Читать онлайн «Византийская цивилизация». Страница 49

Структуры

Основным принципом разделения общества, которое охватывало всех византийцев, было деление на тех, кто командует (архонты), и тех, кто подчиняется (archomenoi). Это библейское понятие встречается во всех устных и письменных произведениях: «Всегда благо для человека низкого положения быть управляемым человеком высокого происхождения, и первому не рекомендуется меряться силами со вторым, так как последний всегда заставит его опустить голову», — повторяет Василий Кесарийский в IV в. Григорий Антиохийский, управляющий высокого ранга в XII в., сравнивает императора, который в равной степени заботится обо всех, независимо от ранга, с Богом, который распределяет дары природы поровну между юристом и рыбаком. Разделение людей на две категории кажется ему естественным. Это «классическое» деление заявлено самим государством, которое выбирает гарантов своего существования и партнеров, достойных доверия (axiopistoi) и уважения (axoilogoi): это клирики, гражданские и военные чиновники, люди, одновременно обладающие обязанностями и возможностями, — так гласит формулировка законодательного текста конца VIII в. Правящий класс, состоящий из «могущественных» (dynatoi), включает в себя ту часть населения, которая обладает и деньгами, и административной властью, так как богатство в Византии подразумевает чин. Слабые, еще называемые бедными, — это горожане, ремесленники и торговцы, и крестьяне.

Одной из характерных черт правящего класса Византии является его мобильность и возможность пополнения за счет выходцев из низов. Высокая степень иерархизации общества Западной Европы удивляла византийцев. Иоанн Киннам, секретарь императора и историк XII в., подчеркивал, что в латинских странах титулы уменьшались от императора до королей, герцогов и графов, и каждый «полностью подчинялся тому, кто стоял выше его», его удивляло отсутствие гибкости в иерархии. В Византийской империи в течение долгого времени доступ к власти был связан не с происхождением человека, а с качествами его личности, и скромное происхождение не было проблемой для успешного человека. Скорее наоборот, так как, например, можно было добиться славы, будучи выходцем из нижайших слоев. Не один император со скромным прошлым взошел на престол: Михаил II был необразованным наемником, сделавшим карьеру в армии, он был приговорен к смерти императором Львом V Армянином за мятеж, и его казнь была отложена из-за празднования Нового года (802 г.). Василий I был крестьянином, а затем объездчиком лошадей на службе у знатного вельможи. Роман I Лакапин был также выходцем из крестьян, Михаил IV, до того как стать императором, был меняльщиком денег, как и один из его братьев, Никий, два других его брата были знахарями, а одна из сестер вышла замуж за конопатчика в порту Константинополя, ее же сын стал императором Михаилом V. Среди самых влиятельных чиновником можно назвать в X в. Самону, арабского раба, который начал свою карьеру с доноса на человека, плохо отзывавшегося о Льве VI, виновный был арестован, а Самона получил треть его имущества, был призван ко двору и стал фаворитом императора, который одарил его титулами и богатствами. Паракимомен и патриций, он правил империей в течение 14 лет (896–911 гг.) и будучи арестованным при попытке сбежать в арабскую страну, он впал лишь в короткую опалу — настолько император приблизил его. Восстановленный в своих обязанностях, он пишет пасквиль на Льва VI, который решает заключить его в монастырь и поставить на его место пафлагонского евнуха Константина. Самона — самый известный из таких «выскочек», но их было множество как в Константинополе, так и в провинции. Однако, если доступ к трону был открыт для всех, нужно сказать, что за всю историю существования империи захват власти выходцами из низких слоев был редким: престол всегда удерживался или оспаривался аристократами. Последние часто находились в ситуации нестабильности, и не было исключением устранение императрицы, ее детей, родственников, союзников из окружения принца. Евнухи и иностранные наемники, с одной стороны, часто обладали огромной властью, но, с другой стороны, их судьба полностью зависела от воли суверена, вплоть до конфискации имущества, изгнания, заключения в тюрьму, публичных бичеваний. Вельможи жили на жалованье, подарки императора, взятки, кажется, что, несмотря на их доходы от выполнения обязанностей, они полностью зависели от расположения императора. Под угрозой опалы и как ее следствия — падения аристократия не доверяла никому и не демонстрировала доверия или дружеского расположения, чтобы сохранить зыбкое благосостояние.

