Читать онлайн «Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика». Страница 76

Принципиально новым в это время было возрождение «римской» темы в родословных легендах. До сих пор такое происхождение было лишь у Рюриковичей. Но династия угасла в конце XVI в., а боярский род Кошкиных-Захарьиных, из которого вышли новые цари, никогда не роднился с русскими князьями и не мог претендовать на античные корни.

В XVII в. впервые появляются легенды боярских родов, чьи предки вышли из Рима. Наиболее красочна родословная у Римских-Корсаковых, составленная после того, как боярский род Корсаковых официально получил разрешение прибавить к своей фамилии прозвище Римских[1034]. В начале века историю происхождения Римских-Корсаковых исследовал Н. П. Лихачев[1035]. Высоко оценив эрудицию анонимного автора, знание им древних текстов. Лихачев все же признал за этой генеалогией право называться литературным произведением, не имеющим никакого отношения к реальной истории боярской семьи. Можно добавить, что создание такого научного труда в XVII в. – показатель и нового отношения к истории. Ведь древняя история Корсаковых (потомков античного Корса) – это попытка связать историю семьи с древней историей, показать участие предков в исторических событиях, представить обосновавшихся в России потомков античных героев (Геркулеса, Кроноса) носителями давних традиций. В легенде о происхождении Корсаковых не только использованы сведения но истории из 65 античных и средневековых авторов; составитель родословной обращается и к литовской редакции сказания о происхождении Гедимина, сделав одного из Корсаковых – Кринуса – внуком великого литовского князя Палемона, основателя династии. А уже из Литвы Корсаковы пришли на Русь.

Более скромно о своем римском происхождении тогда же написали Елагины, Нерыцкие, Потемкины[1036]. Супоневы, также выдвинувшиеся при дворе в XVII в., составили легенду, по которой их предки путешествовали в древности по разным странам Европы вплоть до Испании, породнились с несколькими королевскими домами: каждый из таких предков имел прозвище Суп[1037]. Такие легенды дают прекрасный материал дня исследования исторического сознания к России XVII в., попытки по-новому осмыслить исторический процесс, но ни к реалиям происхождения семьи, ни к формированию этноса они отношения не имеют.

Если вернулся к соседним с Россией странам, прародинам выезжавших родоначальников, мы заметим, что выезды «из Литвы», о которых охотно пишут составители родословий, как правило связаны с усилением роли католической церкви в Великом княжестве. Действительно, оттуда в XIV – начале XVI в. выезжали православные князья Рюриковичи и Гедиминовичи со своими дворами. Последним среди таких массовых отъездов следует назвать отъезд Михаила Львовича Глинского, его братьев и большой группы православных бояр в 1508 г.[1038].

Не исключено, что упоминания о выездах родоначальников «из Орды» также связаны с появлением на русских землях в Поволжье служилых татар, часть которых приняла православие. Но такие иноземные предки из XIII–XIV вв. к моменту составления родословных росписей в середине XVI – второй половине XVII в. имели уже православных, обрусевших потомков, которые ничем не отличались от потомков дружинников первых московских князей.

Историки, изучавшие исторические реалии родословных легенд, обходили молчанием один существенный вопрос. Русское средневековое дворянство было православным: упоминание о крещении родоначальника в православную веру – необходимая деталь почти всех родословных легенд. А уже по документам XVI–XVII вв. мы видим четкое разграничение между иностранцами-наемниками на временной службе и иностранцами, переходившими в подданство к царю и вливавшимися в русское дворянство: последние обязательно становились православными. Это вело к тому, что происходила быстрая адаптация «нововыезжих иноземцев» в местной среде: усваивался язык, браки с русскими женщинами способствовали усвоению нового образа жизни, культуры.

Но и появление в XVII в. регионов, где земля давалась только принявшим русское подданство иноземцам (преимущественно Поволжье от Казани до Астрахани), вело к созданию локальных вариантов русской культуры, ее проникновению в культуры местных пародов. Поэтому, как представляется, проблемы реального существования иностранцев среди боярства Русского государства, взаимовлияние культур надо изучать, опираясь на историю землевладения в различных регионах страны.

