Читать онлайн «История культуры древней Греции и Рима». Страница 43

Но и здесь комедиограф остается верен психологической правде: Кнемон смягчается: он примиряется с людьми, но по-прежнему тяготеет к ворчливому одиночеству. Другие герои «Брюзги» вполне традиционны и стереотипны, унаследованы автором от его предшественников: благородный молодой влюбленный Сострат, добрый и снисходительный отец Каллипид, хитрый раб Гета. Автор не столько высмеивает дурной характер главного героя, сколько любуется добрыми и естественными отношениями своих персонажей друг к другу, сочувствует их трудному крестьянскому бытию. Вызывать смех у зрителей призваны, скорее, традиционные маски аттической комедии — повар и прихлебатель.

Необычайно плодовитый поэт, Менандр написал около 100 комедий, главным образом характерологических, а также сценки, близкие к водевилю и фарсу. Некоторые из этих комедий послужили позднее образцом для произведений того же жанра римлянина Плавта. Прекрасное знание и изображение человеческих характеров, психологии восхищали в Менандре уже самих античных писателей. «О Менандр и жизнь, кто из вас кому подражал?» — задает риторический вопрос александрийский филолог III — начала II в. до н. э. Аристофан из Византия. Напротив, социальная критика, отражение общественных противоречий и конфликтов комедиографа не привлекает. Для него, как и для комических поэтов Дифила и Филемона, чувства важнее политики. Человеколюбие, гуманизм, сочувствие к ошибающимся, не способным преодолеть свои слабости, а тем более к обиженным и ставшим жертвами несправедливости — наиболее ценные черты аттической «новой комедии». А ее сентиментализм, увлечение любовными историями, доходящее до эротизма, — верные признаки того, что уже близка была новая эпоха в культурном развитии, эпоха эллинизма.

Поражение в Пелопоннесской войне и экономический кризис повлекли за собой неизбежный упадок архитектуры в Афинах. Если в V в. до н. э. именно этот город выделялся в Греции бурным строительством, то в следующем столетии центр архитектуры переместился в Малую Азию. Уже не подвластные Афинам малоазийские города вновь переживали период расцвета. В собственно Греции и дальше господствовал дорический стиль, утративший, однако, свои привычные особенности. Пропорции становятся легче, колонны стройнее и декоративнее, благодаря все более частому использованию коринфских капителей, стилизующих в камне листья аканфа. Коринфские полуколонны можно было встретить в IV в. до н. э. в большом мраморном святилище Афины Алей в Тегее, сооруженном в 395 г. до н. э. архитектором и скульптором Скопасом, а также в круглых постройках — толосах — в Дельфах и Эпидавре. Причем если в этих памятниках коринфские полуколонны располагались внутри здания, то в изысканном вотивном монументе Лисикрата в Афинах (335–334 гг. до н. э.) они украшают его снаружи.

В малоазийских же городах сохранялся стиль ионийский, в котором творил, в частности, талантливый зодчий и теоретик архитектуры Пифей, создавший в 334 г. до н. э. по заказу Александра Македонского в Приене храм Афины. Он же впервые в истории архитектуры воздвиг такую монументальную каменную постройку, как Мавзолей — огромную гробницу карийского правителя Мавсола и его жены Артемисии. Эту 24-ступенчатую пирамиду высотой 49 м, увенчанную четверкой коней в упряжке — квадригой, древние причисляли к семи чудесам света, но она показывает, как далеко отошли люди той эпохи от простоты и сдержанности современников Перикла. Не менее пышным и гигантским было другое сооружение, считавшееся одним из чудес света и также находившееся в Малой Азии: храм Артемиды в Эфесе, построенный на месте храма, сожженного в 356 г. до н, э. «незабвенным» в веках Геростратом. Стремление малоазийских греческих архитекторов соперничать с творцами величественных и пышных построек древнего Востока — еще оно свидетельство приближения новой, эллинистической эпохи.

Если в V в. до н. э. греческая архитектура выражала себя прежде всего в культовых сооружениях, то столетие спустя к ним прибавились выдающиеся постройки светского характера. К этому времени относятся первые каменные греческие театры: театр Диониса на афинском Акрополе, завершенный около 330 г. до н. э., театр в Сиракузах и особенно прекрасный, поражающий гармонией пропорций театр в Эпидавре, шедевр Поликлета Младшего. Из других светских, практического назначения сооружений упомянем большой крытый зал, где должны были проходить собрания Аркадийского союза греческих полисов, — так называемый зал десяти тысяч, построенный Эпаминондом в новооснованной столице Аркадии Мегалополе и представлявший собой прямоугольное здание небывалых размеров; образцом для архитектора послужил Одеон Перикла в Афинах. Практическим целям служили также скевотека — хранилище корабельной оснастки в Пирее близ Афин и укрепления и доки в Сиракузах, относящиеся к эпохе тирана Дионисия.

