Читать онлайн «Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев». Страница 56

491 дюжина очков;

5 бочек и 1 ящик с ножницами и ножами;

4860 дюжин игральных карт;

683 000 иголок; 154 000 булавок;

5 бочек и 66 мешков риса;

666 бочек деревянного масла;

2477 тонн сельдей;

162 связки перца;

4 бочонка, 3 ящика и 2 пуда шафрана;

3 бочки и 2 мешка кардамона;

11 бочек гвоздики;

1 бочка сухого имбиря;

11 бочек, 17 связок и 2 ящика миндаля; 14 бочек фиников;

18 ящиков и 2 бочонка сахарных заедок;

10 бочек конфет; 20 ящиков леденца;

47 бочек варенного в сахаре имбиря;

1 ящик сушеных слив;

2 бочки мускатного ореха; 943 бочки винных ягод».

Другой реестр оказался примерно таким же, как первый, иными словами, переполнен был не столько предметами для обыденной жизни, сколько предметами роскоши. Например:

«3 серебряные кружки;

2 дюжины штофов;

22 фунта серебряной посуды; 27 штук золотых и серебряных блях; 6 золотых уборов с каменьями; 9 золотых перстней с рубинами;

3 пары серег с драгоценными камнями; 200 штук крупного жемчуга;

3131 каточек венецианской и голландской витой золотой проволоки;

19 каточков голландской витой серебряной про волоки;

2 ящика тонко битого серебра и золота, навитого на маленькие вьюшки;

11 180 каточков, 6 пуд и 25 фунтов поддельной золотой и серебряной проволоки;

367 бочек длинного изюма; 200 коробов длинного изюма; 6 бочек и 4 связки аниса; 2 бота[79] мальвазира; 6 бочек мускателя;

2 бота аликантского;

5 ботов вейн де тинто[80];

1 бочка лимонного сока;

8 больших и 9 малых мешков хмеля;

8 бочек, 1 ящик и 14 фунтов всяких цветных бус; 110 пудов и 170 кусков кампешевого дерева[81];

55 мешков чернильных орешков;

1 ящик смолы змеиной крови;

5 бочонков и 15 пудов ртути; 23 бочонка яри медянки[82];

7 тонн, 1848 связок и 480 дюжин карт;

2 ящика с хрустальной посудою;

10 зеркал, 7 тонн, 556 ящиков, 330 коробок и 8 дюжин зеркального стекла;

6 тонн, 4 больших и несколько малых коробов с гейльбрунскими рюмками и кружками;

ящик свежих лимонов; 14 тонн соленых лимонов; 550 связок медных наперстков; 5 тонн и 1 ящик булавок;

29 дюжин и 90 штук ножниц; 25 кусков кроватных наволочек; 1 дюжина серебряных стаканов; 1 пуд и 1 ящик серебряных вещей;

4 дюжины серебряных стаканов; 1 с половиной дюжина серебряных чарок;

1 дюжина серебряных кружек; 1 серебряный кораблик, обделанный дорогими камнями;

1 золотой убор с рубинами и сапфирами;

5 пар золотых серег;

9 ящиков и 545 000 штук иголок;

197 дюжин шелковых пуговиц; 32 куска скатерного полотна;

2 ящика и 216 дюжин зеркальцев; 1 тонна ножниц;

3 тонны и 1005 коробов зеркального стекла; 8 бочонков белил для притирания;

5 тонн фиников;

18 бочек винных ягод;

920 000 иголок;

5 тонн разных бус».

Барон с громадным интересом начал читать реестры товаров, привозимых в разные годы в Архангельск, но в конце концов устал. Перечень товаров впечатлял. Становилось ясно, что москвитянам можно было продать все, что угодно, от самых дорогих серебряных карет до сушеных слив, которые они могли бы насушить сами. Понятно, что самое большое внимание иностранные купцы должны были уделять изучению спроса, чтобы ожидаемые ими прибыли не обманули их. Для этого купцы повсюду имели своих людей, которые постоянно доносили о состоянии дел в торговых предпочтениях. Барону попалось любопытное письмо от русских купцов своему царю:

«Иноземцы прорубили из нашего государства во все свои земли дыру, и теперь все наши государственные и промышленные дела ясно зрят. Дыра же сия есть почта. Что в ней Великому Государю прибыли, про то один Бог знает, а сколько гибели от той почты во всем царстве чинится, того и исчислить невозможно. Что в нашем государстве ни сделается, о том во все земли известия разносятся. Одни иноземцы от той почты богатятся, а русские люди нищают. Потому товары, идущие к продаже на Архангельской ярмарке, не могут быть свободно оцениваемы самим продавцом, а всегда ценятся покупателем, загодя знающим о количестве продаваемого товара. Сбыт его становится труден, будь он хорош или плох. А также иноземцы пишут и о своих товарах, в коих есть недостаток, а коих завезено с излишком. А наши бедные купцы приедут с городу с товаром, и приезжие иноземцы загодя цену всему товару знают, почем эти товары куплены и коих сколько есть. Торгуют эти товары иноземцы у русских купцов самою малою ценою».

