Читать онлайн «Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза»». Страница 29

Танкисты сигали через рвы на быстроходных БТ-шках и вели на учениях огонь с ходу, как было предписано уставом. Никто почему-то не подумал, что стрельба из танка с ходу при отсутствии гироскопических стабилизаторов (они появятся в СССР только в начале 1950-х годов на танках Т-54: их скопируют с американских, установленных на «Шерманах») в реальных условиях даст практический ноль.

Обладали ли командиры машин достаточными тактическими навыками? Нет. Командиры танков, так же как и пехотинцы, были приучены к действию в массе. Но знал ли хотя бы командир такой массы бронетехники, что он будет делать дальше, после того как преодолеет передний край обороны противника, а сопровождающая пехота останется позади?

Штаб РККА планирует массовые десантные операции в тылу противника. Это, конечно, здорово, но вот отработаны ли подобные операции досконально, если не учитывать показушных киевских маневров 1935 года?

Советская авиация планирует подавить авиацию врага и обработать расположение противника бомбовыми ударами (в том числе и объекты экономики). Просто здорово, только в состоянии ли «сталинские соколы» сделать это в действительности и попадают ли они хоть во что-нибудь хотя бы на тренировках? Знают ли они, как вести себя в воздушном бою?

«Я был тогда около Хеиньоки. И-16 атаковали одновременно и, чтобы не столкнуться прямо позади меня, стреляли с некоторым упреждением. Судя по трассерам очередей, они, казалось, продолжали стрелять, даже когда я точно был вне их прицелов» (Из интервью адъютанту LLv24 лейтенанта финских ВВС Пера-Эрика Совелиуса о бое 19 декабря 1939 года в районе озер Муолаярви и Суулаярви, в котором ВВС РККА потеряли 2 И-16 и 2 СБ) [29, с. 111].

Теория изначально декларировала почти совершенное взаимодействие всех сил и родов войск. Но было ли в действительности отработано это взаимодействие — самое важное в бою? Пример. Отрывок из довоенной инструкции по прорыву оборонительной полосы противника (не стоит объяснять, что инструкция соответствовала положениям теории «глубокой операции»):

«После того как тяжелые танки пройдут предполье, старший артиллерийский начальник должен перенести всю мощь огня в тыл, препятствуя продвижению вражеских резервов».

Вроде все гладко и красиво. Но это только на первый взгляд. Советские танки, по уставу, вели атаку на достаточно высокой скорости, фактически отрываясь от следовавших за ними пехотинцев. Таким образом, сами пройдя предполье, танки наверняка оставят в этом самом предполье свою пехоту.

На переднем крае обороны противника, в который вклиниваются танки, «оживают» огневые точки, это аксиома — никакая самая мощная артподготовка не в состоянии подавить всех огневых точек. Пехота под пулеметным огнем окончательно застревает в предполье. Танки, ворвавшиеся на передний край, оказываются уязвимыми от воздействия вражеских пехотинцев и огня замаскированных орудий ПТО. Своя инфантерия помочь не в силах, она осталась позади.

Самоходной артиллерии, способной подавить позиции ПТО, огневые точки и полевые укрепления противника советские механизированные бригады и корпуса тогда еще не имели. Можно воспользоваться огнем полевой артиллерии полкового и дивизионного калибра, но ее стрельбу требуется корректировать (как мы помним, артиллерия уже перенесла огонь в тыл полосы обороны противника), а таких корректировщиков в составе танковых бригад нет (у немцев в составе мехсоединений постоянно находились не только офицеры — корректировщики артогня, но даже авианаводчики). Сам командир механизированного соединения скорректировать огонь артиллерии не может — отсутствует радиосвязь с Η П дивизии.

Взаимодействие танков со штурмовой авиацией, расчищающей дорогу механизированным соединениям, остается несбыточной мечтой российской армии до сих пор, а уж в те времена и подавно. А если советские танки будут атакованы штурмовой авиацией противника? Атакой вариант теория «глубокой операции» вообще не предусматривала.

Но вот реальный эпизод французской кампании вермахта и Люфтваффе 1940 года наглядно демонстрирует, что в таком случае произойдет (и происходило позже в действительности) с советскими танками.

