Читать онлайн «История Германии. Том 2. От создания Германской империи до начала XXI века». Страница 26

Советская историография (М. Э. Айрапетян, В. И. Бовыкин, К. Б. Виноградов, А. С. Ерусалимский, Ф. И. Нотович, К. Ф. Шацилло и др.) видела главный источник войны в межимпериалистических противоречиях, обострившихся в результате борьбы великих держав за передел мира. Германия признавалась самой агрессивной империалистической страной капиталистического мира, стремившейся разрушить существующий миропорядок.

В последние 30-40 лет наметились новые тенденции в изучении проблемы происхождения Первой мировой войны. Значительный вклад в ее разработку внесла французская школа историков академика Пьера Ренувена (1893-1974). Она отказалась от принципа монизма в происхождении войны и признала ее истоком взаимодействие формально равноправных по своей значимости факторов. В настоящее время большинство историков, в том числе и российских, считают, что Первая мировая война была результатом длительного действия «глубинных сил» материального и духовного характера. Война представляется следствием сложного переплетения экономических, геополитических, дипломатических, идеологических, психологических, национальных факторов.

Признание многофакторности происхождения войны дает основание многим историкам полагать, что бессмысленно заниматься поиском страны, ответственной за развязывание войны. Действительно, существовавшая перед Первой мировой войной блоковая система международных отношений не была «жесткой». Любая из великих держав могла, с одной стороны, начать войну самостоятельно, а с другой — оказывалась в состоянии шантажировать войной своих противников и склонять к войне своих союзников. В ходе предвоенных международных кризисов союзники по Антанте и Центральному блоку еще удерживали друг друга от грубых провокационных действий, ведущих к войне. В 1914 г. механизмы сдерживания войны были отпущены всеми государствами. Это не означало, что правительства отказались от выполнения взятых ранее на себя международных обязательств. Известный американский политик и дипломат Генри Киссинджер (род. 1923) верно подметил, что Первая мировая война началась вовсе не потому, что отдельные страны нарушили заключенные договоры, а потому, что они исполняли их чересчур буквально.

Вместе с тем, очевиден тот факт, что германские правящие крути, провоцируя Австро-Венгрию на войну против Сербии, преследовали свои далеко идущие цели. Они стремились разрушить сложившийся на рубеже XIX-XX в. баланс сил на международной арене и претендовали на роль гегемона в Европе. Тем самым Германия внесла наибольший вклад в эскалацию войны в период июльского кризиса 1914 г.

Серьезные изменения в оценке причин войны произошли и в немецкой историографии. В середине 60-х гг. XX в. были опубликованы работы западногерманского историка Фрица Фишера (1908-1999), самая известная из которых называлась «Рывок к мировому господству». В этой книге Фишер показал, что германская внешняя политика с конца XIX в. носила особо агрессивный характер ввиду позднего выхода страны в круг великих государств и поиска «места под солнцем». Германия, по мнению историка, тщательно готовилась к борьбе за гегемонию на европейском континенте не только в военном плане, но и экономически, политически, дипломатически, идеологически. На огромном фактическом материале Фишер раскрыл конкретные захватнические немецкие цели войны, которые формулировались кайзером, правительством, генералитетом, промышленниками, политическими партиями, различного рода союзами и обществами.

Выводы Фишера вызвали не просто широкую дискуссию в исторической науке ФРГ, а гипертрофированную критику со стороны многих немецких историков разных школ и поколений. Начало ее положил один из отцов послевоенной немецкой историографии Герхард Риттер (1888-1967). Он выступил против положения Фишера о том, что идея немецкой гегемонии на европейском континенте и за его пределами была главной во внешней политике Германской империи. Открытую неприязнь у немецких историков вызвал тезис Фишера о континуитете немецкой внешней политики от кайзера до Гитлера. Одни, последователи риттеровской критики, не находя веских аргументов для опровержения основного пафоса книги, писали о влиянии на Фишера «славянской националистической идеологии». Другие пытались возродить тезис о «превентивном» характере войны со стороны Германии. Третьи стремились «смягчить» выводы автора ссылкой на «равнозахватнические» планы других участников войны. Есть и такие историки, которые считают книгу Фишера «провокационной».

