Читать онлайн «Путь воина. Секреты боевых искусств Японии». Страница 52

Но вернёмся к тому, кому было суждено «открыть Японию».

Не один год Фунакоси, человек весьма расчётливый, вёл на Окинаве кампанию за создание некоего официального органа, ведавшего боевыми искусствами, не без тайной мысли возглавить его. Конкурентов у него было немного, ибо мало кто видел выгоду от такой должности, ожидая лишь многочисленные хлопоты. Фунакоси много беседует с местными мастерами, убеждая их собраться в одну организацию для пропаганды боевых искусств. Не забывая, что всё-таки окончательное решение зависит от местной администрации, он упорно налаживает с ней контакты. И наконец такая организация – «Окинава Сёбу кай» – создана, а Фунакоси, естественно, становится её председателем. Заслуги данной организации в деле преподавания боевых искусств неизвестны; во всяком случае, местные хроники об этом молчат. Всё ограничилось несколькими собраниями. Но пост главы организации позволил Фунакоси выехать в 1922 г. в Японию в кчестве официального лица.

Накама Тёдзо, последователь Сёрин-рю, ученик Мабуни Кэнва, Тибана Тесина и Мотобу Тёкки. Использует в своей тактике боя много подсечек и ударов с подскоком, а также удары по болевым точкам

Фунакоси получил мандат от Центрального секретариата физического образования Окинавы (вот где пригодились связи в местной администрации) на организацию в Японии преподавания окинава-тэ и на исполнение там обязанностей шеф-инструктора. Официально Фунакоси был послан на Национальную Всеяпонскую спартакиаду. Правда, в своей книге «Окинава кэмпо каратэ-дзюцу» обидчивый Мотобу Тёки не преминул указать, что именно он пригласил Фунакоси занять это место, так как сам плохо знал японский язык и классические нравы.

Теперь Фунакоси ехал в Японию как полномочный посол, представляющий окинавские боевые искусства. Его задачей было формирование общественного мнения для открытия официального преподавания окинавского искусства на Японских островах.

Вряд ли те, кто посылал в 1922 г. Фунакоси в Японию, могли предположить, что он начнёт там собственную игру и объявит себя единоличным создателем каратэ.

Тактика Фунакоси в Японии была выбрана верно. Он не стал, как Мотобу, драться с зарубежными чемпионами и местными именитыми бойцами. Фунакоси решает заручиться надёжными связями в мире боевых искусств. Прежде всего он знакомится с патриархом дзюдо Кано Дзигаро. Фунакоси шёл на поклон не столько к «отцу дзюдо», сколько к президенту Японской атлетической ассоциации, президенту Японского общества физического воспитания, представителю Японии в Международном олимпийском комитете – к человеку, от слова которого зависела судьба любого нового вида физического воспитания в Японии.

Вот какую версию их встречи предлагает своим последователям сам Фунакоси: «Успех (показательных выступлений на Национальной Всеяпонской спартакиаде – Прим. авт.) был достаточно громким, и после демонстрации знаменитый мастер Кано из Кодокана сообщил мне через посредника из числа общих друзей, что он желает изучать каратэ. Это было невозможно, так как я должен был возвращаться на Окинаву сразу же после Спартакиады, но мастер Кано настаивал, и мне пришлось согласиться на проведение показательных выступлений в Кодокане. Затем он попросил меня подождать три дня, чтобы собрать всех своих учеников. Через три дня я уже демонстрировал более чем перед сотней учеников несколько ката и объяснял базовые принципы каратэ» [112].

Итак, Кано Дзигаро «желает изучать каратэ», «Кано настаивает», и Фунакоси вынужден согласиться. В воспоминаниях Кано Дзигаро ничего подобного мы не встретим; к тому же необходимо представлять себе ту огромную дистанцию между признанным лидером боевых искусств, высокопоставленным чиновником и никому ещё не известным выходцем с Окинавы. Обратим внимание, что Фунакоси оправдывает свою задержку в Японии именно приглашением Кано. Правда, это ни в коей мере не объясняет, почему он до конца жизни так и не вернулся на Окинаву.

