Читать онлайн «Тюрки. Двенадцать лекций по истории тюркских народов Средней Азии». Страница 30

Известно, как сложились дальнейшие события, как к Чингисхану, независимо от посольства, пришел из государства хорезмшаха торговый караван, как потом были отправлены из Монголии ответное посольство и ответный караван, как хорезмшах принял посольство и потом ночью отдельно посла-хорезмийца, Махмуда, и как купцы, все мусульмане, были перебиты в пограничном городе владений хорезмшаха Отраре. Особенно характерно требование хорезмшаха, чтобы Махмуд, как хорезмиец, признал себя естественным подданным султана и сообщил ему все нужные сведения о государстве Чингисхана. С точки зрения современного европейца, такое требование кажется вполне естественным, и, например, английское правительство не поколебалось бы предъявить его ко всякому англичанину, который бы случайно находился на службе в стране какого-нибудь дикого или полудикого народа; но средневековые мусульманские купцы не считали себя связанными с правительством тех областей, откуда они вышли, и не видели основания содействовать осуществлению воинственных планов мусульманских государей. Очень вероятно, что эти обстоятельства были одной из причин гибели в Отраре прибывших из Монголии мусульманских купцов. Во всяком случае, поход монголов на государство хорезмшаха после отрарского события был совершенно неизбежен, и ни в каком призывании монголов халифом Насиром или кем-нибудь другим не было надобности. При враждебных отношениях между халифом и хорезмшахом слухи о таких действиях халифа должны были возникнуть; мы знаем, что такое обвинение высказывал против халифа уже сын и преемник хорезмшаха Мухаммеда — Джелал ад-дин, но доказательств у него не было. Поход Чингисхана на мусульманские земли был прямым последствием отрарского события; столь же естественно, что мусульманские купцы оказывали полное содействие Чингисхану и позже, как мы увидим, извлекли больше всего выгоды из порядков, создавшихся после победы монгольских войск.

Известия о событиях, непосредственно предшествовавших монгольскому нашествию на Туркестан, несколько противоречивы; известия источников и мнения ученых расходятся даже по вопросу, произошло ли вооруженное столкновение между войском хорезмшаха и войском Джучи, кончившееся отступлением монголов, до или после отрарского события. В государстве хорезмшаха Мухаммеда была значительная поэтическая литература, преимущественно на персидском языке, касавшаяся и политических событий, но эта литература известна нам только по кратким ссылкам и цитатам. Сюда относятся: приведенные у Якута арабские стихи, сочиненные от имени самого хорезмшаха Мухаммеда, о разорении покинутых им окраин Мавераннахра; слова Ауфи о составляющейся поэтом Меджд ад-дином Мухаммедом Паизи в городе Неса (в нынешнем Туркменистане, к западу от Ашхабада) поэме в эпическом стиле о событиях царствования хорезмшаха; приведенные тем же Ауфи стихи поэта Омара Хурремабади, с прославлением хорезмшаха как второго Александра, где, между прочим, говорится: «Знай, что со стороны Китая было бы ошибкой искать столкновения с твоим войском; если он искал его, то, без сомнения, он испытал последствия невежества. (Ясно), как день, что если татары не подчинятся твоему повелению, то для всех их день тотчас станет мрачной ночью». Не известно, говорится ли здесь о столкновении с Чингисханом и его монголами или о столкновении с «первыми татарами» — Кучлуком и найманами.

Столкновение около Иргиза не имело дальнейших последствий; нападающей стороной в этом случае был хорезмшах. Ни то, ни другое войско не ожидало этой встречи; хорезмшах воевал в этой местности с кипчаками, Джучи — с мергитами; Джучи даже велел передать хорезмшаху, что не имеет от своего отца поручений вступить с ним в борьбу, но получил ответ, что султан одинаково считает своими врагами всех неверных.

Когда война сделалась для хорезмшаха оборонительной, она стала рассматриваться как защита областей ислама от нашествия неверных, хотя в 1218 году монгольский полководец восстановил в Кашгарии свободу мусульманского богослужения, а причиной войны было убиение в государстве хорезмшаха мусульманских купцов; кроме того, в монгольском войске были мусульманские отряды из Каялыка и Алмалыка, не говоря уже о находившихся на службе у Чингисхана мусульманских купцах. Среди последних в то время, наверное, кроме таджиков были и тюрки; монголы называли всех купцов тюркским словом ортак — «товарищ», очевидно потому, что купцы для снаряжения караванов соединялись в товарищества.