В настоящее время многие немецкие историки придерживаются мнения, что в 1914 г. все европейские лидеры играли с огнем войны. Никто не подозревал, что война затянется на четыре года, и будет стоить жизни 10 млн человек. Большинство европейских политиков считало войну оборонительной, которая закончится к концу 1914 г. Но если войне суждено начаться, то должны быть победители, побежденные, аннексии, контрибуции, передел территорий, расчленение государств, выявление сфер влияния. В историографии утверждается, что Германия в 1914 г. войну не планировала. Она не сформулировала к июлю 1914 г. своих военных целей. Генеральные штабы Германии и Австро-Венгрии не имели определенного военного соглашения. Координация их военных операций и военных целей во время войны была менее глубокой и менее оперативной, чем координация действий стран Антанты. Проводится мысль, что стремление Германии «самоутвердиться» в качестве «великой державы» не содержало, якобы, в себе ничего аморального и предосудительного.

Объявив 1 августа 1914 г. войну России, Германия начала военные действия на Западе. 2 августа немецкие войска оккупировали нейтральный Люксембург. 3 августа германское правительство обвинило французов в провокациях на франко-германской границе и начало военные действия против Франции. Утром 4 августа немцы вторглись в Бельгию, нарушив ее нейтралитет. Вечером британский кабинет объявил войну Германии. Таким образом, в течение первых четырех дней августа 1914 г. Германская империя оказалась в состоянии войны с крупнейшими европейскими странами. В ходе уже начавшихся военных действий против Германии выступило еще 23 страны. На стороне Германии воевали Австро-Венгрия, Болгария и Турция. Попытки немецкой дипломатии привлечь на свою сторону Италию и Румынию закончились неудачей. Основными театрами военных действий армий Четверного союза были Западная и Восточная Европа. Балканы и Ближний Восток оказались второстепенными.

В августовские дни немецкий народ, как и народы других воюющих стран, оказался во власти национал-патриотизма. Война не стала для него чрезвычайным явлением, ибо идея войны давно уже прочно вошла в сознание каждого немца. «Бисмарковское» поколение немцев было воспитано войной за единую Германскую империю. «Постбисмарковское» поколение усвоило идею войны за «Великую Германию». «Что же, отдать французам Эльзас и Лотарингию?» — задавались вопросом в Германии. Мужчины считали себя обязанными идти на войну, и уже в первые недели в армию добровольцами записались 300 тыс. человек. Женщины видели свой патриотический долг в добровольной работе в военных госпиталях. На вокзалах духовые оркестры играли военные марши, толпы людей провожали мобилизованных в армию солдат, распевавших популярную в те дни песенку: «Я же должен, я же должен уехать, ты останешься здесь, дорогая...».

Молодые офицеры мечтали о боевых сражениях и героических подвигах, о наградах и званиях. Они опасались, как бы война не закончилась раньше, чем они попадут на фронт. Эту уверенность в скорой победе внушал и кайзер, который обещал солдатам, что они вернутся домой еще до того, «как с деревьев опадут листья». Немцев не страшила война со многими противниками: больше врагов — больше чести. Известный немецкий публицист, драматург и поэт Эрнст Толлер (1893-1939) так писал об эмоциональном состоянии немцев: «Мы живем в состоянии опьянения. Слова "Германия", "Родина", "Война" имеют магическую силу. Когда мы их произносим, они не улетучиваются, они парят в воздухе, кружатся, воспламеняются и зажигают нас».

Если простые немцы были готовы на войне оборонять «честь» и «независимость» отечества, то немецкие интеллектуалы нашли ей «теоретическое» обоснование. В войне они увидели шанс отстоять особый «немецкий национальный путь развития». Французской революции XVIII в., «духу 1789 г.» была противопоставлена «немецкая революция 1914 г.», которая должна стать поворотным пунктом в европейской истории. Результатом «революции» будет, с одной стороны, полное уничтожение либерально-эгоистичного западного общества, с другой — разрушение российского самодержавного государства. «Немецкая революция» — это «революция созидания», ибо она формирует новое общество, основанное на «национальной общности», без социальной напряженности, без классовых противоречий и партийной борьбы. Общество, основанное на немецких ценностях: порядок, обязанность, справедливость в сочетании с монархией, всеобщим избирательным правом и парламентом. В этом проявляется, считали немецкие интеллектуалы, суть войны, «идея 1914», «дух 1914», «революция 1914».