Читать онлайн «Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)». Страница 33

Слабость дворянской конницы в условиях развития огнестрельного оружия потребовала введения как ее существенного дополнения пехоты. Пехота в начале XVI в. на Руси была представлена посошной ратью и пищальниками. Посошная рать, набиравшаяся от времени до времени на случай отдельных крупных походов, состояла из крестьянского и городского населения, собиравшегося с сох (окладных единиц). Так, для казанского похода 1547–1548 гг. выставлялось с сохи по два человека по-сошных людей (одного конного и одного пешего), а с слобод с 10 дворов — по человеку на коне. Монастыри и другие иммунисты от этой повинности были освобождены[799]. Посошные люди не только участвовали во вспомогательных работах по обслуживанию дворянской конницы, но зачастую принимали самое действенное участие в военных операциях. Посошная рать, тесно связанная с народными массами, не могла полностью удовлетворять потребностям Русского государства в постоянном войске, вооруженном огнестрельным оружием, послушном исполнителе воли господствующего класса. Зародышем такого войска стали пищальники и их преемники — стрельцы.

Вопрос о появлении стрелецкого войска на Руси до настоящего времени еще принадлежит к числу спорных.

Необходимо прежде всего выяснить отношение пищальников к стрельцам. Последние исследователи этого вопроса (С. Л. Марголин, А. В. Чернов) резко выступают против отождествления пищальников со стрельцами. «Пищальников, — пишет А. В. Чернов, — можно назвать предшественниками стрельцов, и то лишь в части характера службы (рода войска) и вооружения… Во всем остальном (способ комплектования, внутренняя войсковая организация, служебное и материальное положение и пр.) стрельцы ничего общего не имели с пищальниками»[800].

Впервые пищальников мы встречаем в источниках начала XVI в. Они, в частности, упоминаются в Разрядной книге под 1508 г.[801] Во Псковской первой летописи под 1510 г. говорится, что Василий III оставил во Пскове «детей боярских 1000, а пищальников новгородцких 500»[802]. В поход 1512 г. под Смоленск было приказано собрать «з городов пищальники и на псковичь накинуша 1000 пищальников, а псковичем тот рубеж не обычен»[803]. В 1535 г. среди русских войск в Гомеле были «дети боярскые, с ними же и пищальникы»[804]. Сообщая о набеге крымского хана на Москву при Василии III, Герберштейн говорит, что на следующий год московский великий князь «впервые тогда пустил в дело пехоту и пушки»[805]. В 1546 г. произошло выступление новгородских пищальников под Коломной[806]. В походе на Казань 1549–1550 гг. «пищальников многых не было», что повлияло на неудачу этого военного предприятия[807].

Пищальники были прежде всего пешим войском, вооруженным огнестрельным оружием — пищалями. Пищальники располагались отрядами в пограничных городах на Северо-Западе: во Пскове[808], Ивангороде[809], Кореле[810], Торопце[811], Острове[812] и др.[813], а также в городах, составлявших южный и юго-восточный пояс, защищавший Русь от набегов крымцев и казанцев. Слободы пищальников были в Серпухове[814], Ярославле[815], Суздале (Семеновская слобода)[816]. В крымских делах упоминается, что в 1512 г. дети боярские, казаки, пищальники и «гости» приходили в Азов[817]. Имелись пищальники в Кашире, Твери и, возможно, в Коломне[818]. В ноябре 1537 г. пищальники, посошные люди и дети боярские находились «на службе» в Муроме[819]. Незадолго до прибытия на Русь Герберштейна (был дважды — в 1517 и 1526 гг.) в Замоскворечье Василий III «выстроил своим телохранителям новый город Нали»[820]. Это, бесспорно, слободка Наливки (у Якиманки). Речь в данном случае идет о создании слободки пищальников (в Наливках в XVII в. жили стрельцы)[821]. Перед нами прообраз позднейшей стрелецкой слободы в селе Воробьеве. Очень интересно сведение П. Иовия (1525 г.) о том, что Василий III «.. учредил отряд конных стрельцов»[822].

Пищальники считались «людьми великого князя»[823] и были подведомственны в судебном отношении великокняжескому казначею, а на местах — городовым приказчикам[824]. Так же как и другие великокняжеские люди (например, бортники, пушкари), пищальники могли иметь жалованные грамоты, освобождавшие их от подсудности наместникам и содержавшие те или иные податные льготы[825].

