Читать онлайн «Самые нашумевшие преступления истории». Страница 8

Однако не будем сильно отвлекаться и продолжим изучать ситуацию далее. В 8 часов 10 минут И.А. Агафонов осмотрен нейрохирургом в связи с резким ухудшением состояния: «.угнетение сознания до комы, пульс 100, слабого наполнения.» и переведён в отделение реанимации и интенсивной терапии. В записи осмотра нейрохирурга 15.08.2011 г. в 09 часов 00 минут имеется описание повторной компьютерной томографии головного мозга пострадавшего И.А. Агафонова (однако на протоколе КТ указано время 09 часов 50 минут — кому верить?). По результатам этой компьютерной томографии отмечается выраженная отрицательная динамика в виде увеличения зоны размозжения левой гемисферы мозжечка до 7,5 см (напомню, что в 05.00 было 4,0 см), нарастание отёка головного мозга, в левой лобной доле очаг ушиба 1,0 см, а также обнаружена кровь по намету мозжечка и в конвекситальных бороздах. В 09 часов 00 минут в связи с закупоркой ликворных путей нейрохирургом определены показания к операции «наружное вентрикулярное дренирование». 15.08.2011 г. в 10 часов 55 минут — 11 часов 15 минут выполнена операция «закрытое наружное вентрикулярное дренирование справа». Дренирован передний рог правого бокового желудочка головного мозга, однако известно, что наличие очага ушиба-размозжения в задней черепной ямке с прогрессирующим увеличением его объёма, да еще при наличии стволовой симптоматики (апноэ), со смещением срединных структур головного мозга (по КТ в 09 часов 50 минут) и с развитием окклюзионной гидроцефалии является показанием к операции трепанации черепа в задней черепной ямке, санации очага ушиба-размозжения мозжечка и дренирования.

Так-то оно так, да только данный вопрос (о трепанации черепа и удалении детрита мозжечка) не ставился, не обсуждался, записей о показаниях и противопоказаниях к данной операции в медицинской карте № 24129/011 не имеется. Покатолько спросим себя: «Что это? Невежество? Халатность? Злой умысел?» Не будем торопиться с ответом.

Далее у И.А. Агафонова закономерно развился отёк головного мозга, который был диагностирован по данным КТ в 09 часов 50 минут. На фоне отёка головного мозга при повышенном внутричерепном давлении до 15 мм рт. ст. (в норме 5–7 мм рт. ст.) внутривенно введено 4000 мл жидкости, а выведено: путем диуреза 3400, по зонду — 350 мл. При таком соотношении введённой и выведенной жидкости очень трудно ожидать какой-либо положительной динамики, но это еще «цветочки»! Больному с тяжёлой черепно-мозговой травмой, субарахноидальным кровоизлиянием, нарастающим отёком головного мозга не назначены обязательные для лечения подобной патологии диуретики, гормоны, ноотропы, сосудистые препараты, кардиопротекторы, препараты для защиты желудочно-кишечного тракта, анальгетики! И опять те же вопросы: «Этого больного лечат? Или чего-то ждут? Или просто не знают, как именно лечить?»

Может быть, дальше врачи возьмутся заум, и начнется настоящая работа? Увы, ничего подобного не происходит. 15.08.2011 г. с 13 часов отмечено повышение АД до 206/129 и до 8 утра 16.08.2011 г. артериальное давление регистрируется на уровне 160–170/94-100 мм рт. ст., а из препаратов для снижения артериального давления назначают только магния сульфат 25 % ине используются другие, более эффективные средства. Естественно, что длительная стойкая артериальная гипертензия приводит к ухудшению трофики мозговой ткани и прогрессирующему нарастанию гипоксии головного мозга, а это ухудшает течение черепно-мозговой травмы.

При стойкомуровне высокой частоты сердечных сокращений 117–129 никаких препаратов для нормализации этого показателя не назначено (вспомним исследования эксперта-гистолога Е.А. Киреевой — у И.А. Агафонова имелось серьёзное сердечное заболевание).

В 16 часов 06 минут введён 15.08.2011 г. Агафонову И.А. введён морфин с целью синхронизации с аппаратом ИВЛ (так указано в медицинской карте № 24129/011). У Агафонова И.А. в 08 часов 10 минут было зарегистрировано апноэ (остановка дыхания), с 09 часов 00 минут больной находился на ИВЛ. В связи с тем, что морфин блокирует дыхательный центр, этот препарат больным с апноэ не назначается. К тому же морфин не является препаратом для синхронизации с аппаратом ИВЛ. Простите за резкость, но данная ситуация напоминает мне попытку спасти утопающего, бросая ему не пенопластовый спасательный круг, а чугунную болванку!

