Читать онлайн «Сталинград». Страница 41

Советские источники сообщают, что с момента начала немецких авианалетов на город (24 августа 1942 года) на восточный берег Волги было эвакуировано 300 000 мирных жителей. Но эта цифра никак не соответствует общему количеству жителей города. Более 50 000 сталинградцев на западном берегу отряды НКВД не подпускали к переправе.

Последняя официальная эвакуация была крайне плохо организована и имела трагические последствия, желающие переправиться на восточный берег сбились в огромную толпу. Людям в последний момент дали надежду на жизнь. Единственный пароход был забит до отказа, и оставшиеся на берегу с тоской смотрели, как он отчаливает от берега. Но не успел пароход отойти и на 50 метров, как в него попала авиабомба, и, объятый пламенем, он затонул на глазах у потрясенных людей.

Многие горожане, просто не имели возможности приблизиться к реке. Из-за стремительного наступления немцев они оказались на занятой врагом территории. 2 сентября Гитлер приказал очистить Сталинград от гражданского населения. Уже 14 сентября огромная колонна мирных жителей покинула город и направилась в глубь территории, занятой немцами. Люди везли свои пожитки в тележках, тащили чемоданы и корзины. Немецкий корреспондент видел, как артиллерийский огонь, обрушившийся на колонну беженцев, в одно мгновение превратил ее в кровавое месиво. Уцелевшим нечего было рассчитывать на то, что на занятой немцами земле они найдут себе пропитание. Интендантская служба 6-й армии уже реквизировала все, что можно было употреблять в пищу, на нужды немецких солдат. Даже казаки, многие из которых когда-то участвовали в белогвардейском движении и приветствовали немцев как освободителей с хлебом и солью, были обчищены до нитки.

Вид беженцев производил гнетущее впечатление даже на немцев. Один из офицеров 295-й пехотной дивизии писал домой: «Сегодня я видел множество беженцев, покидающих Сталинград. Ужасные страдания выпали на долю этих несчастных людей. Дети, женщины, старики лежат у дороги, ничем не защищенные от холода. Пусть они наши враги, но это зрелище меня потрясло. Надо благодарить Бога и фюрера за то, что нашу Родину не постигло такое несчастье. За время войны я видел много страданий, но то, что происходит в Сталинграде, превышает человеческие возможности. Вы не поймете меня. Это надо видеть!»

Тысячи женщин и детей остались в городе, найдя прибежище в развалинах домов, подвалах, в системе канализации и даже пещерах, выкопанных на склонах реки. Некоторые прятались в воронках на Мамаевом кургане в самый разгар боев. Конечно, многие погибли. Константин Симонов, впервые приехав в Сталинград, был поражен. «Мы ехали по мосту через один из оврагов, пересекающих город. Я никогда не забуду зрелища, которое предстало перед моими глазами: овраг, слева и справа от нас весь изрытый пещерами, кишел жизнью как муравейник. Входы в пещеры были закрыты обугленными досками и тряпьем. Женщины собирали и использовали все, что могло пригодиться».

Симонов много писал о невыносимых страданиях, что выпали на долю сталинградцев, будь то солдаты или мирные жители. Позже писатель попытался избавиться от сентиментальных ноток. «Слезы бесполезны, когда борьба идет не на жизнь, а на смерть».

Проблема крова была главной для сталинградцев, но и помимо этого существовало много забот. Добыть пищу и питьевую воду было практически невозможно. В перерывах между бомбежками женщины и дети выползали из своих земляных нор и спешили срезать куски мяса с убитых лошадей, пока до туш не добрались бродячие собаки и крысы. Основными кормильцами семей, как ни странно, были дети. Их маленькие фигурки были менее уязвимы для немецких снайперов. Ночью дети пробирались к сожженным зернохранилищам, где набивали сумки обгоревшим зерном, и спешили назад. Многие из них стали жертвами немецких часовых. Иногда мальчишки пытались разжиться консервами прямо в расположении германских войск. Как правило, их расстреливали на месте.

Немецкие солдаты научились использовать детей Сталинграда. Сами немцы не любили ходить к Волге за водой, они боялись русских снайперов. Разгадав эту хитрость, бойцы Красной Армии стали стрелять по детям. Немцы не впервые использовали мирное население в качестве живого прикрытия. Так было еще при осаде Ленинграда. Сталин тогда отреагировал немедленно: красноармейцы должны убивать всех, даже невольных пособников оккупантов. Это указание действовало и в Сталинграде. Из 37-й гвардейской стрелковой дивизии поступило сообщение: «Противник заставляет гражданское население выносить с поля боя тела убитых фашистов. Солдаты вынуждены были открыть огонь».

Детям-сиротам иногда везло, они прибивались к полкам, чаще к штабам, и становились рассыльными или наблюдателями, а самые маленькие (четырех–пяти лет) – воспитанниками.

