Читать онлайн «Русский национализм и Российская империя: Кампания против «вражеских подданных» в годы Первой мировой войны». Страница 21

Секвестр и конфискация стали новыми инструментами, широко применяемыми для реорганизации национальной экономики. Со стороны царского режима это была лишь часть общего радикального поворота в сторону национализации экономики. Во-первых, данные инструменты де-факто осуществляли переход многих фирм и недвижимого имущества в руки государственных учреждений. Во-вторых, меньшее, но все же значительное количество фирм они передавали в собственность «надежным» русским частным лицам и общественным организациям. Однако более важными, чем эти экстраординарные меры, стал набор указов, создававших правовую основу для более организованной кампании против вражеских подданных и их коммерческих предприятий.

Указ 11 января 1915 года

Несмотря на то что в Совете министров прекрасно понимали возможные последствия массовой кампании против вражеских подданных в экономической сфере[63], давление со стороны общества и армии в конечном итоге заставило правительство действовать. Некоторые члены Совета во главе с министром юстиции И.Г. Щегловитовым уже в октябре 1914 г. начали говорить о том, что война даст возможность освободить Россию от германского и вообще иностранного влияния. Даже Министерство финансов, считавшееся самым осторожным в вопросе избавления от не в меру активных подданных враждебных государств, пришло к необходимости поддержать некоторые репрессивные меры, заявив, что возбуждение фабричных рабочих против иностранных владельцев, управляющих и мастеров становится настолько серьезным, что правительство не должно оставаться безучастным в этом вопросе{217}.

Первый важнейший указ был принят 11 января 1915 г. и применялся к товариществам с полной и ограниченной ответственностью и к фирмам, занятым прежде всего страхованием, оптовой или розничной торговлей, а также к акционерным обществам, действовавшим по уставам, выработанным во вражеских государствах[64]. Первая статья указа запрещала выдачу разрешений на торговую или иную деятельность подобным фирмам с участием вражеских подданных или представителям акционерных предприятий, зарегистрированных по законам этих государств. Данная статья касалась физических лиц — обладателей длинного списка прогрессий, включая служащих судоходных компаний, брокеров, нотариусов, страховых агентов, приказчиков торговых домов и других специалистов. Она фактически требовала, чтобы все неприятельские подданные подобных прогрессий были уволены. Другие статьи предусматривали принудительную ликвидацию фирм, полностью принадлежавших вражеским подданным, товариществ, где один или несколько партнеров были подданными неприятельского государства, и акционерных обществ, чья деятельность считалась «национально враждебной», а также фирм, занятых перечисленными выше видами деятельности. Устав определял и «национальность» подобных акционерных обществ. Если фирма была основана во враждебной стране и по вражеским законам, тогда она считалась вражеской по национальности, но если ее учредили по российскому законодательству, фирма считалась российской[65]. Это требование до поры до времени защитило значительную часть крупных промышленных предприятий с участием вражеских подданных, поскольку большинство их было основано по российским законам. Более того, одна из статей указа давала возможность многим крупным промышленным фирмам, даже учрежденным по иностранным законам, продолжать свою деятельность. Таким образом, на практике этот закон затрагивал мелкие и средние фирмы и товарищества, в основном занимавшиеся торговлей или организованные лицами свободных прогрессий.

