Читать онлайн «О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов»». Страница 59

Россия Петра была очень «агрессивная»: она не только заняла Восточную Прибалтику, но и три раза высаживала десант в саму Швецию. В 1720 году русский десант воевал близ самого Стокгольма, что и заставило шведов окончательно признать свое поражение и начать мирные переговоры.

Петербург, признанное «окно в Европу», был основан именно как Петропавловская крепость и вырос первоначально вокруг этой крепости. В точности как Курск и Воронеж постепенно оказались в глубине России и утратили значение крепости, так и Петербург постепенно становился не укреплением, а экономическим и политическим центром.

Как Турция не мирилась с Русским Причерноморьем, так и Швеция не смирилась с появлением Русской Прибалтики. Как Турция вела войны с Россией уже после присоединения Крыма и основания Одессы, так и Швеция воевала с Россией уже после основания Петербурга.

В русско-шведской войне 1741–1743 годов шведы пытались вернуть земли на юге Балтийского моря и захватить Петербург.

В 1788 году шведы снова воспользовались тем, что Российская империя завязла в очередной войне с Турцией. Внезапным ударом, без объявления войны, они попытались завладеть русскими крепостями, в том числе и опять Петербургом. После ряда морских сражений Швеции пришлось заключить мирный договор на условиях сохранения прежних границ.

И только после четвертой (за 100 лет) русско-шведской войны 1808–1809 годов Швеция перестала угрожать непосредственно столице России. После того как разбив шведскую армию, Россия полностью присоединила Финляндию, превратив Финский залив во внутреннее русское морское пространство. Именно тогда Россия образовала Великое княжество Финляндское со своей конституцией, но в составе Российской империи.

Но даже и после этого Петербург сохранял значение военного форпоста. Во время Крымской войны 1853–1855 годов возникла реальная опасность английского десанта под Петербургом, что даже обусловило спешное формирование городского ополчения на случай боев в городе или в его окрестностях.

Даже печально известная финская война 1940 года была в большей степени, чем это может нам показаться, оборонительной. Ставшая независимой Финляндия, заключив союзный договор с Германией Гитлера, всерьез угрожала Русской Прибалтике, в том числе и Петербургу.

Финны тогда пели озорную песню (на мотив «Ехал на ярмарку ухарь-купец») с припевом:

А что такое эти Териоки? Это вообще-то пригород Петербурга, современный Зеленогорск.

В финской войне Советская Россия, СССР, вынуждена была продолжать политику Российской империи. А что еще она могла поделать? Уйти из Прибалтики? Отдать Ленинград- Петербург? В таком случае, все, чего мы бы добились, — это возвращение к ситуации «до Петра». Только вместо Швеции на Западе — гитлеровская Германия в союзе с Финляндией.

Ну а соседний Русский Север — места когда-то дикие, нелюдимые — вообще изначально мирно и медленно осваивали только наши православные монахи. Поначалу центральная власть не имела никакого отношения к деятельности подвижников. Ученики Сергия Радонежского создавали монастыри в самых глухих местах — можно сказать, что Сергий создал сетевую систему распространения монастырей. Всего за сто лет после него появилось 150 новых обителей. Ярчайший пример — Соловки времен игуменства будущего митрополита Московского Филиппа Колычева. При Филиппе в середине XVI века все Беломорье действовало как единый монахо-хозяйственный комплекс с центральным «министерством» на Соловках.

Монахи, кстати говоря, очень успешно хозяйствовали в те времена под руководством Филиппа Колычева. Мы, светские люди, сегодня совсем не помним эту легендарную, достойную всенародного поклонения фигуру. Увы, это «беспамятство» — очередное доказательство того, как пренебрегаем мы собственной историей, собственными великими людьми, могущими дать не меньший духовный образец для подражания и восхищения, чем целый пантеон древнеримских героев дает современным наследникам Рима.

Короче — о Колычеве.

Для нас, пытающихся во имя дня сегодняшнего, избавиться от мифического, наносного, того, что замусорило восприятие нами собственной истории, просто упомянуть его монументальную фигуру всуе было бы непростительно.

Боярский сын, ушедший в 30 лет в дальний северный монастырь в монахи. Рядовой монах, благодаря праведности, администраторским талантам и харизме, ставший настоятелем крупнейшего монастыря. Настоятель, превративший монастырь, как бы сказали сегодня, в процветающее предприятие, центр культурной и хозяйственной жизни всего Русского Севера.

