Читать онлайн «Третий Проект. Том I "Погружение"». Страница 41

Но кто же устраивал этот взрыв?

Пожалуй, лишь в одном существовало согласие среди всех наиболее влиятельных сил раздираемого противоречиями российского общества. Они все жаждали свержения царизма. И не надо вешать всех собак на коммунистов: царя в феврале 1917-го сбросили с трона не они, а те, кого с полным правом называют «буржуазной демократией». Не комиссары и не красногвардейцы вынудили Николая Второго отречься, а масоны высоких степеней, генералы и министры. Благородные, образованные и вполне имущие люди. Каждый выступал за это по своим соображениям.

Пожалуй, в России накануне 1917-го насчитывалось семь основных прореволюционных сил.

Итак, первый революционный отряд – правящая верхушка. Промышленно-финансовая, военная, высшее и среднее чиновничество, основные офицеры спецслужб и частично – политическая элита. Многие революционеры из элиты ходили одновременно и в масонах. Масоны в России представляли из себя закрытые клубы, в которых согласовывались интересы разных отрядов и кланов правящей элиты. Они тоже пытались создать здесь матрицу общества западного типа.

Почему они выступали за свержение русской монархии? По политическим, экономическим и житейским причинам. У них была сила, но не имелось подлинной власти, предполагающей контроль. А какой может быть контроль за императором? Да и архаическая политическая система России уже мешала экономическому развитию. Да и собственностью царская семья должны бы поделиться. Ну и, наконец, русским масонам просто нравилось жить в Европе – такой милой и цивилизованной.

Наши масоны тоже хотели рынка, иерархической демократии и свободы вероисповедования. Если же мы, мол, станем во главе – то в России станет так же хорошо, как и в милой Европе. Вот вам разгадка того, почему даже белогвардейская контрразведка у Деникина и Врангеля давила офицерские монархические организации во время войны с коммунистами. Для них стало страшным потрясением то, когда Запад им не помог. Членство в масонских структурах объясняет и то, почему все командующие фронтами приехали в Ставку к последнему царю и дружно настаивали на его отречении от трона тогда, в феврале 1917-го, когда до победы над Германией оставалось всего полгода.

Почему масоны учинили Февральскую революцию тогда, когда Германия начала падать от изнурения? Потому что хотели установить в России режим западного типа, который выступит триумфатором в войне с Германией, Турцией и Австрией, отобрав эти лавры у царизма.

Лучший ответ дает великий английский политический деятель Уинстон Черчилль, которые в период Первой мировой войны был военным министром кабинета Британии. Он писал о моменте, когда произошла Февральская революция:

«Перспективы были обнадеживающими. Союзники владели преимуществами 5 к 2. Фабрики, в силу меры, производили для них вооружение, боеприпасы направлялись к ним со всех сторон: из морей и океанов. А Россия, обладающая бездонной людской мощью, впервые, сначала боевых действий, была экипирована должным образом. Двойной шириной железная дорога, к незамерзающим портам Мурманска, была, наконец, завершена… Россия впервые имела надежный контакт со своими союзниками. Почти 200 новых батальонов были добавлены к ее силам и, на складах лежало огромное количество всех видов снарядов. Не было никаких военных причин, по которым 1917 год не мог бы принести конечную победу союзникам. Он должен был дать России награду, ради которой она находилась в бесконечной агонии …

Отлученные от верховной политической власти, узурпированной тогдашней семьей и двором, разнообразные силы, включая промышленников, торговый капитал, высшее офицерство, либеральную интеллигенцию, хотели прийти к власти, хотели овладеть Россией и направить ее по западному пути развития, но ориентируясь не на Германию, а, прежде всего, на Англию и Францию».

Однако вместо триумфальной победы верхушечные революционеры вызвали катастрофу России.

Сила вторая – это внешние силы, активно вовлеченные в судьбы империи.

