Читать онлайн «Адмирал Колчак и суд истории». Страница 12

Впоследствии это[132] последнее обстоятельство сыграло значительную политическую роль. Оно расстроило повстанческие проекты генерала Гайды и окружавшей его буржуазной демократии, предполагавших свержение колчаковщины во имя продолжения борьбы с советской Россией, под лозунгами народовластия. В последние дни колчаковского режима оно расстроило имевшиеся, по-видимому, у правительства Колчака планы оторвать городские и земские самоуправления от повстанческих образований социалистической демократии – «Политического центра» и содействовало связыванию японских интервенционных сил.

Идея буржуазной демократии и генерала Гайды произвести свержение колчаковщины в целях двусторонней борьбы против большевизма и реакции был[а] политически опорочена нами, во-1-х, как идея возвращения к коалиции социалистической демократии с цензовыми элементами, во-2-х, как идея прикрывавшая интервенционную сущность мнимо революционного переворота и, в-3-х, как идея, имевшая в основе своей продолжение состояния войны с советской Россией, через временное перемирие с нею. Земская демократия, убедившись на опыте попыток Гайды и «Гайды – Якушева»[133] «соединить несоединимое», вульгарно выражаясь, «левеет», становится уступчивой по отношению к социалистическим партиям, соглашается на платформу однородно или, точнее говоря, разнородно социалистической власти, от коммунистов до эсеров включительно. Завязывающиеся на этой основе переговоры между земским Политическим бюро и краевыми организациями партий с[оциалистов]-д[емократов], с[оциалистов]-р[еволюционеров] и коммунистов увенчиваются созданием повстанческого объединения «Политического центра», в который входят Бюро сибирских организаций РСДРП, Всесибирский краевой комитет партии с[оциалистов]-р[еволюционеров], Сибирский Центральный комитет объединений трудового крестьянства и земское Политическое бюро.

Декларация Политического центра, выпущенная в ноябре, формулирует необходимость образования местной власти на смену «Всероссийскому» правительству адмирала Колчака, со следующими политическими задачами: «1. Прекращение состояния войны с советской Россией. 2. Борьба с внутренней реакцией, нашедшей свое наиболее яркое выражение в «атамановщине» и поддерживаемой империалистической Японией… 4) Установление договорных отношений с революционными государствами в целях совместной самозащиты от мировой реакции. (Подробнее смотри «Декларацию Полит[ического] центра»).

Идеи мира с советской Россией, союза революционных государств в целях объединения борьбы с мировой империалистической реакцией и социально-экономическая программа, рассчитанная на переходный от капитализма к социализму период, легли в основу деятельности образовавшегося объединения – Политического центра.

С начала 1919 года, укреплявшаяся партией социалистов-революционеров боевая организация, так называемый «военно-социалистический союз», с момента образования Политцентра переходит под его контроль и руководство. (Подробнее о деятельности военно-социалист[ического] союза и его роли в подготовке восстания могли бы, думается, дать показания Фл. Фл. Федорович[134] и Вас. Моисеевич Коногов – бывшие члены Политического] центра..) Флор Федорович был назначен представителем Политцентра в сформировавшийся штаб «1-й народно-революционной армии Восточной Сибири», Викентий Викентьевич Соколов (Максимов)[135], погибший в числе «31» – увезенных Сычевым, – начальником штаба, а Н.С. Калашников, при двух политических уполномоченных М.М. Константинове и В.Н. Мерхалеве[136] – командующим.

21-го декабря, по приказу Фл. Федоровича[137], уполномоченного Политцентра в штабе народно-револ[юционной] армии, было занято Черемхово распропагандированными Политцентром войсками местного гарнизона. В поддержку Черемхово развязываются восстания в Балаганске и Верхоленске. Правительство адмирала Колчака перед лицом этого восстания оказывается вне возможности выслать из Иркутска войска для подавления, опасаясь внутреннего восстания и ослабления «своих» войсковых частей в Иркутске, ведет переговоры с Читой и японцами.

24-го декабря гарнизон Глазкова, под командой Н.С. Калашникова, занимает ст[анцию] Иркутск. Н.С. Калашников и В.Н. Мерхалев, первый в качестве командующего, второй как один из двух политических уполномоченных, причем шлют телеграмму Червен-Водали с требованием сдать власть Политическому центру. Правительство Червен-Водали, продолжая переговоры с Читой и японцами, проектирует отколоть земство и городское самоуправление от Политического центра и предлагает переговоры думству и городу[138], якобы с целью обеспечения «безболезненного» перехода власти. Переговоры эти были прерваны Червен-Водали после того, как выяснилась невозможность отколоть городское и земское самоуправления от Политического центра. Предполагаю, что некоторую роль в этом[139] сыграл и факт ареста[140] боевой руководящей власти нашего штаба, вместе с начальником его, покойным Вик. Вик. Соколовым. (Подробнее об этих переговорах, думаю, могли бы дать показания их непосредственные участники, со стороны земства Я.Н. Ходукин, от городской думы П.В. Зицерман и А.Я. Гончаров.)

