксонские королевства не смогли противопоставить эффективного сопротивления этому натиску. Западно-франкское государство выдержало его с большим трудом. Восточнофранкское (будущая Священная Римская империя) смогло организовать отпор норманнам, и поражение викингов при Лёвене в 891 г. отмечает конец этого периода.

II. Средняя эпоха викингов (IV, V, VI этапы, 891–980 гг.). Начало образования скандинавских государств. Силы викингов отвлечены внутренними событиями в Скандинавии. Время гражданских войн, морских грабежей, великих географических открытий норманнов. Спад военной экспансии, организационная перестройка движения. В конце периода возобновляются военные операции, свидетельствующие о сохранении социальных условий и сил, вызвавших к жизни движение викингов.

III. Поздняя эпоха викингов (VII, VIII, IX этапы, 980-1066 гг.). Борьба и военная экспансия раннефеодальных королевств. Эра «конунгов-викингов». В столкновениях королевских армий движение викингов уничтожает собственный военный, социальный, людской потенциал.

Социально-политическое содержание внешней экспансии викингов — процесс адаптации движения к формам феодальных отношений в Западной Европе, постепенного вовлечения норманнов в политические структуры западноевропейской государственности, в той мере, в какой этот процесс освещён письменными источниками, — давно и детально изучено историками. Собственно «история викингов» написана более полувека тому назад [339]. Однако недостаточно исследованными и потому остро дискуссионными остаются внутренние стимулы и факторы движения, его социально-экономический характер, организационная структура, а следовательно — социально-экономическая характеристика процессов, развивавшихся внутри скандинавских стран во второй половине I — начале II тысячелетия. Именно этим объясняется весьма широкий диапазон оценок, взаимоисключающие определения общественного строя Скандинавии эпохи викингов, а соответственно, ближайших к ней как предшествующих, так и последующих столетий. Одни историки склонны видеть здесь глубокую и длительно переживаемую первобытность, другие — высокоразвитую классовую государственность, на протяжении столетий (со времён династии Инглингов в VI в.) осуществляющую планомерную и последовательную внешнюю политику в континентальном масштабе. Основной проблемой остаётся определение внутренних причин, вызвавших массовую военную экспансию, движение викингов, начавшееся на рубеже VIII–IX вв., быстро развившееся в течение IX в и остававшееся устойчивым фактором европейской истории на протяжении X — первой половины XI в. Эти причины могут быть выявлены только при изучении собственно скандинавского материала, где письменные источники этого времени практически отсутствуют. Более поздние могут привлекаться ретроспективно, с опорой на скандинавский археологический материал. В этой сфере изучения ведущее место занимают обобщения и выводы, принадлежащие датским, шведским и норвежским учёным, в первую очередь археологам.

Концепции ведущих скандинавских исследователей в той части, которая касается социальной природы эпохи викингов, достаточно уязвимы, так как обычно основываются на какой-либо одной стороне происходивших в Скандинавии IX–XI вв. социальных изменений, чаще всего на военной экспансии, походах викингов. Найденные для них объяснения обычно не связываются с другими процессами, не менее важными для характеристики социального содержания этого периода.

В скандинавской литературе до сих пор находит сторонников выдвинутая более ста лет назад Й.Стеенструпом гипотеза о перенаселении (вызванном полигамией) как основном стимуле движения викингов [394, с. 218]. Из современных исследователей это положение разделял крупнейший датский археолог Й.Брёндстед, дополнивший его выводом о противоречиях в скандинавском обществе, вызванных утвердившимся обычаем наследования всего имущества старшим сыном [299, с. 23–24].

Брёндстеду энергично возражал видный шведский археолог Хольгер Арбман: «…современные историки видят в викингах движение бедного населения, вынужденного к экспансии давлением избыточного населения, перенаселённости в стране, неспособной прокормить всех. Как мы видели, археологические источники несомненно указывают на возрастающее население, однако они не дают пи малейшего намёка на бедность — но на всевозрастающее, основанное на твёрдой базе процветание» [272, с. 49].

Но и Брёндстед высказывая своё мнение, констатировал при этом отсутствие причин, способных вызвать миграцию сколько-нибудь значительных масс населения [299, с. 25]. Предлагаемые им объяснения военной экспансии в конечном счёте сводятся к развернувшимся в североморском регионе поискам норманнами торговых путей (что противоречит разбойничьему характеру экспансии норманнов на Западе) и специфике «северного образа жизни». Но и пути, и «северный образ жизни» в тех чертах, в каких его рисует Брёндстед, сложились задолго до эпохи викингов и сами по себе не могут объяснить начавшегося движения.

Более аргументирована позиция Арбмана, который проследил нарастающий прогресс материального производства во второй половине I тыс. н. э. и обратил внимание на становление характерного для Скандинавии комплексного хозяйства [272, с. 47]; по мере повышения продуктивности северных «ферм» (на которых использовался и труд рабов) появилась возможность высвобождения части населения из сферы сельского хозяйства, реализованная в северной торговле и походах дружин викингов. Однако Арбман преувеличивал естественность, органичность этого процесса. Движение викингов, согласно его концепции, не связано ни с внутренними противоречиями, ни с социальными изменениями в скандинавском обществе. «Основными естественными ресурсами походов викингов, — писал он, — были их искусство в мореплавании и уверенность в своих судах» [272, с. 49]. Подобная идеализация общественного развития Скандинавии вряд ли правомерна. И «возрастающее процветание», и появление парусных судов на Севере засвидетельствованы археологическими материалами для значительно более раннего времени, однако сложение этих условий отделено от начала походов викингов почти двухсотлетним периодом, в течение которого либо уверенность норманнов в своих судах была недостаточной, либо не было иных, социальных условий для начала их экспансии. Арбман раскрыл лишь определённые материально-технические предпосылки походов викингов, не исследуя общественных отношений, в которых эти предпосылки складывались и затем реализовывались.

С позиций марксистской историографии эпоха викингов как отдельный исторический период долгое время не рассматривалась. Соответствующие обзоры включались в состав более общих работ по скандинавскому средневековью. Лишь в конце 1970-х годов появилась книга польского археолога Л.Лециевича, специально посвящённая эпохе викингов. Норманнская экспансия и связанные с нею изменения экономики и социальной структуры Скандинавии рассматриваются здесь как часть широкого процесса феодализации, урбанизации, государствообразования, охватившего barbaricum от Норвежского моря до Каспийского. Политическая экспансия — черта многих образующихся раннефеодальных государств, но в Скандинавии она срослась с народными миграциями; их причину Лециевич видит в слиянии процесса демографического роста с первыми опытами организации общества на новой, классовой основе [348, с. 185–186].