На смену величавости, достоинству, серьезности изобразительного искусства V в. до н. э. пришли в поздне классический период иные идеалы. Не выражение политических идей, но чисто эстетические потребности стали определяющими в работе скульпторов IV в. до н. э. Гигантские, поражавшие роскошью храмы и светские постройки нуждались в скульпторах другого типа, чем Фидий. Новые, стройные и грациозные, мягкие и нежные лица и фигуры богов и богинь выходили из-под резца Кефисодота и, как предполагается, его сына Праксителя. Уже богиня Эйрене («Мир») полна лирического очарования, хотя в позе ее еще видны сдержанное величие и достоинство, характерные для работ скульпторов V в. до н. э., учителей Кефисодота. Зато плавные, гибкие линии статуй Праксителя («Гермес с младенцем Дионисом», «Афродита Книдская» — прообраз многих позднейших изображений богини любви) знаменуют собой наступление новой эпохи. Исполненный обаяния, задушевности стиль Праксителя интимен: недаром впервые в истории греческой скульптуры он представляет Афродиту в ее прекрасной и возвышенной наготе. Столь же «неофициален» и грациозен «Аполлон, убивающий ящерицу», еще одно творение великого скульптора. Вполне естественно, что Пракситель оказал столь заметное влияние на скульпторов эпохи эллинизма и на римских мастеров.

Совершенно иным было творчество его старшего современника Скопаса, который был архитектором и скульптором одновременно и, вероятно, сам украсил воздвигнутый им храм Афины Алей в Тегее. Мягкость и лиричность Праксителя ему были чужды, он создал стиль, который можно было бы назвать патетическим. Величавым, статичным фигурам, изваянным Фидием, Скопас противопоставил образы, полные страсти и динамизма. Глубоко посаженные, оттененные глаза Геракла (тимпан храма Афины в Тегее), а также Менады и Мелеагра выражают неистовый порыв. Рука Скопаса видна и в скульптуре фриза восточной части уже упоминавшейся гробницы Мавсола в Галикарнасе.

Помимо Скопаса в украшении Мавзолея участвовали трое других греческих мастеров: Бриаксис, Леохар и Тимофей, создавшие соответственно северный, западный и южный фризы. О стиле этих художников мы знаем не много. Бриаксис изваял также статую египетского бога Сараписа, стоявшую позднее в Александрии; он, по всей видимости, находился под влиянием Скопаса. Леохару приписывают создание бронзового оригинала знаменитой статуи Аполлона Бельведерского, известной нам в мраморной римской копии.

Больше сведений о третьем великом скульпторе IV в. до н. э. — Лисиппе. Он не только оставил потомкам прекрасный бюст Александра Македонского (около 320 г. до н. э.), также сохранившийся лишь в римской копии, но и разработал новый пластический канон, заменивший канон Поликлета. Статуи Лисиппа или изготовленные кем-либо из его учеников (например, «Отдыхающий Арес», начало III в. до н. э.) заметно отличаются по своим пропорциям от статуй предшествовавшего столетия: у атлетов Лисиппа очень длинные стройные ноги, тонкий, изящный стан и совсем небольшая голова. Так сложился новый пластический идеал красоты, полнее всего воплощенный в фигуре Апоксиомена (юноша, скребком стирающий с себя масло, которым натирались атлеты). Сравнивая «Апоксиомена» с «Дорифором» Поликлета, мы вспоминаем слова Лисиппа о его выдающемся предшественнике:

«Поликлет представлял людей такими, каковы они на самом деле, а я — такими, какими они кажутся». Новым в скульптуре Лисиппа были не только легкие пропорции фигур, но прежде всего невиданная свобода в изображении объемов человеческого тела. Лишь теперь произведения скульптуры становились действительно трехмерными, пластически совершенными.

Новыми путями пошло в позднеклассическую эпоху и искусство живописи. Судить о нем мы можем по высказываниям древних авторов, видевших, скажем, в творениях художника Аристида из Фив ту же патетику, тот же динамизм, что мы отмечаем в скульптуре Скопаса. Если довериться свидетельствам современников, считавших патетическими уже произведения Паррасия Эфесского, работавшего в годы Пелопоннесской войны, мы должны будем признать, что в живописи новые тенденции проявились раньше, чем в скульптуре. Новую перспективу указала изобразительному искусству так называемая сикионская школа во главе с Павсием- С его именем связано использование впервые техники энкаустики, основанной на приготовлении красок при помощи воска и нанесении затем разогретых красок на полотно. Создаваемый таким образом блеск позволял добиваться новых художественных эффектов.