Особо надо сказать о взаимоотношениях большевиков с западниками. Было бы, наверное, крайним упрощением считать ленинцев агентами западного капитала, его приспешниками, прислужниками и марионетками. Во взаимоотношениях большевиков с Западом прослеживается та же коллизия, что и в отношениях революционеров с царской охранкой. Многие революционеры были, без сомнения, агентами охранки. Но при этом возникала двойная коллизия: охранка считала, что революционер является ее агентом, а революционер зачастую искренне полагал, что использует возможности и ресурсы охранки для реализации своих революционных целей. Кстати говоря, зачастую революционер не ошибался в своих предположениях.

Соответственно, взаимоотношения большевиков и западников имели подобную двойную природу: с одной стороны, Запад пытался использовать большевиков для нужных ему целей. А, в свою очередь, большевики пытались приспособить Запад для того, чтобы укрепиться в России, создать тылы, решить свои текущие оперативные задачи, в отношении которых и интернационалисты и националисты красного цвета были едины. Если об этих задачах говорить не надо, они очевидны – выживание, налаживание элементарной жизни на пепелище, политическая легитимизация и усмирение народа, то интересно посмотреть, какие же цели пытался Запад реализовать при помощи большевиков.

Немцам революция в России нужна была по горло для того, чтобы спастись. Хотя они совершили и ошибку: Октябрьскую революцию они все-таки инициировали слишком поздно. И, кстати, так и не дошли до идеи совместной русско-немецкой армии по борьбе с мировой властью «денежных мешков».

Если немцы решили текущие задачи, то с американцами дело обстояло куда сложнее. Посол США в России того времени был, пожалуй, самым безоговорочным сторонником Февральской революции. Он отзывался о революции, как о «самой изумительной революции в истории», а президент Соединенных Штатов Вильсон заявил, что он однозначно осуждает «автократию, которая увенчала вершину русской политической структуры столь долго и, которая прибегала к столь ужасным методам, что не была русской ни по происхождению, ни по характеру, ни по своим целям. Теперь она от рынка и великий благородный русский народ приткнул ко всем своим естественным величием и мощью к силам, которые сражаются за свободу, справедливость и мир».

Американцы решили в Первой мировой войне свои собственные задачи. И важнейшими из них была задача одновременно и Германию сокрушить, и ослабить Британскую империю с Францией заодно. В связи с этим Соединенные Штаты рассматривали послефевральскую Россию, как своего естественного союзника, как младшего партнера, с коим можно противодействовать европейским колониальным империям, а заодно и использовать этого «младшего братца» в роли сырьевого придатка и бездонного рынка сбыта для американской промышленности.

Вот стратегическо-экономические причины американского участия в русской революции. Но есть и нематериальный момент. Американцы выступали против царизма по причине «еврейского вопроса».

Третьей движущей силой 1917 года стала русская национальная буржуазия, которая в своей массе, в отличие от входившей в масонские ложи буржуазии инородческой (немцев и евреев) была староверческой.

По оценкам историков, ряды приверженцев исконно русского православия к 1917-му году составили около 30 миллионов человек. Причем элитой старообрядчества выступало русское предпринимательство. До сегодняшнего дня хорошо известны фамилии староверов Морозовых, Рябушинских, Рахмановых, Солдатеевых, Бахрушиных. Более половины всего промышленного капитала России оказалось сосредоточено в их руках. На долю старообрядцев приходилось почти две трети незападных инвестиций в русскую промышленность и крупную торговлю.

При этом староверы считали режим Романовых антихристовым, гонителем святоотеческой русской веры. Романовы для них были властью, уничтожившей патриаршество и огосударствившей церковь. Властью, которая столько веков вела себя в России как заправский оккупант и насаждатель западной мерзости. Поэтому старообрядцы Романовых хотели смести.

Старообрядчество в целом и особенно старообрядческая буржуазия последовательно выступали против власти. Как только подворачивалась малейшая возможность поддержать антиправительственные круги – староверы это делали. Но революция тоже смела их. Она их просто уничтожила. Ибо сегодня к староверам относит себя едва полпроцента населения России.

Четвертой силой революции выступил народ. Нет-нет, не большевики-коммунисты и не эсеры, а самый что ни на есть простой народ, пожелавший освободиться от всякой власти вообще. Так, чтобы совсем не платить налоги, не ходить в армию, не подчиняться чиновникам.