Читать онлайн «История Германии. Том 2. От создания Германской империи до начала XXI века». Страница 6

Как и в других странах Европы, рабочий класс Германии подвергался эксплуатации. В 1871 г. в империи был установлен 12-часовой рабочий день (вместо 14-16-часового). Дополнения к трудовому законодательству в 1908 г. привели к снижению рабочего дня до 10 часов, а в 1913 г. — до 9,5 часов. Однако сокращение рабочего времени буржуазия компенсировала интенсификацией труда. Механизация производственных процессов сопровождалась повышением темпов выполнения отдельных операций. Даже в начале XX в. большинство рабочих Германии не имели полноценного отдыха, трудились во вредных для здоровья условиях, испытывали страх перед травмами, локаутами, санкциями за нарушение установленных на предприятиях правил, столкновениями с начальством. В то же время этим явлениям сопутствовали относительный рост реальной заработной платы, улучшение жилищных условий, постепенное развитие системы социального страхования и трудового законодательства. В многомиллионном рабочем классе протекали процессы дифференциации, которые создавали резкие границы между его отдельными группами. Тем не менее, по оценке видного специалиста по социальной истории Германии Х.-У. Велера, в период империи он «развивался в единый социальный класс... с менталитетом, отмеченным коллективизмом, общностью интересов, с чувством идентичности и переплетения интересов, с собственными классовыми организациями, со специфическим пониманием мира и нередко с утопическим отношением к будущему».

В 70-е гг. XIX в., когда во всей Западной Европе дворянство вступило в фазу заката, в Германии его престиж оставался высоким. В немалой степени этому способствовало то, что в процессе объединения Германии прусская армия, командование которой состояло преимущественно из аристократии, победила в трех войнах. Создание империи объявлялось «творением знати». После франко-прусской войны в легендарную фигуру превратился Отто фон Бисмарк. Его политические достижения обладали исключительной силой, убеждающей в законности действий всего дворянского сословия.

Высшее дворянство Германии в очередной раз проявило способность адаптации к новым условиям, к социальной консолидации, что позволило ему сохранить и даже упрочить свой привилегированный статус и политическое влияние вплоть до краха империи в 1918 г. С родовым происхождением, богатством, «заслугами» аристократии перед государством и монархией были связаны выборы в бундесрат. В ее среде по-прежнему действовал «кодекс чести», который предписывал разрешать конфликты посредством дуэли, вести «соответствующий положению» образ жизни, пренебрегать низшими слоями и «повседневным трудом». Знать стремилась сохранять кастовость своего социального слоя, свысока относилась к представителям буржуазии.

Во главе дворянского класса находилась династия Гогенцоллернов, исключительные права которых закрепила германская конституция. Региональная знать, используя, прежде всего, институт бундесрата, сохранила свое особое положение в структуре власти Германской империи. Княжеские дворы оставались социально-политическими центрами во всех союзных государствах. Но ни один из них не мог сравниться с императорским двором, который в годы правления Вильгельма II приобрел особую помпезность. Он превратился в самостоятельный центр власти, в котором были сосредоточены рычаги влияния на политику государства, важнейшая информация, связи и протекции. При дворе вращалась огромная масса придворных, сохранившая деление на 56 разрядов.

Авторитет дворянства в германском обществе оставался высоким и в связи с тем, что часть его сумела включиться в рыночные отношения, в формирующееся индустриальное общество. Многие дворяне не только сохранили, но и приумножили свое состояние, обратившись к предпринимательству и связанным с ним сферам деятельности. Расширился круг профессий, «достойных» лиц дворянского звания. Нередко обедневшие дворяне становились управляющими аграрных и промышленных предприятий, учеными, деятелями культуры, служащими. Более распространенными стали их браки с представителями буржуазных слоев. Дворянство сотрудничало с буржуазией в партиях и союзах.

Самая крупная группа дворянства была сосредоточена в Пруссии. В целом она насчитывала около 20 тыс. семей. В ней выделялись 60 самых богатых аристократов Пруссии, две трети которых имели состояние в 20 млн марок. На Пруссию приходилась основная доля крупных аграрных предприятий. В 1907 г. из имеющихся в империи 23,6 тыс. хозяйств этого типа, 19,1 тыс. находилась на ее территории. Но рыночные отношения вносили коррективы в распределение земельной собственности: в начале XX в. 42 % рыцарских поместий Пруссии перешли в руки буржуазии. Однако знать закрепила за собой ключевые позиции путем концентрации земельных площадей. Из 159 владельцев прусских латифундий площадью в 5 тыс. га и более 149 являлись представителями аристократии. Они и составили ядро «властвующей элиты», которая успешно отстаивала привилегии юнкеров.