Войско хорезмшаха состояло из представителей разных национальностей. Характерно, что в гарнизоне главного города Мавераннахра, Самарканда, число тюрок и таджиков, по словам Джувейни, было почти одинаково (60000 тюрок, 50000 таджиков). Возможно, что на стойкости этого войска несколько отражалась национальная рознь. По поводу отношений в начале XIII века между Хорезмом и чисто иранской областью, Мазандераном, один из историков[131] замечает, что настоящей дружбы между тюрком и таджиком быть не может. Еще более характерно столкновение в Газне между тюрками и уроженцами иранской горной области Тур; предводитель тюрок хотел достигнуть соглашения с предводителем гурцев, но получил ответ: «Мы — гурцы, а вы — тюрки, вместе жить мы не можем».

Монголам тюрки, конечно, были ближе представителей других национальностей; кроме того, в войске Чингисхана было несколько тюркских отрядов; наконец, тюрок сближали с монголами общие среднеазиатские кочевые традиции; тем не менее мы не видим со стороны монголов попытки объединиться с тюрками и сделать их участниками своих завоеваний. Если с тюрками иногда велись переговоры, то это была только обычная для монголов военная хитрость: посредством ложных уверений в дружбе они разъединяли своих врагов, чтобы потом уничтожить одних после других, в том числе и тех, которых раньше называли своими друзьями и союзниками. Чингисхан даже уверял в своей дружбе мать хорезмшаха Мухаммеда, в то время находившуюся во вражде со своим сыном, чтобы удержать царицу, в распоряжении которой были многочисленные отряды тюрок, от вмешательства в войну. Во время осады Самарканда монголы согласились принять к себе на службу тюркскую часть гарнизона, во главе которой был дядя хорезмшаха, брат его матери; но после взятия города все эти тюрки, будто бы в числе 30000 человек, под начальством двадцати предводителей, были окружены на ровном месте и истреблены.

Таким же образом монголы в Дагестане, где против них выступили аланы в союзе с кипчаками, сказали кипчакам, как тюркам: «Мы и вы одного рода, а эти аланы не из ваших, так что вам нечего помогать им». Получив от монголов подарки, кипчаки покинули алан, но после победы над аланами монголы тотчас обратились против кипчаков и отняли у них вдвое больше, чем раньше дали. Когда половцы, то есть кипчаки, нашли помощь у своих постоянных врагов, русских, монголы стали уверять и русских князей, что не собираются нападать на русскую землю, а пришли только против своих «холопов и конюхов, поганых половцев» (выражение русского летописца), причинивших и русским много зла. Точно так же в Передней Азии монголы некоторое время вели переговоры с теми владетелями, которые потом были уничтожены монгольским нашествием, например с исмаилитами и багдадским халифом.

Султан Джелал ад-дин, по-видимому в 1226 году, послал из Исфахана приказ своему везиру, действовавшему в Азербайджане, — обыскивать караваны, приходившие из Сирии, так как, по дошедшим до него сведениям, в Сирию отправился через Багдад вместе с исмаилитскими купцами татарский посол; Джелал ад-дину нужны были доказательства, на основании которых он мог бы упрекать отдельных князей и правительство халифа в сношениях с татарами. Никаких доказательств добыто не было, хотя везир не остановился не только перед обысками, но и перед истреблением исмаилитских караванов, чем поставил потом в затруднительное положение своего государя. Слухи о переговорах тем не менее могли соответствовать действительности.

Хорезмшах Мухаммед, погибший, как известно, в конце 1220 года на одном из островов Каспийского моря, так мало проявил себя в борьбе с монголами, что монголам осталось неизвестным даже его имя; все действия правительства хорезмшаха во время войны и до нее, в том числе и убиение купцов в Отраре, приписываются монгольскими источниками сыну и преемнику Мухаммеда — Джелал ад-дину. Бегство Джелал ад-дина в Индию в конце ноября 1221 года, в сущности, положило конец борьбе, хотя в следующие годы еще говорится об усмирении некоторых восстаний и взятии некоторых горных крепостей. Летом 1223 года Чингисхан покинул Туркестан и лето 1224 года провел на Иртыше. Еще при жизни Чингисхана, умершего в 1227 году, Джелал ад-дин вернулся в Иран; некоторое время спустя, в 1228 году, монголы одержали над ним победу недалеко от Исфахана, но понесли такие потери, что должны были очистить Иран; отряды Джелал ад-дина преследовали их до Амударьи, но никаких попыток поколебать власть монголов в Хорезме и Мавераннахре сделано не было.