Читать онлайн «История Древнего Востока». Страница 76

Таким образом, в Ассирии действовала социально-экономическая модель, близкая к той, что существовала в Касситской Вавилонии. При этом никаких пожалований ассирийские цари не выдавали (служилые люди независимо от должности почти всегда сидели на прямом государственном обеспечении), так что частновладельческие отношения свободно развивались только в автономных городах. Если в царском секторе почти безраздельно доминировала «долевая» эксплуатация мелких землепользователей (которые вели свое хозяйство, отдавали государству часть произведенной продукции и жили на ее остаток), то в крупных частных владениях применялся рабский труд (наряду с трудом арендаторов).

Взаимоотношения государства и коренных автономных городов были непростыми. В отличие от Вавилонии, в Ассирии с них в течение долгого времени взимался налог, и цари по возможности стремились подчинить их самоуправление своей власти. Однако государство интересовала только налогово-административная сфера автономных городов. На развитие там частной эксплуатации цари внимания не обращали, так что в Ассирии еще под контролем царей в общинно-городском секторе развивалась самая безудержная частная эксплуатация, и множество рядовых членов общин, разорившись, превращалось в рабов или зависимых людей.

В Среднеассирийский период сформировались основные особенности Ассирийской державы, главная из них – двойственность в положении царей. Достаточно ограниченная власть царя над коренными ассирийскими городами при полновластии над завоеванными территориями побуждала царей строить себе новые военно-служилые столицы, отрываясь от ашшурской общины (впрочем, Ашшур всегда сохранял значение священной столицы державы). Между царями и гражданскими общинами автономных городов, прежде всего столичной, нередко возникали конфликты, вплоть до мятежей общин и низвержения царей. Впоследствии, в VIII в. до н. э., все это побудило царей сделать главной опорой своей власти не коренные города, а оторвавшуюся от общинных традиций служилую массу, в основном из покоренных народов. Это укрепляло царскую власть, но в итоге приводило к формированию «денационализированного» самодовлеющего государства, оторванного от своей базы и этим слабого.

Ассирийская держава в первые века своего существования являлась плодом попытки ашшурской гражданской общины и сформировавшегося при ней царского военно-служилого двора захватить власть над большей частью Передней Азии. Непомерность этой задачи по сравнению с ограниченными ресурсами коренной Ассирии заставляла царей компенсировать эту слабость крайне напряженной военной деятельностью и устрашением соседей, но часто не позволяла им стабильно и прочно властвовать над завоеванными областями. Поэтому для Ассирии типична непрерывная военная экспансия и постоянная борьба с восстаниями покоренных народов.

Этим объясняется и беспрецедентная жестокость ассирийцев при завоеваниях и карательных походах (в частности, применялись массовые пытки и казни, полное разрушение городов и селений, а с VIII в. до н. э. и политика «вырывания с корнем» – депортации огромных масс населения в другие районы страны). Война в древности вообще была куда более жестокой, чем в последующие эпохи, но ассирийцы в этом отношении резко превзошли общий уровень жестокости своего времени: людей тысячами сажали на кол и ослепляли, с них заживо сдирали кожу, отрубали руки и ноги. Вот примеры обычных победных формул ассирийских царей: «Я окружил, я завоевал, я сокрушил, я разрушил, я снес, я сжег огнем и превратил в пустыри и развалины».

Ассирийские цари вели войны с небывалой энергией, упорством и неукротимостью. Они проводили в походах больше времени, чем любые другие правители Ближнего Востока, и нередко старались каждый год начинать новую военную кампанию, причем считали своим долгом лично командовать войском. В результате Ассирийская империя существовала в характерном «пульсирующем» ритме: правление каждого царя обычно начиналось с подавления мятежей, вызванных смертью его предшественника. Затем царь пытался совершить новые завоевания. С его смертью часть присоединенных им земель тут же отпадала, и все повторялось снова, так что одни и те же территории ассирийцам приходилось покорять по многу раз. В целом масштаб ассирийских завоеваний медленно, но неуклонно расширялся, и росла площадь окончательно покоренной территории. С начала IX в. до н. э. из ассирийского подчинения уже никогда не выходила Верхняя Месопотамия, с конца VIII в. до н. э. (и до времен крушения Ассирии) – Сирия. Прочно покорить Вавилонию ассирийцам так и не удалось, и именно это стало в итоге причиной гибели их державы.