Показательные выступления в Кодокане Фунакоcи проводил не один – ему ассистировал его друг, 27-летний Гима Макото, который обучался на Окинаве у знаменитого последователя Итосу, «человека-дьявола» («онигунсо») Ябу Кэнцу. Именно Гиме был впервые присвоен чёрный пояс по каратэ. (Кстати, Гима до недавнего времени возглавлял Японскую федерацию каратэ-до Сисэйкай.) На эти показательные выступления Фунакоси поставил всё – и не ошибся. Он показал самое сложное и зрелищное радиционное ката Окинавы – Канку-дай, которое в то время ещё называлось китайским именем Гуань Шанфу (яп.«Ко Сёкун»). Не забыл он продемонстрировать и боевое применение некоторых приёмов – бункай, тщательно объяснял принцип удара, захваты и заломы, которыми в то время изобиловало каратэ. Макото Гима показал ката Найханти тёдан.

Демонстрация понравилась, Кано был очарован Фунакоси, интеллигентным и воспитанным мастером с Окинавы. Как бы в ответ Кано в 1924 г. вместе со своим ведущим учеником Нагаокой провёл показательные выступления по дзюдо на Окинаве.

Кано Дзигаро одобрил деятельность Фунакоси, но никаких рекомендаций ему не дал и продвигать его дальше в мире боевых искусств не стал, сочтя его школу слишком мелкой в масштабах японского будо. Тем не менее до конца своей жизни Фунакоси глубоко понимал Кано. Даже после кончины патриарха дзюдо Фунакоси каждое утро в знак высочайшего уважения совершал поклоны в сторону Кодокана.

Первое время в Японии Фунакоси чётко придерживался тактики, выработанной окинавскими мастерами, – занимался пропагандой каратэ как окинавского искусства традиционного воспитания. Обратим внимание на название самой первой книги Фунакоси «Рюкю кэмпо каратэ» в дословном переводе «Кулачные методы китайской (танской) руки с островов Рюкю», изданной в Токио в ноябре 1922 г. Название весьма примечательное: в нём подчёркивается, с одной стороны, окинавское происхождение каратэ, а с другой – его генетическая связь с Китаем. Кстати, книга вышла всего лишь через полгода после того, как Фунакоси прибыл в Токио. Нетрудно догадаться: она писалась на Окинаве, и местные мастера оказали на её характер существенное влияние.

Дальнейшая судьба этой книги оказалась весьма загадочной. Считается, что её гранки погибли во время разрушительного токийского землетрясения в 1923 г., – во всяком случае, так утверждал Фунакоси в своих воспоминаниях. Новое, переработанное издание появилось в 1925 г. уже под другим названием: «Рэнтан госин каратэ-дзюцу» – «Искусство каратэ для закалки тела, духа и самозащиты».

На самом деле несколько экземпляров первой книги сохранились у знатоков, хотя печатные формы действительно погибли, в результате чего весь тираж не был допечан.

Фунакоси быстро смирился с потерей. Ведь само название первой книги развеивало легенду о «японском национальном искусстве каратэ» да и о самом Фунакоси как об «отце каратэ», не говоря уже о содержании книги, где ясно указано, что «древние истоки каратэ лежат в Китае». В издании 1925 г. вообще не упоминался Китай. К тому же Фунакоси решил изменить традиционное окинавское название «каратэ» на «каратэ-дзюцу», т. е. «искусство», по аналогии с кэн-дзюцу, дзю-дзюцу и многими другими самурайскими искусствами.

Окинавские мастера были плохими политиками; они не очень реалистично оценивали ситуацию и вряд ли могли понять, что пропаганда некоей окинавской народной традиции, к тому же уходящей корнями в Китай, будет воспринята японцами весьма неоднозначно. Фунакоси понял, что играть по «окинавским правилам» и подчиняться носителям окинавской традиции бессмысленно – это не принесёт успеха, а каратэ навсегда останется на уровне провинциального курьёза.

Первая книга по каратэ Фунакоси Гитина. Высокие стойки нового стиля Сётокан резко контрастировали с низкими позициями окинавского каратэ. Прическа и усы Фунакоси – по последней европейской моде, распространившейся в конце 20-х годов в Японии

В ударах по макиваре Фунакоси почти не делал доворота тазом, (на фото он стоит практически в боковой позиции). Позже «включение бедра» в удар стало каноническим требованием каратэ. Кимоно, спущенное с правого плеча, тяготеет к буддийским одеждам китайских монахов. На нижней фотографии Фунакоси демонстрирует боевое применение движения из ката(бункай)

Вместе с тем Фунакоси видел, как популярны стали в Японии традиционные самурайские боевые искусства или их производные, например дзюдо. Культурная атмосфера, казалось, была наполнена воспоминаниями о былом величии самурайского духа. Дзюдо, кэндо, айкидо явились теми отдушинами, которые дали выход тяге японцев к высокой этике и мужеству воинов-буси, тоске по воинской морали древности. Этим можно было воспользоваться.