Читать онлайн «История римских императоров». Страница 15

Высокое качество конспектов Хензеля явствует из сравнения их текстов с общеизвестными текстами, в особенности между № 9 [=MH. I] и № 10 [AW], а также № 11 [=МР] и № 12 [=MH. II]. Часть первая (MH. I) производит такое впечатление, словно мы сидим в лекционном зале и конспектируем вместе с Паулем Хензелем; переплетенные вторая и третья части (MH. II и III), как отмечает Себастьян Хензель, уже переработаны до последнего слова [ MH. III209]. Что касается почерка, то во всех частях он чист и читаем, а имена собственные и цитаты на древних языках в основном корректны. Основной принцип издания — это, с одной стороны, по возможности наименьшее изменение точного текста, с другой стороны, — представление читабельного текста. Поскольку оригинал не является авторским текстом Моммзена, а есть текст, частью записанный в лекционном зале, частью переработанный за письменным столом, то издатели не связаны обязательством его дословной передачи. Целью было не издание написанного Хензелями, а реконструирование сказанного Моммзеном. Если текст Хензелей вызовет достаточный интерес, то потом какой-нибудь филолог может издать его в дословном изложении (verbatim), снабдив текст примечаниями (apparatus criticus). Мы в первую очередь хотим найти «Истории императоров» читателя и потому искали такую форму, которая могла бы не бояться критики Моммзена ex Elysio (обитель мертвых). При этом труд разделился на три части, в соответствии с различными способами передачи информации, эти части также получились абсолютно различными.

Часть первая MH. I содержит искажающие смысл ошибки слуха и описки, главным образом касающиеся имен собственных и терминов (тип монеты: Christophorus вместо Cistophorus), которые не мог сделать Моммзен. Сокращения и краткие тезисы, неполные предложения и ненемецкий порядок слов, немотивированное изменение темпа и частое повторение слов объясняются спешкой при конспектировании. Пристрастие к таким словам, как freilich (конечно), allerdings (правда), namentlich (в особенности) и auch (также), как и слишком часто встречающиеся предложения, начинающиеся с Es..,* — все это тоже не может быть доподлинным. Здесь нужно было осторожно, но все-таки исправлять весь текст. Длина предложения была нормализована, пунктуация и орфография — стандартизированы, текст был поделен на отрывки и снабжен промежуточными заглавиями, которые подчас располагались на полях. Я также снабдил текст многочисленными датами, дополнил имена собственные и присовокупил к античным географическим названиям современные эквиваленты. Нетронутыми остались иностранные слова, к которым Моммзен питал особую страсть, даже если на сегодняшний день они нам уже незнакомы. Обычно им дается объяснение в примечаниях. Греческие понятия, написанные то греческими, то латинскими буквами, я латинизировал.

Желательные коррективы вносит параллельный конспект лекций Моммзена, написанный анонимным автором (из книги Викерта) [AW., см. выше], который мне великодушно передал для обработки его обладатель. В этом тексте меньше ошибок, и он лучше в стилистическом отношении, но между тем значительно короче. Иллюстрацией тому пусть послужит дополнительное сопоставление текстов (ср. ил. 11 и 12).

.

[AW. 37] Старая система правосудия не знакома с апелляцией, а только с кассацией. Август ввел понятие апелляции, исключения составляли, видимо, лишь вердикты присяжных заседателей. Апелляцию мог рассматривать как император, так и консулы и сенат. Вновь была введена смертная казнь, в то время как право казнить и миловать принадлежало императору и сенату и соответственно консулам. Август был наделен неограниченной властью, как это было при Сулле и в период триумвирата. Правда, распространялась эта неограниченная власть, похоже, только на те вещи, в которых народ был согласен с императором. Раньше каждый проконсул располагал определенным кругом служебных обязанностей, а проконсульская власть Августа распространяется на всю Империю (ср. ил. 11).

.

[ MH. I41f.] Старая система знакома только с кассацией вынесенного приговора: существование апелляции, при которой высшая инстанция может заменить прежний приговор другим законным приговором, ей абсолютно незнакомо. Апелляция к высшим инстанциям, и в первую очередь к принцепсу и к сенату, является учреждением Августа, и ее существование подтверждается всеми областями судебного производства, за исключением суда присяжных заседателей. Это было важным особенно для уголовного судопроизводства, которое значительно ужесточилось в связи с возвратом смертной казни. Теперь же в титулярных полномочиях императора для этого нет никаких явных оснований. И то же самое относится ко многим практически осуществлявшимся полномочиям, на которых здесь не стоит детально останавливаться.

