Читать онлайн «Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века». Страница 13

Владельцы магазинов промышленных товаров тоже отличались от своих собратьев-торговцев продовольственными товарами. У первых вид был с претензией на интеллигентность. Но и они, в свою очередь, отличались друг от друга по месту нахождения торговли и по солидности торгового предприятия. Одно дело Александровский рынок[99], Апраксин двор[100], верхние галереи Гостиного двора и дальние улицы от центра города, другое, — нижние галереи Гостиного двора[101], Невский проспект, Морская улица и другие улицы, смежные с Невским.

В зависимости от солидности торговли, были и требования владельцев магазина к своим приказчикам. Это сказывалось не только на внешнем виде приказчиков, но и на их обращении с покупателями. Если приказчик дорожил своим местом, то не менее и владелец магазина ценил такого приказчика, который сумел привлекать покупателей. Покупатель настолько привыкал к обходительному приказчику, что если он по каким-либо причинам переходил к другому хозяину, то все покупатели тянулись за ним.

Закрывались магазины тоже в разное время, в зависимости от разряда и от характера торговли[102]. Продовольственная торговля в большинстве своем была открыта до двенадцати часов ночи, а некоторые магазины торговали еще и дольше.

Торговля в Петербурге была очень разнообразна и вносила в жизнь улицы большое оживление и освещением, и витриной, и скоплением публики у некоторых витрин. Это касалось, главным образом, центральных улиц города. И чем дальше от центра, тем меньше было магазинов и всякой торговли вообще. Попадались лишь мелочные лавки, мелкие магазины промышленных товаров, трактиры, да казенные винные лавки.

Люди, работавшие в торговом мире, носили на себе отпечаток своей профессии и чем-то отличались среди прохожих. Так выработался тип купца и тип приказчика со всеми их отличительными признаками.

В девять часов утра начинались занятия в начальных и средних учебных заведениях. После восьми часов на улицах появлялись учащиеся, идущие в школу. Учащиеся всех средних школ имели форму, кроме немецких школ и некоторых частных учебных заведений.

Гимназисты носили двубортные шинели светло-серого цвета с двумя рядами гладких серебряных пуговиц и темно-синими петлицами, окантованными белым кантом. Сзади шинели — хлястик с двумя такими же пуговицами. Головной убор состоял из темно-синей фуражки с лакированным черным козырьком и серебряным значком из двух скрещенных лавровых веток и номера гимназии между ними. В летнее время они носили черную гимнастерку, подпоясанную черным лакированным ремнем с серебряной металлической бляхой, на которой был выбит номер гимназии. Внешний вид этой надписи был такой: С. П. 2 Г. — С.-Петербургская 2-я гимназия. Брюки черные — навыпуск. В младших классах носили на спине ранцы. Ранцы были из тюленьей кожи, что придавало им довольно нарядный вид. В старших классах носили портфель.

Форма реальных училищ отличалась следующими признаками: шинель черная, золотые пуговицы, кант желтый, значок на черной фуражке и бляха на поясе были медные.

Коммерческие училища имели черную шинель, золотые пуговицы, темно-зеленый кант и черную фуражку с темно-зеленым околышем. Исключение составляло лишь Императорское коммерческое училище, где кант был голубой, а на шинели имелись наплечники с большим вензелем Е II[103].

Городские четырехклассные училища имели всю черную форму, а на фуражке и на бляхе ремня две буквы Г. У. — Городское училище. Других отличительных признаков не было.

На центральных улицах, особенно на Невском, встречалось много студентов высших учебных заведений. Студенты тоже носили форму. В каждом учебном заведении была своя форма.

Студенты университета имели двубортную шинель темно-зеленого (бутылочного) цвета или черную. Пуговицы золотые с орлом. Фуражка темно-зеленая. Петлицы, околыши фуражки, а также кант на шинели и на фуражке были синие. Наплечников и эмблем на фуражке не было.

Все студенты институтов носили черную двубортную шинель и черную фуражку с лакированным козырьком. Форма каждого института отличалась цветом петлиц и канта, и эмблемой на наплечниках, на фуражке и на пуговицах.

Институт <инженеров> путей сообщения. Петлицы, наплечники и фуражка окантованы зеленым кантом. На наплечниках вензель А I[104]. На фуражке эмблема — топор с якорем. Пуговицы серебряные с орлом.