Предположенное на 25-е декабря выступление внутри Иркутска не удалось, так как не все воинские части, на которые рассчитывал штаб народно-революционной армии, оказались к этому времени в состоянии выполнить боевой план. (Подробнее об этом моменте, полагаю, могли бы дать показания В.М. Коногов и Ф.Ф. Федорович.) Начальник штаба, покойный В.В. Соколов (Максимов), человек очень осторожный, под влиянием этого обстоятельства, провел в штабе роковое решение отложить выступление на сутки. Роковым называю это решение потому, что военно-руководящая головка штаба, вместе с его начальником В.В. Соколовым, была после этого арестована, и в день развязки вооруженных операций в Иркутске – 27-го декабря – повстанческая организация оказалась фактически без штаба.

Полицейские условия в Иркутске к этому времени были таковы, что, например, 26 декабря Политическому центру за полдня пришлось три раза менять место своих заседаний, один раз понадобились даже операции с бритьем бород и усов и переодеванием, так как всякий раз устанавливалось[141], что район местопребывания Политцентра оказывался в сфере ищейского внимания колчаковцев. Происшедшее, в связи с несостоявшимся выступлением, расконспирирование ответственных руководителей повстанческих частей ставило под риск не только этих руководителей, оказавшихся вынужденными проводить свои часы вне казарменных помещений, но и сами эти части: Сычевым готовилось разоружение инструкторского батальона, главного ударного ядра повстанческих организаций. Пришлось в предупреждение этого удара, могшего оказаться решающим для всего дела восстания, развязывать движение фактически без штаба. Его роль фактически вынуждены были принять несшие обязанности боевых офицеров И.П. Кашин и покойный Виктор Шихов, совместно с членами Политцентра Ф.Ф. Федоровичем и В.М. Коноговым.

Начавшееся в 5 часов вечера выступление инструкторского батальона, поддержанное двумя ротами отряда «особого назначения» бывшего упр[авляющего] губернией Яковлева, под командой Решетина и казачьей сотней, под командой М. Петелина, увенчалось успехом. Город, в большей своей части, был занят повстанцами. Но пущенный в ряды одной из выступивших частей провокационный слух, исходивший от управляющего губернией П.Д. Яковлева, о будто бы пришедших на подкрепление правительству японцах и семеновцах заставил повстанцев отступить за Ушаковку и укрепиться в Знаменском предместье. Ночь с 27 на 28-е прошла в непрерывной работе по агитации в воинских частях, расположенных в Знам[енском] предместье. В результате этой работы, в которой деятельное участие, кроме пишущего эти строки, приняли В.М. Коногов, И.П. Кашин, Виктор Шихов и другие, было обеспечено присоединением к повстанцам, остававшихся до этого нейтральными, остальных, – не помню точно, – 3-х или 4-х рот отряда особого назначения. Сформировался штаб, организовалось снабжение, налаживалось сообщение с заангарской группой войск, очистившей к этому времени участок от ст[анции] Михалево до Нижнеудинска.

С утра 28-го декабря началось формирование рабочих дружин в Знаменском предместье. Бои за обладание Иркутском, начавшиеся с этого дня, велись знаменской группой войск, получавшей непрерывные подкрепления из-за Ангары.

29-го, по поручению Политцентра, мне пришлось покинуть Знаменское и перебраться в Глазково[142]. Задача заангарской группы войск к этому времени распадалась на две: 1) защитить Иркутск с востока от наступавших семеновских отрядов и 2) помешать продвижению колчаковских эшелонов, оставшихся в районе ст[анции] Камышет Тюменской ж[елезной] д[ороги]. При слабости повстанческих сил эти задания приходилось разрешать не столько в порядке открытой вооруженной борьбы, сколько в порядке морально-политического давления на командный и дипломатический состав чеховойск и разного рода железнодорожными манипуляциями. В большей части это удавалось, но не всегда. Так, например, чешское командование и их дипломатическое представительство гарантировало, что семеновские отряды ими не будут пропускаться западнее ст[анции] Михалево.