Читать онлайн «История римских императоров». Страница 46

Цецина вернулся обратно на Рейн, где войско уже объявили пропавшим. Мост через Рейн, который уже было собрались разобрать, спас своим вмешательством Агриппа.430 Таким образом, эту экспедицию можно назвать в некотором роде удавшейся.

Следующий год войны, т. е. 16 г., начался с возведения крепостей, главное, был восстановлен Алисон, крепость на Липпе.431 Дороги и позиции были обновлены, все подготовлено к нападению, и дело не ограничивалось лишь активными оборонительными мероприятиями. [MH. I129] Вновь состоялась двойная экспедиция, с еще большим флотом; упоминаются 1000 кораблей. Войска снова направились к Везеру. В основе своей это два одинаковых предприятия. На Везере состоялись переговоры между Арминием и его проримски настроенным братом Флавом.432 Везер был перейден, и на равнине Идиставизо состоялось большое сражение, принесшее римлянам победу.433 Но подобные большие сражения пехотинцев были для германцев все же не совсем обычным и опасным новшеством. После второго большого сражения434 Германик уже надеялся установить памятник победы; и надпись являла его стремление сделать Эльбу границей Империи.435 Возвращение по новым дорогам прошло уверенно. Хуже пришлось флоту, который попал в тропические штормы и сильно пострадал, еще не столкнувшись с неприятелем.436 Не принимая во внимание последнее, и этот поход можно было назвать успешным.437

На самом деле Германик прекрасно понимал, что цель еще не достигнута, что необходим новый поход, для того чтобы завоевание сделать свершившимся фактом. Тут он был отозван.438 Штаб корпуса был расформирован, обе Германии остались разъединенными. С этим наступления на Германию прекратились на все времена.

Насколько эти войны соответствуют политике? Они противоречили распоряжению Августа, и Тиберий был убежден в том, что Империя должна от них воздерживаться. То, что Германик придерживался иных взглядов, понятно, но он не видел, что поход его был безнадежен. Он хотел принудить правительство против его воли к завоеванию Германии, как это еще мог сделать Цезарь в случае с Галлией, это удалось при Республике, но для принципата было невозможным. У Рима не было достаточно войск.

[MH. I132]439 Действия Германика были неверными. Принятие плана оккупации Германии было делом не полководца, а правительства, оно должно было решить, оставлять за собой право на уже совершенные завоевания или нет. Однако принятие этого решения осложнялось в связи с чином Германика. Положение высших офицерских чинов при принципате было тяжелым само по себе, и в случае с Германиком оно осложнялось еще и его близостью к трону. Он одновременно был и первым полководцем, и наследником престола.

Но также нельзя упускать из виду и промах Тиберия. Германику, который не имел ничего против Тиберия, он должен был открыто и недвусмысленно запретить войну. Вместо этого он, человек по натуре нерешительный, позволил развязать неприятную ему войну так же, как не противился и всем другим войнам. С другой стороны, он не мог просто отстранить Германика, потому что с предшествующими событиями это выглядело бы как конфликт. Удивительно, правда, что Тиберий сам не отправился к войску. Если перед мятежниками он, может быть, и не мог появиться, то теперь сумел бы без особых усилий занять главенствующее положение, и все лавры достались бы ему.

Таким образом, обе стороны повинны в подобном исходе дела. В конце 16 г. Германик был отозван, возможно, по причине больших потерь у флота во время его возвращения, что все-таки было большим промахом. До известной границы по Рейну все войско было приведено в движение и отправлено обратно на оборонительные позиции. Германика, конечно, чествовали,440 а в качестве причины указывалось запутанное положение на Востоке. Германик стал консулом следующего года, получил [MH. I133] триумф441 и, казалось, никакой досады от того не испытывал.

Для описания событий на Рейне теперь нам уже недостаточно источников, которыми мы располагаем. Римляне больше не хотели активно атаковать, а заниматься улаживанием своих внутренних конфликтов Тиберий предоставил самим германцам.442 И события, казалось, давали ему на то право. К тому времени уже можно впервые говорить о немецком единении и немецких разногласиях. Раньше мы едва могли различать кельтов и германцев, но здесь мы впервые сталкиваемся уже в каком-то роде с национальной гордостью. Сражения с римлянами укрепили германцев с двух сторон. С одной стороны, это государство Маробода, о котором выше уже велась речь и которое между тем все больше и больше сплачивалось. Нам известно о выступлении отряда германских ветеранов в Ретию в связи с нападением Германика.443 Вместе с тем и саксонские племена объединились еще больше в борьбе против Германика, в особенности повлияло на то отступление Германика.