Ознакомившись с заключением комиссии Российского центра и приданных им специалистов, которые не нашли никаких недостатков в оказании медицинской помощи, мне стало откровенно грустно. Вспомнился 66 сонет В. Шекспира: «.Мне видеть невтерпеж. над простотой глумящуюся ложь.». Ведь в описании статуса Агафонова И.А. в медицинской карте № 24129/011 от 16.08.2011 г. имеются значительные противоречия, вот главные из них:

— запись реаниматолога 16.08.2011 г. 07 часов 00 минут: «.глубокая кома, зрачки правый больше левого, фотореакции нет. Корнеальные рефлексы угнетены, реакция на боль слабовыраженная. Бабинский + с двух сторон. Менингеальный + умеренный.»

— запись осмотра в 09 часов 00 минут совместно с заведующим отделением: «. глубокая кома. Зрачки равны. Фотореакция живая. Корнеальные рефлексы живые без разницы сторон. Парезов, параличей нет. Бабинский отр. Менингеальные отр… Гемодинамиканестабильная: пульс 130 в минуту, АД 90/55 мм рт. ст. Проводится инфузия допамина 10 мкг/кг/мин.»

— записи в карте интенсивной терапии на 9 часов 00 минут «пульс 94 в минуту, АД 160/100 мм рт. ст.», допамин не применялся (в реанимационной карте записей нет).

— в записи нейрохирурга (время не указано): «Глубокая кома. Зрачки равны, широкие, без фотореакций. На теле двигательных реакций нет. Мышечная гипотония, арефлексия. Патологических рефлексов нет… По КТ (контроль) — выраженный отёк головного мозга, признаки аксиальной дислокации».

Те, у кого есть медицинское образование — попробуйте сопоставить всё это и попытаться ответить на вопрос: «Как у больного в глубокой коме в одно и то же время может быть и живая фотореакция, и отсутствие фотореакции?» И таким несуразицам нет числа! Все это — прямые показания к допросу врачей, уточнению реальной картины состояния данного больного для решения вопросов о полноценности его лечения. Указанные противоречия в описании статуса не просто значительно затрудняют оценку состояния И.А. Агафонова — они напрочь лишают дать этому состоянию объективную оценку. Я уже не говорю о том, что не указаны дата и время многих важных манипуляций, просто тихо молчу о том, что общий объём вливаемой жидкости в 7000 мл для больного с прогрессирующим отёком головного мозга и признаками аксиальной дислокации головного мозга является, мягко говоря, чрезмерным (особенно учитывая отсутствие назначения диуретиков).

Нет в медицинской карте никаких сведений и об усвоении питания больным.

17.08. и 18.08.2011 г. — это вообще финал-апофеоз! Осмотр больного И.А. Агафонова описан в 07 часов 00 минут, в 08 часов 30 минут осмотр зав. отделением, в 10 часов 00 минут — осмотр нейрохирурга, а дальше записи датируются 18.08.2011 г. в 14 часов 00 минут ив 20 часов 00 минут. Господа врачи не удосужились посмотреть, что в 4 часа 50 минут 18.08.2011 г. И.А. Агафонов уже умер. Кого же они тогда смотрели? А его ли они вообще лечили? Может быть, где-то есть какая-то иная, секретная медицинская карта, в которой всё правильно отражено и все назначения действительно соответствуют существующим стандартам? Не знаю. Сие мне неведомо. Впрочем, и комиссии, которая свидетельствовала о полном благополучии в лечении И.А. Агафонова тоже. Можно говорить о чем угодно, но я никогда не поверю, что в московской клинике больной может получить столь убийственное лечение. Была какая-то цель в этой цепи «медицинских странностей». А раз так — возникает другой вопрос: «Так может быть попытка (к счастью, не состоявшаяся) максимально наказать P.P. Мирзаева имела еще одну цель — сокрыть за его обвинительным приговором и все те медицинские безобразия, которые были совершены в отношении погибшего И.А. Агафонова, пришедшего в медицинское учреждение за помощью? А получается, что за. Нет, не буду договаривать. Версий много, а доказательств пока нет. Однако не перестаёт мучать вопрос — почему качество оказания медицинской помощи И.А. Агафонову (как в своё время и журналисту Д. Холодову) осталось вне поля зрения суда? Ведь для этого не нужно было привлекать сложную технику и дорогие реактивы — достаточно было собрать комиссию экспертов из тех людей, которые не гнут спину перед чиновниками Минздрава в угодливой позе: «Чего на сей раз изволите?» Глядишь, в следующий раз подобные инциденты не завершались бы страшным словом «летальный исход». Может быть, кто-то очень хорошо «попросил» не делать этого?

Вернется ли Расул Мирзаев в большой спорт или нет — покажет время. Его освобождение в зале суда многие расценивают как победу его защиты, но для самого чемпиона — это не победа. Это некий исход, который подвёл черту под определённым этапом его жизни. Есть такое понятие «пиррова победа», то есть победа, которая, по сути своей, ничем не отличается от поражения. Скорее всего Расул Мирзаев сейчас находится именно в таком состоянии.