Став по приглашению Ивана Грозного Митрополитом[192] Московским, Колычев не просто спорил с царем, пытался остановить опричный террор, заступался за невинно осужденных. ОН постоянно ПУБЛИЧНО осуждал Государя за опричнину, за нехристианские его деяния.

В итоге был лишен сана по приказу Грозного и схвачен опричниками прямо в Кремле, в УСПЕНСКОМ СОБОРЕ ВО ВРЕМЯ БОГОСЛУЖЕНИЯ. Год провел в заточении, не отрекся от своих взглядов, демонстративно отказался благословить Новгородский поход Грозного.

Чудовищный финал — задушен лично Малютой Скуратовым прямо в своей монашеской келье.

Смею сказать: такие люди как святой Филипп (Федор) Колычев — сама суть, соль земли нашей. Недостижимый образец таланта, величия духа, стойкости и истинной святости.

Но почему нет памятника ему в центре Москвы? Почему отдельным уроком не проходят его судьбу в школе, на уроках истории?

Его судьба удивительным образом повторяет судьбу другого святого Римско-католической церкви — жившего несколько ранее, Архиепископа Кентерберийского Томаса Беккета. Та же незаурядная личность. Та же вера, что церковь как власть нравственная — неподсудна светской власти монарха и не должна от нее зависеть. Те же сложные отношения со «своим оппонентом» — королем Англии.[193] И даже страшная смерть его, от рук королевских рыцарей, прямо на ступенях Собора созвучна истории ареста и гибели Филиппа.

Но почему-то сдается мне, в наших учебниках об английском архиепископе Томасе Беккете написано поболе, чем о русском священнике Филиппе Колычеве.

Взятие Казани, Астрахани при Иване Грозном, в XVI веке, дало возможность русским заселять Заволжье. С точки зрения русских, Заволжье до XVI века было пустым. Предуралье уж тем более — дальний конец русской земли. Пермские владения купцов Строгановых, ставшие в XVI веке базой для продвижения русских в Сибирь, воспринимались почти как владения Ост-Индской компании в Индии.

Впрочем, уже в конце XVI века Московии платили дань угры, живущие по азиатским склонам Урала. В том же XVI веке московские служилые люди дошли до Енисея. Вассалом Москвы признало себя Тюменское ханство, а позже и Сибирское ханство.

В истории завоевания Сибири самым известным стал эпизод совершенно незначительный, не сыгравший, в общем, никакой серьезной роли: поход нанятого Строгановыми казачьего отряда под начальством Ермака Тимофеевича. Историки не знают точную дату этого похода, называют то ли 1579 год, то ли 1581 год.

Так и осталось неясным, нанес ли отряд Ермака поражение татарам или хан Кучум попросту отступил перед казаками, потому что не имело смысла воевать с ними, бредущими через колоссальную, почти безлюдную равнину. Казаки разграбили несколько городков, в том числе и столицу Кучума — Кашлык.

Татары и другие народы Сибирского ханства — примитивного феодального государства признали власть московитов, и дело тут не в походе Ермака. Просто русские строили города: в 1582 году — Тюмень, в 1587 году — Тобольск, в 1593 году — Березов,[194] в 1596 году — Обдорск.[195]

В Сибири, так же как на юге и на севере, основанные города были в первую очередь крепостями. А брать крепости сибирские татары не умели.

Из городов в любой момент могли выйти закованные в панцири казаки с ружьями. Забавная деталь: казаки кормили лошадей ячменем и потому могли ездить на них даже в морозы. На сибирских татар это производило огромное впечатление, ведь их лошади жили весь год на подножном корму, и ко второй половине зимы превращались в живые скелеты.

Российская империя обретала мощь, и московиты шли дальше, в глубь Сибири, основывая острог за острогом: в 1604 году — Томск, в 1619 году — Енисейск, в 1628 году — Красный Яр.[196] В 1630 году основан Илимский острог[197] — на Ангape, в Восточной Сибири, в 1631 году — Братский,[198] а в 1661 — Иркутск.

В 1632 году построен Якутск, в 1654 году — Нерчинск, в 1706 году — город Чита.

В 1639 году русские служилые люди и группа казаков вышли к Охотскому морю.