Теперь обе стороны обратили оружие друг против друга, и та, и другая понесли потери.444 Из-за противоречий между аристократическим государством севера и царским правлением юга разгорелась жестокая борьба. Сначала саксы наслаждались, по общему мнению, своим первенством освободителей Германии. Семноны и лангобарды в Центральной Германии отреклись от Маробода и перешли на сторону саксов.

[MH. I134] Это привело к гражданской войне, которая завершилась распадом обеих партий. Решающее сражение оказалось безрезультатным, но в целом победа осталась за Марободом; он заключил соглашение с Римом. Его государство распалось. По-видимому, саксы к победе не стремились, но Маробод стал непопулярен. Один из готов напал на него с незначительным отрядом, Маробод бежал и был отослан Тиберием в Равенну, где и прожил в ссылке еще 18 лет. Победитель Маробода,445 гот Катвальд, вскоре последовал его примеру, а из их маленьких отрядов выросло государство свевов в Моравии. Оно находилось под защитой Рима.

У саксов вслед за полной победой последовали внутренние беспорядки в борьбе за главенство. Арминий, вероятно, стремился к трону. Сначала он наткнулся на сильное сопротивление со стороны своей семьи, а затем был просто убит. Этим было разрушено начинавшееся немецкое объединение. Когда оно происходило? — По Тациту, 446 — оно приходится на 19 г. и должно на нем фиксироваться, но не 2 годами позже. Арминий умер на 37-м году жизни, на 12-м году правления (potentia). Начало его властвования пытаются датировать от сражения Вара, но безо всякого на то права, ибо это предполагает уже наличие власти. Вполне можно воспринимать Арминия как освободителя Германии,447 canitur adhuc barbaras apud gentes.448Памятник в Тевтобургском лесу это сатира на наши исторические знания о нем. До начала войны маркоманов с римлянами немцы уже не выступают в римской истории как самостоятельная сила. Народности распадаются, они больше не представляют угрозу для Римской империи, для которой ключевым плацдармом военных действий начинает становиться Дунай. Германия была освобождена скорее inopia stipendii и tironum,449 нежели херусками.

[MH. I135] Обстановка на Востоке имеет несколько иное значение, нежели в Германии. Она тесно переплетена с фамильной историей императорского дома. Тут все вращается вокруг Армении. Августа более заботило не само дело, а его видимость. Тиберий действовал более энергично, и это было правильно. Парфянский правитель долгое время сражался в Армении, где царила устойчивая анархия. Вмешательство во внутренние отношения этого государства входило в обязанности Рима, который однажды признал Армению своей клиентелой. Август же этим непростительно пренебрегал. Тиберий начал с объединения. Охрана границ находилась в руках слабых государств-клиентел, Коммагены и Каппадокии. Были приняты решительные меры по превращению их в провинции; к ним, правда, относились не самостоятельные гарнизоны, а только вспомогательные.

Германику450 поручили навести порядок в этих новых провинциях. Туда он отправился в 18 г. Для проведения в жизнь своих замыслов римлянам пришлись на руку парфянские разногласия. В Парфии велась борьба за трон между Артабаном и его противником — претендентом Вононом.451 Последний бежал на бывшую римской территорией Киликию, и через него Рим мог оказывать давление на парфянское правительство.

В целом правительство Тиберия было чрезвычайно миролюбивым. Республика была государством войны, а Империя — государством мира и оставалась таковым в течение двух веков вплоть до падения Империи. Можно поспорить о том, было ли это благом для Империи, но так или иначе основное зло того времени, стагнация, усилилось из-за политической ориентации Тиберия. [MH. I136] То, что нам стало известно о незначительной войне в Африке,452 связано с тем, что война велась сенатским полководцем и была упомянута в протоколах сената, которыми пользовались в своих трудах историки; но важной эта война никак не была.