Между X и XII вв. высшие слои византийского общества сильно изменяются не столько по своей структуре, сколько по исполняемой ими роли. Недавно предпринятое изучение имен позволяет сделать вывод о том, что вплоть до первой четверти IX в. только двадцать человек из ста, участвовавших в событиях византийской истории, носят два имени, скорее всего кличка остается личным именем, а в XII в. более восьмидесяти из ста имеют настоящее родовое имя. Впрочем, замечают, что из всех фамилий, известных в XI в., шесть, например Мелисины, восходят к VIII в., шестнадцать или семнадцать — к IX в., треть из них находятся в упадке, двадцать пять — к X в., от сорока пяти до пятидесяти — к эпохе Василия II (976–1025 гг.), а шестьдесят — датируются концом века (А. Каждан). Чувство значимости аристократического происхождения всегда было в Византийской империи. Иоанн Дамаскин, один из самых известных представителей высокой культуры Византии VIII в., писал, что «человек хорошего происхождения связан родственными узами с уважаемой семьей», но, возможно, вокруг одного из тысячи он найдет новое выражение, даже если ему противопоставят ценность достоинства, так как существование аристократических семей становится все более эфемерным.

Все члены этих семей, как и многие другие богатые люди, жили в XI в. не в Константинополе, а в провинции. Приводят примеры людей, которые не имея никакой официальной должности, тем не менее играют определяющую роль в регионе, где находится их собственность, благодаря влиянию на население. Представители центральной администрации относятся к этим людям и их домочадцам с большим уважением, так как понимают, чем грозит ухудшение отношений с ними: провинциальные аристократы могут рассчитывать на помощь императора. В отличие от Западной Европы, аристократы Византии живут в городах, а не в доменах, даже если они и построили в них удобные дома с банями и садами. В X в., кажется, богатые аристократы еще обладают огромными возможностями, например в византийской части Италии: Малеины в Передней Азии стоят во главе огромных территорий, которые позволяют им, по свидетельству хроник, собрать три тысячи солдат. Большинство крупных семейств известны нам только с момента их появления на политической арене, например Аргиры, Кекавмены или Мелы — вот только три таких семьи Запада и Востока.

Аргиры проживали в Карсианоне на востоке Каппадокии, в излучине реки Галис. Самый первый известный представитель этого семейства — Лев — бился за императора против павликиан и арабов в середине IX в., также он основал монастырь Святой Елизаветы, который стал усыпальницей всей семьи. Его сын Евстафий стал друнгарием Богородицы и воевал с арабами в Германии, стал стратигом Карсианонской фемы и умер от яда. Два его сына — Потос и Лев — стали манглавитами, охранниками императора, третий — Роман, в августе 917 г. в составе армии Льва Фоки участвовал в кровавой битве при Акелах против болгар, три года спустя он женился на сестре императора Романа Лакапина и стал членом императорской семьи. Лев был турмархом Лариссы — фемы, находящейся рядом с Карзианоном, где находилось имущество его семьи, затем он стал магистром и доместиком схол. Потос стал патрицием и доместиком экскувитов. Сын Льва Мариан был монахом, затем, после беспокойной жизни, участия в свержении Константином VII (944 г.) императора Романа Лакапина, своего дяди, он на некоторое время был назначен стратигом Калабрии и Лангобардии и закончил свою жизнь доместиком схол Востока. О детях Романа и Агафии Лакапинов известно, что Мария была выдана замуж за Василия II, который хотел отнять Венецию у сына дожа Пьера Орсеоло (II) Иоанна, две другие дочери, чьи имена нам не известны, вышли замуж за Романа Склира, будущего магистра, и патриция Константина Карандина. О четвертой дочери известно лишь имя — Пульхерия. Старший сын стал императором Романом III Аргиром (1028–1034 гг.), другой — Василий — был стратигом Самосской фемы, затем катепаном Италии и, наконец, стратигом Васпуракана. Последний сын — Лев, приехав в Италию, был казнен в момент отъезда своего брата. Сохранившиеся документы свидетельствуют о том, что выходцы из этой семьи имели имущество в южной Италии вплоть до конца XI в. даже при норманнах.