История Ассирии изобиловала узурпациями. Немало удачливых администраторов и военачальников – отдаленных потомков давно умерших царей – захватывали престол, свергая и убивая своих предшественников. Однако это не мешало официальной ассирийской традиции относиться к ним с величайшим почтением, если их правления были успешными.

В Ассирийской державе сложилась особая идеология «священной войны», согласно которой войны предпринимались по приказу и во славу Ашшура, бога-покровителя города и царства, что отражало исключительную роль храма Ашшура в функционировании ассирийской государственности. Не считая библейских войн, это единственный пример «священной войны» на всем древнем Ближнем Востоке.

В итоге история Ассирии представляет собой циклы военного подъема и упадка. Трижды (в нач. XII в. до н. э., в нач. X в. до н. э., в 1-й пол. VIII в. до н. э.) Ассирия теряла большую часть захваченных территорий и вновь возвращала их, каждый раз наращивая масштабы экспансии.

Из упадка, в который Ассирию ввергли арамеи, ее вывел Ададнерари II (911–891 гг. до н. э.), сломивший и покоривший княжества верхнемесопотамских арамеев. Вся область реки Хабур и ее притоков перешла под контроль Ассирии. Ададнерари нанес поражение и вавилонянам.

В течение нескольких последующих десятилетий Ассирия практически не знала поражений. Стратегическая цель, которую поставили перед собой цари этого времени, заключалась в том, чтобы, держа в страхе и зависимости горцев на севере и востоке при помощи периодических вторжений и не допуская ответных рейдов, неуклонно продвигаться на юг и запад с целью взять под свой контроль основные источники сырья, центры производства и торговые пути от Персидского залива до Армянского нагорья и от Ирана до Средиземного моря и Малой Азии.

Ашшурнацирапал II (883–859 гг. до н. э.), самый свирепый из великих ассирийских завоевателей, завершил аннексию Верхней Месопотамии и неоднократно вторгался в Западный Иран и Сирию. Стратегия царя заключалась в нанесении молниеносных ударов и в создании опорных пунктов на присоединенных территориях. Любая попытка мятежа или сопротивления беспощадно подавлялась. Население массово истребляли, а территория подвергалась полному опустошению. Те же, кто сдался без боя, облагались данью. Присоединенные области либо переводились на положение вассалов, либо, во всевозрастающей мере, передавались непосредственно под власть ассирийских чиновников.

Даже по ассирийским меркам Ашшурнацирапал II воевал необычайно жестоко; типичной похвальбой его было: «Я взял город, перебил множество воинов, захватил все, что можно было захватить, отрубил головы бойцам, сложил напротив города башню из голов и тел, сложил башню из живых людей, посадил людей живьем на колья вокруг города, юношей и девушек его сжег на кострах».

Переправив свое войско через Евфрат на плотах из надувных мехов, Ашшурнацирапал II вошел в Каркемиш. Город покорился без боя и уплатил огромную дань изделиями из золота и серебра, не считая десятка тонн меди и железа. В 876 г. до н. э. Ашшурнацирапал добрался до Средиземноморского побережья, где зависимость от него признала Финикия. Согласно древнему обычаю, царь омыл свое оружие в водах Средиземного моря и поставил стелу. Основав ассирийскую колонию на Оронте, он вернулся в Ассирию с огромной добычей и кедрами, нарубленными в горах Ливана для строительства своей новой резиденции, которую он перенес из Ашшура в военно-служилую столицу Кальху (современный Нимруд).

Его сын Салманасар III (858–824 гг. до н. э.) вновь воевал за Евфратом, встречая там ожесточенное сопротивление местных князей, сплотившихся в две мощные коалиции. В 853 г. до н. э. он вывел против вражеской сиро-палестинской коалиции (в которой участвовали почти все цари Леванта, включая израильского Ахава) на битву при Каркаре 120 тыс. воинов – невиданную по тому времени армию, но потерпел поражение. В своих надписях он, разумеется, объявил себя победителем, но в течение нескольких следующих лет не рисковал вновь вторгаться за Евфрат.