Читать онлайн «Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика». Страница 83

В очерке о русских князьях также есть условные портреты и рисунки гербов; дана краткая история их происхождения.

По мнению автора, русские княжеские гербы имеют древнее происхождение: они уже были у князей, «которые приняли греческую веру» и «начали подчиняться константинопольскому патриарху». Несомненно, здесь идет речь о киевских князьях и их ближайших потомках. Герб русских князей – святой Георгий, убивающий дракона. Кроме того, Галицкие князья, «а именно Лев, который заложил Львов», имели своим гербом изображение: на золотом щите черный лев, опирающийся на скалу. Отметим, что сам Папроцкий провел последние годы, умер и похоронен во Львове. А князья, «которые имели дома почти на море среди великих болот», в своем гербе помещали «голого человека на коне». И далее Папроцкий сообщает: «И теперь еще Москва или их князья употребляют некоторые из них» (гербов – М. Б.). Здесь уже автор упоминает гербы Русского государства XVI в., очерка о котором в его книге нет.

При рассказах о княжеских родах помещены рисунки гербов: св. Георгий, убивающий дракона, обнаженный человек на коне, лев, стоящий на задних лапах, а также герб Погоня и щит с подковой и тремя крестами, близкий к гербу Белина.

По этому набору рисунков, приложенных к тексту, видно, будто древнейшим гербом московских великих князей, перешедшим к ним от киевских великих князей, был герб с изображением св. Георгия, убивающего дракона. Признание такой преемственности гербов в какой-то мере можно оценить и как признание определенных исторических прав московских князей на земли, входившие в XVI в. в состав Литвы. Напомним, что спор за такие территории именно в это время выливался в военные действия.

Имеет объяснение и фраза Папроцкого о том, что в его время упомянутые гербы употребляла Москва или ее князья. Речь идет не только об официальном гербе со св. Георгием. Известна печать князя Андрея Курбского, которую он употреблял в Литве, близкая к помещенной в книге Папроцкого; на ней изображен лев, стоящий на задних лапах.

Наиболее интересно появление у Папроцкого печати с изображением нагого человека на коне, которую имели государи, жившие «почти на море среди великих болот».

Русские печати не знают такого изображения, но его, как герб московских князей, трижды привел в своем сочинении Сигизмунд Герберштейн.

Еще в XVI в. новгородский архидьякон Геннадий объяснял александрийскому патриарху, что на печати Ивана IV изображен всадник на коне, и это «государь на коне». В XVII в. изображение св. Георгия на печати неоднократно интерпретировалось русскими послами как «великий государь на аргамаке», «царь на коне победил змия». В подобных высказываниях царь идентифицируется со св. Георгием. Как показал А. Б. Лакиер, на листе Библии 1663 г., изданной в Москве, в качестве московского герба помещено именно изображение царя на коне, пронзающего копьем змия[1107].

В этих объяснениях можно услышать отзвуки византийской традиции конца XIV в. В европейских странах к этому времени на монетах и печатях существовали изображения государя в виде рыцаря на коне в воинском обмундировании, которые подчеркивали функции правителя как воина и вождя[1108]. Византийские изображения императоров не знали такого типа: на монетах и печатях подчеркивалась лишь сакральностъ их власти, а конно изображались несколько святых (Дмитрий, Георгий, Архангел Михаил). Именно в конце XIV в. на византийских монетах появляются конные изображения императоров, и их часто сопровождают эти святые всадники, которые подчеркивали воинские функции правителя[1109]. Не исключено, хотя и нуждается в дополнительном специальном исследовании, что в русском изображении всадника на коне, поражающего копьем змия, в XVII в. слились представления о святом воине и государе-вожде.

Вооруженный всадник на коне – сюжет, встречающийся на печатях и монетах русских князей конца XIV–XV вв. в различном обличии. Его изображение, как и изображение голого всадника, приведено в книге С. Герберштейна.

Причины появления у Герберштейна сведений о том, что на государственной печати государь изображался как голый человек, требуют специального сфрагистического исследования. Сейчас можно сказать, что это мнение не находит аналогий в русской сфрагистике, оно не отразилось и в европейских справочниках XVI в., содержащих описания государственных гербов и печатей разных стран: здесь гербом московских государей назван св. Георгий, поражающий змия.