Высшее дворянство, особенно прусское, по-прежнему доминировало в государственном аппарате, руководстве армии, дипломатическом корпусе, высших судебных инстанциях. В 1903 г. аристократическое происхождение имели 40 % глав различных правительственных отделов, в 1913 г. — 55 %. Накануне мировой войны все послы и государственные секретари имперского ведомства иностранных дел были аристократами по происхождению, посланники — на 84 %. Особенно прочными позиции дворянства оставалось в Пруссии. В 1914 г. 92 % глав администраций, 50 % их заместителей, 68 % глав полиции, 57 % ландратов являлись дворянами. По оценке X. Велера, некоторые из чиновников знатного происхождения обладали широким кругозором, глубокими профессиональными знаниями, высокими личностными качествами, но многие из них отличались сословными предрассудками, догматизмом, отсутствием гражданского пафоса.

В большей степени процессы «обуржуазивания» в период империи затронули сферу юстиции, требующую специалистов с университетским образованием, и прусскую армию. В 1913 г. лишь треть офицеров в ней были аристократами. Их доля в войсках разного рода значительно отличалась. В кавалерии офицеров знатного происхождения было 80 %, в пехоте — 47 %, в саперных частях — всего 6 %. В составе гвардейских частей в 1908 г. лишь четыре офицера являлись выходцами из буржуазии.

Первым канцлером Германской империи был назначен Отто фон Бисмарк, который сохранил за собой пост министра-президента Пруссии, что впоследствии стало традицией. Канцлер умело влиял на Вильгельма I, который полагался на него в наиболее важных вопросах. Особенно прочным положение Бисмарка было в 70-е гг. благодаря его роли в объединении Германии, создании национального государства, результативной внешней политике. Он был осыпан милостями Вильгельма I: получил княжеский титул и земли в герцогстве Лауэнбург и значительно увеличил размеры своих земельных владений.

В Германской империи продолжался процесс формирования многопартийной системы, начавшийся в 1860-е годы. Наследницей Немецкой прогрессистской партии, боровшейся против Бисмарка в период конституционного конфликта, явилась образованная в 1867 г. Национал-либеральная партия (НЛП). В 1870-е годы она была одной из самых влиятельных буржуазных партий, так как стояла во главе национального движения и оказывала поддержку Бисмарку в объединении Германии. В 1871-1879 гг. Бисмарк небезуспешно сотрудничал с ней. Вначале 1870-х гг. партия имела самую многочисленную фракцию в рейхстаге — 119 из 397 депутатов. Ее сторонниками были некоторые круги крупной промышленной и торговой буржуазии, часть чиновничества, буржуазной интеллигенции.

Национал-либералы поддерживали курс канцлера на создание централизованного государства, но одновременно выступили за учет особенностей регионов. В 1870-е гг. НЛП добивалась развития парламентаризма, контроля над правительством, но не использовала парламентского большинства для ограничения авторитарного курса Бисмарка. Социальной проблематике она не уделяла особого внимания. Вначале национал-либералы придерживались курса невмешательства государства в экономику, но крах грюндерства и экономическая депрессия 70-х гг. привели к снижению влияния НЛП и вызвали в ней борьбу между сторонниками и противниками политики протекционизма, которая закончилась победой идей национализма над либерализмом. В НЛП произошел сдвиг вправо. Для сохранения своего влияния она стала поддерживать политику колониальной экспансии, усиления армии, гонки военно-морских вооружений.

Левее национал-либералов находилась Прогрессивная партия, социальная база которой состояла из представителей средних и мелкобуржуазных слоев. В период руководства партией О. Рихтером она критиковала чрезмерную централизацию общественной жизни, политику «опруссачивания», выступала за подотчетность правительства рейхстагу, позднее — против всевластия монополий. Новый лидер прогрессистов — Ф. Науманн — пытался внести коррективы в программу партии, призывал к союзу с социал-демократами. Но большинство заняло отрицательную позицию по отношению к рабочему классу и социалистам.