Политехнический институт. Кант и бархатные петлицы темно-зеленые. На наплечниках бронзовый вензель П[105] или П I. На фуражке эмблема — разводные ключи. Пуговицы золотые с орлом.

Технологический институт. Кант и петлицы темно-синие. На наплечниках вензель Н I[106]. На фуражке эмблема — французский ключ и молоток. Пуговицы золотые с той же эмблемой.

Электротехнический институт. Кант и петлицы желтые. Наплечники с вензелем А. III[107]. Пуговицы золотые с орлом.

Институт гражданских инженеров. Кант малиновый. Наплечники с вензелем Н I[108].

Горный институт. Кант и петлицы темно-синие. На наплечниках вензель Е II[109]. На фуражке эмблема — кирка и лопата. Пуговицы золотые с орлом.

Филологический институт. Форма такая же, как в университете, но фуражка окантована белым кантом.

К числу гражданских высших учебных заведений относились такие привилегированные, как Лицей и Училище правоведения.

Лицей. Шинель черная. Петлицы и кант красные. Головной убор — треуголка без плюмажа. Наплечников и эмблем не было. Пуговицы золотые с орлом.

Училище правоведения. Форма такая же, как у лицеистов, но кант и петлицы зеленые.

Были в Петербурге и другие высшие учебные заведения: Лесной институт, Сельскохозяйственный институт, Психоневрологический институт и прочие. Все они имели свою форму. Форма дисциплинировала и обязывала к подтянутости, увеличивая в то же время яркость толпы прохожих центральных улиц. В большинстве своем форма была хорошо подогнана, имела аккуратный вид. Особенно это относилось к студентам технических учебных заведений, так как там учились сынки состоятельных родителей. А уж про учащихся таких привилегированных школ, как Лицей и Училище правоведения и говорить не приходится, — там учащиеся были одеты с иголочки. Ведь там учились только дети дворян с высоким служебным положением. Что же касается студентов университета, то тут диапазон классовой прослойки был очень велик: от богатых дворян до разночинцев, выходцев из далеких провинций и даже из крестьян. Богатые и одевались богато, имея не только тужурку, но сюртук и даже мундир с золотыми галунами. А вот беднота, особенно провинциальная, ничего не получая от родителей, перебиваясь с хлеба на квас грошовыми уроками, одевалась скромно, ходила годами в потертой шинели, поблекшей тужурке и поношенной фуражке. По одежде можно было судить о социальном происхождении того или иного студента.

Были еще женские учебные заведения, учащиеся которых обращали на себя особое внимание прохожих. Это были институты для благородных девиц — закрытые привилегированные учебные заведения, как то: Смольный, Ксенинский (ныне Дворец труда), Екатерининский, Павловский и другие. Периодически воспитанницы этих институтов выводились на прогулку. Ходили они парами, по росту, маленькие впереди, а более высокие сзади. Эта процессия сопровождалась классной дамой. Одеты они были в форменное длинное платье из кошлота[110], цвет которого зависел от класса, в котором училась воспитанница. На ногах — остроносые ботинки с резиной по бокам и с ушками. На голове — черная соломенная шляпа с прямыми полями. Прическа совершенно гладкая. Во внешности этих девиц не только не было никаких признаков кокетства, но и простота была доведена до последнего предела. Все это делалось, очевидно, с воспитательными целями, чтобы привить скромность.

Служащие частных учреждений — банков, страховых обществ, разных контор — жили в черте города и преимущественно на центральных улицах, так как и учреждения эти помещались в центральных частях города, и особенно много их было на Невском проспекте. Служащие не обязательно жили вблизи тех учреждений, где работали. В этом отношении они находились в более выгодных условиях, чем рабочие. Во-первых, в городе было значительно больше транспорта, чем на рабочих окраинах, и, следовательно, живя далеко от места работы, служащие могли, пользуясь этим транспортом, вовремя поспевать к началу занятий. Во-вторых, занятия в учреждениях начинались позднее, чем работа на фабриках и заводах — часов в девять и даже <в> десять утра. Другое дело, административно-конторско-технический персонал на фабриках и заводах. Эти служащие, как правило, селились около места работы. Правда, в конторах и управлениях работа начиналась позднее, чем на производстве предприятия, но все же добираться из города до этого предприятия было делом трудным, требовавшим много времени. В гуще рабочего населения прослойка служащих на окраине была незначительна. В городе же служащие составляли очень заметный контингент на улице.