Родословная легенда, зафиксировавшая выезд иноземного предка, скорее служила точкой отсчета давности службы рода русским князьям. В Русском государстве XVI–XVII вв. именно это давало право занимать определенные государственные и придворные должности. В XVII в. пышные родословия как никогда удовлетворяли амбиции родов, выдвинувшихся благодаря близости к новой династии, и уравнивали их с древними фамилиями. Но такие родословия показывают изменения в историческом сознании общества, задолго до появления первых научных исторических трудов именно в них проявилась попытка связать историю семьи, а через нее и Россию, со всемирной историей. И именно здесь активно осваивались исторические и генеалогические произведения соседних с Россией европейских государств.

Родословная легенда Боратынских известна по работе М. А. Боратынского, опубликованной в 1910 г.[1040], где автор привел их родословную легенду. Родоначальник Боратынских Дмитрий Божедар основал замок Баратын[1041], от которого ведет начало фамилия. К сожалению, детально проанализировав события и факты, приведенные в легенде, автор не дал никаких сведений о происхождении и времени создания документа, которым он пользовался. Отсутствие оригинального текста легенды не позволяет провести ее исчерпывающий анализ, хотя можно предположить, что в XVIII в., когда создавался «Общий гербовник», этот документ уже существовал, а некоторые особенности приближают его к росписям последней четверти XVII в.

По легенде родоначальником Боратынских был Дмитрий Божедар, которому в честь побед на трех реках венгерский король Людвик пожаловал герб Корчак. Правда по этой же легенде Божедар умер до 1370 г. и король Людвик Венгерский не мог ему ничего пожаловать в Польше (как сообщает легенда), – так как сам стал польским королем после смерти в 1370 г. Казимира Великого, своего дяди и умер в 1382 г.

С именем Людвика Венгерского в легенде связано и пожалование Боратынским герба Корчак. По официальному описанию герб Корчак представляет «в красном щите три горизонтальные полосы одна над другой, не доходящие до края щита». Согласно истории герба Корчак, изложенной польским хронистом XV века Яном Длугошем, этот герб король Людвик пожаловал своему слуге, «русскому пану» Дмитрию с Горайя; у Дмитрия был брат Иван Горайя, который стал маршалком Королевства Польского; то есть он не связан с победами на трех реках, которые якобы совершили предки семьи Боратынских.

В XV в. в польских изображениях герба Корчак над щитом иногда появлялось изображение собаки.

В 1599 г. была издана книга Бартоша Папроцкого «Ogród królewski», на-чинающаяся с посвящения пану Горайскому с Горайя и содержащая краткую историю этой семьи. Предок пана, Дмитрий с Горайя, служил королю Владиславу-Ягайло, посылался в Орден с сообщением об избрании Владислава польским королем. Он был женат на Беате с Божидара и имел лишь трех дочерей; Беата также происходила из семьи герба Корчак.

В книге Папроцкого есть стихи на герб Корчак, где упоминаются три реки: «Много крови выливали эти знаменитые чаши, / Знают о том поля вашего Русинского края»[1042]. Сходное объяснение есть в легенде Боратынских: «В Венгрии протекают три реки Дунай, Драва и Сава. На берегах этих рек происходили жестокие и упорные сражения с нынешними врагами, почему многие из защитников получили в свои гербы изображение этих трех рек»[1043]. Напомним, что, начиная с Я. Длугоша, описавшего герб Корчак, никто из геральдистов не упоминал о том, что три полосы герба Корчак символизируют три реки.

Скорее всего новое объяснение символики герба в русской легенде Боратынских, которые находясь на службе в Польше и Литве, действительно принадлежали к гербам Корчак и Топор, основано на стихах книги Б. Папроцкого, хотя в той же книге написано, что герб был пожалован Горайям, а не Божедару. Из Божедаров происходила жена Горайя.

Еще одна особенность легенды связана с русскими родословными традициями XVII в. По легенде Дмитрий Божедар был «канцлером земель Русинских».

На «Русинских землях», откуда по легенде происходили Боратынские, не было такой должности. Канцлер в Литве – высшая придворная и государственная должность: он возглавлял великокняжескую в Литве или королевскую в Польше канцелярию. Однако, русские генеалоги XVII в. любили употреблять этот термин: польскими канцлерами названы предки думного дьяка Емельяна Украинцева, что в их легенде расшифровывается как «думный дьяк». Еще А. И. Рогов, изучая русские переводы Хроники Матвея Стрыйковского, указал, что и в них на полях рукописей встречается объяснение слова «канцлер», упоминаемого в тексте, как «думный дьяк» и в родословной легенде Боратынских употребление слова «канцлер» скорее надо рассматривать как дань русской генеалогической традиции последней четверти XVII в.[1044]