Принудительная ликвидация фирм, целиком принадлежавших вражеским подданным, считалась открытой и прозрачной процедурой. Владельцы были обязаны продать фирму не позднее 1 апреля (позже этот срок был продлен до 1 июля) 1915 г., если не хотят столкнуться с принудительной ликвидацией, проводившейся местными властями. Фирмы, в состав собственников которых входили российские подданные, подвергались ликвидации комитетом российских совладельцев, который решал участь фирмы и выкупал доли других совладельцев или пайщиков — вражеских подданных в соответствии со сложными правилами, позволявшими выплачивать гораздо меньшие суммы, чем текущая стоимость долей иностранцев в предприятии. При выкупе платежи не могли идти непосредственно бывшему владельцу, а поступали на специальный заблокированный счет в Государственном банке с разрешением на его использование по окончании войны. На практике такая процедура вела к ликвидации преуспевающих фирм и по существу превращала долю вражеского подданного в замороженный счет. Действие закона испытали на себе как минимум 3054 фирмы. Чуть более половины (1665) этих фирм были исключены из действия закона в результате ходатайств благодаря славянской, французской или итальянской национальности германских и австрийских подданных из числа их совладельцев, а также по причине христианского вероисповедания подданных Турции и Болгарии. Три четверти оставшихся фирм (1360) закрылись добровольно или перешли к другим владельцам, а еще четверть (479) была принудительно ликвидирована государством под надзором специально назначенных чиновников{218}. Большая часть фирм, попавших под действие этого закона, была небольших размеров и в среднем имела по 30 служащих и годовой оборот в 100 тыс. руб.{219},[66]

Два фактора особенно повлияли на суровость этих мер и подхлестнули кампанию против вражеских подданных. Во-первых, в результате решения, принятого Правительствующим Сенатом 9 февраля 1915 г., Россия стала единственным воюющим государством, отказавшим вражеским подданным в праве судебной защиты. Таким образом, у тех, кто попал под действие репрессивных законов, не было возможности оспорить их положения или особенности их конкретного применения, что открывало широкий простор для злоупотреблений{220}. Во-вторых, применение указа 11 января сопровождалось потоком яростных статей в консервативной печати, следовавших после каждого конкретного шага в исполнении закона, в которых звучали требования еще более решительных мер, а временами и прямые обвинения правительства в недостаточной приверженности делу «борьбы с немецким засильем». Из-за сложности процедуры ликвидации фирм конечный срок их закрытия был перенесен с 1 апреля на 1 июля 1915 г. Накануне окончания данного срока в Москве начались массовые беспорядки, направленные против владельцев немецких и других иностранных предприятий, что еще более усилило общественное давление на правительство с целью заставить его ужесточить кампанию против вражеских подданных — предпринимателей[67].

В сентябре и октябре 1915 г. царь решил отправить в отставку своих умеренных министров, а важнейшим новым назначением стало появление в правительстве нового министра внутренних дел — А.Н. Хвостова. Последний, прежде бывший главой фракции правых в Государственной Думе, являлся одним из главных сторонников всеобъемлющей «борьбы с немецким засильем» и особенно настойчиво добивался распространения этой борьбы на сферу крупной торговли и промышленности. Поскольку Хвостов твердо верил в существование международного заговора с участием крупного капитала и промышленных монополистов, находившихся, по его убеждению, под контролем евреев и немцев, он заявлял, что правительство должно было разорвать все отношения с иностранными фирмами, поддерживавшими эту систему. Министр настаивал на том, чтобы правительство наконец вмешалось в запутанные дела, в том числе и тех промышленных и финансовых кругов, где вражеским подданным принадлежали лишь доли в российских компаниях и где их интересы тесно переплетались с интересами российских подданных и крупных фирм{221}. Взгляды нового министра разделяли все последующие председатели Совета министров. Оба преемника И.Л. Горемыкина — А.Ф. Трепов и А.Д. Протопопов — еще до своего назначения были членами Комитета по борьбе с немецким засильем, а Б.В. Штюрмер, болезненно воспринимавший критику в адрес своей немецкой фамилии, был также весьма агрессивен в этом вопросе.

Указ 17 декабря 1915 года

Новый указ распространил репрессивную кампанию и на крупные промышленные предприятия. Положения нового узаконения были схожи с указом 11 января, но уже не давали фирме возможности избегнуть ликвидации, уволив вражеских подданных, однако и не позволяли русскому персоналу данных предприятий проводить ликвидацию и реорганизацию своих фирм. Эта операция проводилась только «правительственными инспекторами», образовывавшими особые «ликвидационные комитеты», специально назначенные для каждого предприятия.