Забавно, весьма забавно. Дата на этом купеческом письме не сохранилась, но Барону показалось, что оно было написано не очень давно. Конечно, не каждой жалобе купца на его бедствия следует верить. Многие иностранцы утверждали, что русские люди вообще, а купцы в особенности лживы. Герберштейн, например, писал:

«Они всегда клянутся с намерением провести и обмануть».

Однако Альберт Кампензе говорил совсем другое:

«Обмануть почитается у них ужасным, гнусным преступлением, а о клятвопреступлении и богохульстве вовсе не слышно».

Тут секретарь, увидев, что Барон взялся за письма, принес ему письмо совсем старое, помеченное 18-м числом марта месяца 1603 года:

«Государю моему Семену Захарьевичу, и государыне моей сестрице Авдотье Яковлевне, и племяннику моему Панюшке Семеновичу Дружинко Яков сын челом бьет. Будьте, государи мои, здоровы на многие лета. А если хотите спросить про меня, грешного, то как Бог дал, жив. Да говорил ты мне, как я у вас был, чтобы я купил в Москве ржи, и Авдотьиных денег за мною рубль. А рожь на Москве дорога нынче. А сказывают, что будет рожь по полуполтине по просухе. И ты, государь Семен Захарьевич, на меня в тех деньгах не кручинься до Великого Дня, конечно, я принесу тебе твой рубль к Великому Дню. И отпиши ты мне, Семен Захарьевич, о том обо всем о домашнем житии и о своем».

И здесь надо подумать, верить ли письму, решил Барон. Он знал, что Великий День — это у русских Пасха, Светлое Христово Воскресенье, и праздник этот бывает в разные годы в разное время, но всегда весной. Когда должна была быть Пасха восемьдесят с лишним лет назад, он не знал, хотя слышал, что каким-то способом это можно сосчитать. Но дело было не в этом. Этот Дружина Яковлевич, автор письма, может быть, и правда рожь для семьи зятя не купил по причине дороговизны и на самом деле решил дождаться выгодной цены. А, может быть, солгал в письме, на самом деле деньги давно пропил-прогулял, и надеялся, что сумеет возместить их каким-то образом. Теперь уже не узнать.

Секретарь подал Барону еще одно старое русское письмо, помеченное началом лета 1608 года, адресованное Яну Сапеге:

«Пишет тебе пану Яну Петру Павловичу вскормленик твой Тимошка Бьюгов, челом бьет. Писал ты, государь милостивый пане, ко мне, велел мне у английских немцев вино всякое добывать; но английские немцы в Ярославле по сию пору не бывали, ни с какими товарами; а товар у них, сказывают, весь на Вологде да на Холмогорах. А ныне на Вологде собрались все лучшие московские гости с великими товарами и с казною. И тут на Вологде казна великая, и соболи из Сибири, и лисицы и всякие футри[83]».

Насколько оживленной и значительной была на протяжении столетий торговля через русский северный морской порт, было видно из многих старых и новых писем купцов и дипломатов. В начале лета 1652 года во время войны между Англией и Голландией шведский посол доносил королеве Августе-Христине:

«В Архангельске при столкновении интересов Англии и Голландии в коммерческих делах видно сильное колебание. Это происходит в особенности от того, что назначенный сюда из Амстердама флот с оптовым товаром не прибыл. Правда, около семидесяти судов с зерном, пять гамбургских и четыре бременских корабля с ворванью и различным оптовым товаром сюда пришли. А также пришли два судна с икрой и юфтью и немного голландских кораблей, которые только на свой риск с немногими товарами пришли, и также от оптового товара разгружены, — и большею частью все, кроме двух-трех, теперь уже отплыли. Но вчера против всякого предположения прибыли еще два голландских корабля, которые извещают, что упомянутый флот с оптовым товаром из Тесселя, состоящий из двенадцати торговых и трех конвойных кораблей, возвратился назад, потому что военный флот адмирала Теомпса большею частью погиб из-за бури, и охранять торговые корабли было некому.

Многие купцы здесь составили себе об этом флоте с оптовым товаром ребяческое, постыдное представление, что они бежали, хотя сами были вооружены пушками и не видели даже врага.

Если бы эта война Англии с Голландией продолжалась бы несколько лет, или вообще англичане, желающие процветать впереди Голландии, сделали бы на морской порт Архангельска нападение, подчинив или уничтожив его, чтобы отомстить за нанесенные обиды.