17 мая 1940 года командование 2-й штурмовой группой LG 2 (базировавшейся в тот момент на полевом аэродроме севернее Камбре) получило донесение разведывательного самолета о том, что к ним приближаются французские танки (не менее 50 единиц) и около 150 грузовиков с пехотой. Прикрыть аэродромы было некому и тогда штурмовики, недолго думая, связались с истребителями 1-й группы JG 21 и совместно атаковали французскую группировку, находившуюся уже в 10 км от аэродрома. Близость цели к базе делала дозаправку ненужной, поэтому «Хеншели» (Hs-123) 2-й группы возвращались на базу только для перевооружения.

Бой, длившийся около 3 часов стоил французам 40 танков. Затем еще 2 часа «Хеншели» «утюжили» французскую пехоту.

Как стало известно позднее, аэродром штурмовиков оказался на пути ударной группы французов, пытавшихся из Мормаля нанести фланговый удар по механизированным частям немцев, продвигавшимся к Ла-Маншу. В результате действий II (Sch)/LG 2 ударная группа французов понесла тяжелейшие потери раньше, чем смогла добраться до танков и пехоты противника (29, с. 394–395].

Итак, каким же будет исход моделируемого нами боя за овладение рубежом обороны противника? Части РККА, понеся тяжелые потери, беспорядочно откатываются на исходные позиции.

Совершенно иначе обстояло дело с немецким блицкригом. «Там, где танки и мотопехота вермахта наталкивалась на ожесточенное сопротивление, в дело вступала штурмовая авиация Люфтваффе. По свидетельству фельдмаршала Кессельринга: «Было правилом, что штурмовая авиация расчищала путь для наступающих войск, прежде всего для танковых групп, действуя исключительно точно прямо перед ними на поле боя» [29, с. 52].

Идея немецкой «молниеносной войны» родилась от осознания необходимости налаживания взаимодействия в первую очередь между танками и другими родами войск.

Показательна следующая выдержка из книги генерала Гудери-ана «Воспоминания солдата»:

«К 1929 году я пришел к убеждению, что танки, действуя самостоятельно или совместно с пехотой, никогда не сумеют добиться решающей роли… Изучение военной истории, маневры, проводившиеся в Англии, и наш собственный опыт с макетами (а вовсе не пребывание в Казани. — С. 3.) укрепил и мое мнение в том, что танки только тогда сумеют проявить свою полную мощь, когда другие рода войск, на чью поддержку им неизбежно приходится опираться, будут иметь одинаковую с ними скорость и проходимость. В соединении, состоящем из всех родов войск, танки должны играть главенствующую роль, а остальные рода войск — действовать в их интересах. Поэтому необходимо не вводить танки в состав пехотных дивизий, а создавать танковые дивизии, которые включали бы все рода войск, обеспечивающие эффективные действия танков».

Вот как родилась немецкая танковая дивизия, а не «сама собой», как утверждает А. Исаев в «Антисуворове».

«В результате Англия (и СССР. — С.З.) отстала от Германии в развитии танковой тактики примерно на десять лет. Фельдмаршал лорд Уилсон Ливийский, описывая свою работу по боевой подготовке бронетанковой дивизии в Египте в 1939–1940 годах, говорит:

«В ходе боевой подготовки бронетанковой дивизии я неустанно подчеркивал необходимость тесного взаимодействия всех родов войск в бою. Нужно было выступить против пагубной теории (гвоздя «глубокой операции». — С.З.), получившей за последнее время широкое хождение и поддерживавшейся некоторыми штатскими авторами, согласно которой танковые части способны добиться победы без помощи других родов войск… Несостоятельность как этого, так и других подобных взглядов наших «ученых мужей» предвоенного периода прежде всего показали немцы» [42, с.10].

«В чем же была суть новшества? Создание организационной структуры, включающей танки, моторизованную пехоту, артиллерию, инженерные части и части связи, позволяло не только осуществлять прорыв обороны противника, но и развивать его вглубь, отрываясь от основной массы своих войск на десятки километров. Танковое соединение становилось в значительной мере автономным и самодостаточным» [33, с. 18–19].

Исаев в данном случае ошибается в главном — не создание механизма привело к организации системы, а организация системы — к созданию механизма. Формирование танковой дивизии было лишь «во-вторых», а «во-первых», повторимся — появилось осознание необходимости взаимодействия и четкое понимание тактических задач.

Третьим этапом явилось создание собственно стратегии этого самого блицкрига, (обратите внимание какое разительное отличие от теории «глубокой операции», там вначале выдумали стратегию, а потом кое-как подвязали к ней тактику).