Пищальники, жившие в слободах на посаде, наряду со своим основным делом могли заниматься ремеслом и промыслами[826]. В 1540–1541 гг. один из пищальников в Торопце имел лавку в большом ряду[827]. Набирались пищальники, очевидно, из «охочих» людей (как и другие приборные люди), главным образом из горожан[828].

В сентябре 1508 г. Василий III «велел нарядить з городов пищальников и посошных»[829]. Условия набора были различны. Так, в 1512 г. во Пскове брали одного человека с 61/2 дворов (взято 1000 пищальников с 6500 дворов «Застенья»). В 1545 г. в Новгороде брали одного пищальника с 4 дворов (с 6564 дворов Новгорода и пятин взято 1845 человек)[830]. Согласно распоряжению Новгород должен был нарядить «с дворов», посадов и пригородов 4000 пищальников (конных и пеших), причем каждый из них должен был иметь «по пищали по ручной»[831].

За исправностью выставления пищальников внимательно следили. Летом 1546 г. за то, что «в спорех с сурожаны» не доставили на службу 40 человек пищальников, 25 опальных новгородцев свезли в Москву «и животы у них отписали»[832].

Обеспечивались пищальники, как позднее стрельцы, денежным и хлебным жалованьем. «Пищальные деньги», предшествующие «стрелецким деньгам», шли на жалованье пищальникам. Они известны по источникам уже с 30-х годов XVI в.[833] Когда отряды пищальников вместе с другими войсками посылались «на службу», то они, возможно, снабжались там за счет местного населения[834].

О военной организации пищальников нам ничего не известно. Но если судить по организации стрельцов, то, очевидно, и у пищальников были свои сотские, десятские и пятидесятские. 3а это говорит и сама близость пищальников к посадскому населению: сотские, десятские и пятидесятские были чинами администрации черносошного и посадского населения.

Связь пищальников с позднейшими стрельцами несомненна. Что это так, видно хотя бы из документа 1598 г., в котором упоминается о службе новгородцев в стрельцах лет 50 и больше (т. е. во всяком случае с 40-х годов XVI в.)[835]. Термин «стрельцы» появился не позднее XV в.; им обозначали всякого воина, стрелявшего из лука, а позднее и из пищали[836].

В этой связи особенный интерес представляет рассказ Постниковского Летописца об осаде Казани 1530 г., описывавшего события первой половины XVI в. (до 1547 г.)[837]. Во время осады пошел сильный дождь. Тогда «которой был наряд, пищяли полуторные и семипядные и сороковые и затинные, привезен на телегах на обозных к городу, а из ыных было стреляти по городу, и посошные и стрельци те пищали в тот дожщь пометали. И того ж дни, вылезчи из города, казанци в город обоз и весь наряд взяли».

После этого войска стояли под городом 20 дней, но вынуждены были 30 июля отойти[838].

Таким образом, перед нами самое раннее упоминание о стрельцах как о пеших воинах «огненного боя». Летописец, написавший приведенный выше текст, не мог писать «задним числом», т. е. через лет двадцать, как и не мог писать позднее другие свои сведения: все они носят характер записей современников, изобилуют конкретными данными и подробностями, которые двадцать-тридцать лет не могли храниться в памяти. Итак, несомненно, что в 1530 г. стрельцы уже существовали. По контексту рассказа, особенно, если мы его сопоставим со сведениями автора Казанской истории о борьбе за Казань в 40-х — начале 50-х годов XVI г., напрашивается вывод о том, что стрельцы были другим наименованием (бытовым) пищальников. И. С. Пересветов в своих произведениях, написанных во всяком случае до осени 1549 г., также упоминает о «стрельцах» «огненного боя», что подтверждает не только существование стрельцов до реформы Ивана Грозного, но и близость их к пищальникам.

Появление пищальников — зародыша постоянного войска, вербовавшегося из посадского населения, было событием большого значения. Говоря о перевороте в военном деле, произведенном порохом, Ф. Энгельс писал: «Чтобы добыть порох и огнестрельное оружие, нужны были промышленность и деньги, а тем и другим владели горожане. Огнестрельное оружие было поэтому с самого начала оружием городов и возвышающейся монархии, которая в своей борьбе против феодального дворянства опиралась на города»[839].