Передача власти императору в lex regia (царский закон) завершается тем, что теперь он может делать все то, что ему кажется необходимым для блага государства. Это — потенциально неограниченная власть, таковой была и власть Суллы, и мы можем привести тому отдельные примеры. Так, например, когда в 727 г. при избрании государственных служащих слишком проявилось взяточничество, Август просто объявил выборы недействительными и собственной неограниченной властью назначил новых служащих. Однако это была крайне нежелательная и редко применявшаяся мера; ее старались избегать и использовали лишь тогда, когда голос лучших представителей из народа был за исключительные меры.

Правда, сделует добавить, что сумма легальных полномочий, объединенных в титуле принцепса, граничит с тоталитарностью. Именно к этой категории относится распространяющаяся на всю Империю проконсульская власть, которая была бы абсолютно неслыханной в республиканскую эпоху в период мира и не была достигнута даже Помпеем, который располагал обширными полномочиями в борьбе с морскими разбойниками (ср. ил. 12).

.

Аноним Викерта [AW] определенно больше размышлял и меньше писал. Он также делает многочисленные дополнения, которые включены нами в текст конспектов Хензеля. Зачастую эти дополнения столь невелики, что ссылка на их происхождение могла бы разорвать канву повествования. Так что мы указывали только самые крупные из них. Последняя четверть курса лекций зимнего семестра 1882—83 г. вообще присутствует только в варианте анонима Викерта, помимо трех сохранившихся тетрадей Пауля Хензеля, видимо, существовала еще и четвертая. Многочисленные словесные совпадения свидетельствуют о (бережно сохраненных) самых доподлинных выражениях (ipsissima verba) Моммзена.

Конспект лекций по второму периоду императорской эпохи летнего семестра 1883 г., принадлежащий Эриху Пернису [МР], очень краток: из него взяты некоторые дополнения в примечаниях. Число страниц соответствует оригиналу из Немецкого Археологического института в Риме (см. выше). Некоторые дополнения в примечаниях из курса лекций Моммзена от 1866 г. (готтингенский аноним) и от 1868—69 г. (Моммзен— Краузенек, лекции 2 и 4, см. выше) должны были завершить картину. Более длительный пассаж [ MH. II315 до 342] принадлежит перу Курта Хензеля, второго сына Себастьяна, в дальнейшем — математика в Марбурге. Курт был соавтором конспекта, пока его отец навещал семью в горах Гарца.168 О последующих отношениях Курта с Моммзеном нас информирует следующее письмо, хранящееся в Государственной библиотеке Восточного Берлина:

Зап. Берлин Курфюрстендамм 36 датировано 1.7.1901

Уважаемый господин профессор!

Госпожа профессор фон Виламовиц (sic) уведомила меня в том, что Вы намереваетесь во вторник второго числа сего месяца в середине дня нанести визит фотографу и что для Вас было бы желательно, если бы я не заходил за Вами. Не мог бы я тогда просить Вас о любезности встретиться со мной во вторник в 10 часов у придворного фотографа Ноака по адресу Унтер-ден-Линден 45, третий этаж (второй дом от Фридрихштрасе)? Я прибуду туда за полчаса и подготовлю все таким образом, чтобы Вы испытывали по возможности наименьшие неудобства.

С глубочайшим к Вам почтением преданный Вам

Д. Курт Хензель

Вторая часть конспектов [MH. II] нуждалась в меньших коррективах. Однако и здесь необходимо было исправить некоторые ошибки, допущенные конспектировавшим. Там, где ошибки могли быть допущены самим Моммзеном, я отмечал их в примечаниях. Иногда в них я ссылаюсь на прогресс в области исследований. Попытка полностью преобразовать все сказанное Моммзеном в соответствии с современным уровнем могла бы обернуться тем, что труд оказался бы перегруженным. Сам Моммзен не делал этого даже в позднейших переизданиях своей «Римской истории»: текст второго издания перепечатан без изменений. По возможности я установил источники, которыми пользовался Моммзен, и указал их в примечаниях (все они принадлежат мне). Это было не всегда просто, главным образом, что касается надписей, которые имелись у Моммзена в таком количестве, как ни у какого другого историка древности. Цитаты, которые Моммзен давал по памяти, по необходимости были обращены в корректную форму. Знание первоисточников в значительной мере позволяло Моммзену отказываться от использования вторичной литературы. Он называет следующие имена: Бергк, Бетман Хольвег, Якоб Буркхардт, Альберт Дункер, Гиббон, Хенцен, Хертцберг, Хиршфельд, Хюбнер, Имхоф-Блюмер, Киперт, Марквардт, Миссонг, Нич, Ранке, Рихтер, Зеек, Тиллемон и Бильмане. Мне не всегда удавалось находить используемые Моммзеном труды в том издании, в каком они присутствовали у него, так что подчас примечания создают видимость анахроничности.