Штаб 6-й армии Паулюса учредил в захваченной части Сталинграда две комендатуры: одну в северной части города, другую – в южной. В каждой была своя жандармерия, в обязанности которой входило пресечение саботажа, регистрация и эвакуация мирных жителей. За уклонение от регистрации следовал расстрел. Евреям было приказано носить на рукаве желтую звезду. Полевая жандармерия работала рука об руку с тайной полицией, которую возглавлял Вильгельм Мориц. Один из офицеров комендатуры, взятый в плен, на допросе показал, что в их обязанности входил отбор гражданских лиц, подходящих для отправки на работу в Германию, а также выявление коммунистов и евреев, которых потом передавали в руки СД. Советские источники сообщают, что за время Сталинградской битвы немцы расстреляли более 3 тысяч гражданских лиц и более 60 тысяч согласно приказу Гитлера вывезли в качестве рабов для работы на территории рейха. Количество коммунистов и евреев, схваченных полевой жандармерией и переданных для расправы в СД, определить невозможно. Зондеркоманда-4а, следовавшая по пятам за 6-й армией, 25 августа учинила расправу над группой детей шести–двенадцати лет. Малышей подвозили к месту расстрела на грузовиках. Эта же команда расправлялась с коммунистами и сотрудниками НКВД, выявленными с помощью казаков, которые в свое время сильно пострадали от советского режима. Зондеркоманда действовала в Сталинграде до конца сентября.

Самая крупная эвакуация гражданского населения была проведена немцами 5 октября. Людей, отобранных для отправки в тыл, грузили в вагоны, словно скот. Каждый, конечно, старался захватить с собой хоть что-нибудь из имущества, чтобы потом обменять на еду. Сначала граждан отправили в лагерь под деревню Вороново (ныне поселок Горьковский), потом в лагеря близ Мариновки, Калача и станции Нижне-Чирской.

Тяжелые страдания выпали на долю русских военнопленных. В лагере у Гумрака на 11 сентября числилось более 2 тысяч взятых в плен русских солдат, преимущественно ополченцев. Пленных советских офицеров обязали поддерживать в лагере порядок. В случае необходимости было разрешено применять силу. Еду для заключенных немцы просто перебрасывали через колючую проволоку. Медицинская помощь больным и раненым, само собой, отсутствовала. Единственный пленный русский доктор делал для раненых все, что мог, но в большинстве случаев ему приходилось «прерывать страдания несчастных».

Русским, попавшим в плен позже, пришлось еще хуже. Условия в лагерях были ужасны. Гораздо больше им подходило название «фабрики смерти». Лагеря представляли собой большой участок степи, обнесенный колючей проволокой. Никаких бараков, элементарной крыши над головой не было и в помине. Голыми руками пленные выкапывали норы в земле, чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающего ветра. Ночью 7 ноября, в годовщину Великой Октябрьской революции, прошел сильный дождь, а ближе к утру температура резко упала. Рваная одежда не могла защитить людей от мороза, и многие в тот день умерли от переохлаждения. В одной из землянок молодая мать пыталась согреть своих детей, обняв и усадив их себе на колени. Дочь выжила, а маленький сын умер у матери на руках. В той же землянке ночью умер от холода мальчик-подросток. Охрану в лагере у Карповки несли украинцы, одетые в немецкую форму[5].

Многие охранники были «бульбовичами» – членами националистической организации, названной так в честь Тараса Бульбы. Они особенно жестоко обращались со своими жертвами. Но не все «бульбовичи» были бездушными палачами. Некоторые часовые даже устраивали побеги заключенных, правда, небескорыстно. Чаще всего беглецов ловила полевая жандармерия и расстреливала прямо в степи. В Морозовском лагере немецкий доктор спас целую семью – мать, бабушку и двоих детей. Одиннадцатилетний Коля был сильно обморожен, и врач настоял на переводе семьи из лагеря в ближайшую деревню.

Тысячи мирных жителей, избежавших отправки в лагеря, влачили в Сталинграде жалкое существование. Непонятно, как они вообще смогли выжить. Обычными случаями были отравления грязной водой. По ночам дети собирали на окраинах города дикие ягоды и корешки. Кусок черствого хлеба, полученный от русского или немецкого солдата, растягивался на три–четыре дня. Женщины были вынуждены предлагать свои истощенные тела солдатам, причем не только советским, но и немецким, только бы получить хоть что-нибудь из еды для детей. Иногда случайная связь русской женщины и немецкого солдата перерастала в настоящую любовь. Одна жительница Сталинграда была арестована за то, что сигналила платочком врагу. Выяснилось, что в подвале, где она жила, укрывались трое немецких солдат. Женщину передали органам НКВД, а фашистов расстреляли на месте.