По существующим в XVI в. традициям русской жизни невозможно представить официальное изображение государя в виде голого человека: русский царь всегда изображался и выступал на официальных церемониях в полном маестате, при всех регалиях.

Изображение государя как голого всадника на официальных печатях не соответствует и нормам европейской геральдики, где правитель олицетворяет сакральную власть или различные ее функции, в том числе и функции воина-вождя.

И Папроцкий, очевидно, заимствовавший это изображение у Герберштейна (ближе всего – изображение на изображении Василия III в издании 1556 г.) или польского хрониста М. Стрыйковского, отнеся его ко времени киевско-константинопольских отношений, не указал в отличие от других помещенных в книге гербов, каким именно русским князьям оно принадлежало: скорее у автора это «те (князья – М. Б.), которые (правили – М. Б.) почти на море среди великих болот», то есть какие-то северные народы.

Нельзя допустить и еще один момент в изложении Б. Папроцкого: признавая за русскими княжествами вплоть до XVI в. право на различные гербы, восходящие к временам Древнерусского государства, профессиональный польский геральдист тем самым ставил Русское государство в один ряд с другими европейскими государствами, поскольку герб являлся одним из символов независимого средневекового государства.

Сведения о Русском государстве, его территории, правителях, древней истории русских земель, которые мы находим в трудах иностранных авторов XVI в., интересны еще и тем, что приводят реалии русской жизни, которые не отражены в русских источниках того времени. В частности, статус России как европейского государства европейские авторы пытались определить через государственную символику, которой в средние века придавалось большое значение, поскольку о таком статусе свидетельствовали форма короны и регалии правителя, цвета и эмблемы на регалиях и печати, и многое другое. В частности, иностранцев интересовал вопрос о происхождении русских гербов.

Герб свидетельствовал о происхождении и истории государства, его связях с другими странами, месте среди других государств Европы. Как видно из текстов различных записок о гербе, о его истории расспрашивали русских собеседников, рисунки гербов воспроизводились в печатных изданиях XVI–XVII вв.

Интересные сведения о происхождении гербов русских земель приведены в работе польского писателя и геральдиста XVI в. Бартоша Папроцкого «Огруд Крулевский»[1111].

Бартош (Варфоломей) Папроцкий, польский шляхтич герба Го гол (ок. 1543–1614 гг.) происходил из небогатой семьи. Его карьера начиналась традиционно для польской шляхты XVI в.: начальное образование он получил во владениях отца, затем попал на двор влиятельного родственника, где расширял свой кругозор, познавал жизнь «великих мира сего». Со своим покровителем юный родственник ходил в походы, ездил в составе посольства, познавал основы политики и права. Бартош Папроцкий женился молодым на вдове Ядвиге Косабурской, которая была старше его, и вскоре покинул свой дом, вернувшись обратно в 1572 г. после смерти жены[1112].

Вскоре Папроцкий в составе посольства Андрея Тарановского уехал ко двору турецкого султана, куда А. Тарановский, неоднократно ездивший с посольствами в Порту, был послан вызволять из плена валашского воеводу Богдана.

Вскоре выходит первое генеалогическое произведение Папроцкого в стихах – «Паноша» (1575 г.). В дальнейшем, почти за 40 лет он опубликовал на латыни, польском и чешском языках больше трудов, чем остальные писатели его времени[1113].

Бартош Папроцкий был знаком с известными писателями-гуманистами своего времени – Миколаем Реем, Яном Кохановским и другими. Он находился под покровительством магнатского рода Збаровских, игравшего важную роль в политической жизни при короле Стефане Батории. Благодаря такому высокому покровительству, Папроцкий становится королевским дворянином и геральдистом; он воспевает победы Стефана Батория, в 1584 г. издает «Гербовник». Однако после смерти Стефана и падения роли Збаровских Бартош Папроцкий был вынужден уехать на Моравы, долго живет в Чехии, где увлекается алхимией и астрологией, не переставал издавать литературные труды[1114]. Здесь в 1599 г. выходит его книга «Ogród królewski». В Польшу Папроцкий вернулся уже при Сигизмунде III в 1610 г.; он пишет до последних дней жизни. Умер Бартош Папроцкий во Львове, где и был похоронен.