Читать онлайн «Древние тюрки». Страница 18

Сведения «Суйшу» нисколько не яснее: китайское слово «ху» означает лекарь, волхв и колдун[261]. С кем мы имеем дело в данном случае, из текста непонятно, равно непонятно и то, что представляют собой те духи, которым поклонялись тюркюты: духи ли это предков (кормос) или духи природы (тос). Разбору этих загадочных текстов и будет посвящена настоящая глава.

Основная проблема формулируется нами так: во что веровали древние тюркюты, и представляет ли их религия стройную концепцию или является смещением разных верований, а если так, то каких?

Говоря о древних верованиях тюркютов, я далек от мысли считать их первобытными. Сами тюркюты сложились из разных племен лишь в V–VI вв., и верования их, относящиеся к этой эпохе, были столь же развившимися, как и прочие религиозные системы, современные им.

В Риме последний патриций Цетег читал Боэциево «Утешение мудростью». В Константинополе иссохшие сирийские отшельники спорили с важными греческими прелатами о халкидонском добавлении к никейскому символу. В Ктезифоне персидские вельможи, уже не веря ни в Ормузда, ни в Аримана, держали на длинных копьях союз трона и алтаря. По замкам согдийских дехканов ходили бледные проповедники религии света, умерщвления плоти и славили имя замученного магами пророка Мани. В Китае бритоголовые буддийские монахи толковали императрице о бренности и иллюзорности мира, не обращая внимания на негодование конфуцианских мудрецов и на выписанные черной тушью на блестящем шелку изречения о правилах благопристойного поведения и управления. Караванный путь проходил от Средиземного моря до Желтого, и по нему через пустыни и горы вместе с шелками и благовониями текли идеи, системы, концепции. Могли ли тюрки — хозяева этих земель — не видеть и не слышать того, что говорили проповедники всех стран? Могли ли предки их, вышедшие с берегов Желтой реки, не знать о спорах, раздиравших образованный Китай, цветущий Согд, благословенный Турфан? А с другой стороны, на севере лежала Сибирь, мудрая и спокойная, также влиявшая на впечатлительных и горячих пастухов-воинов. Без учета всех этих факторов нам не будет понятно мировоззрение древних тюркютов и те изменения, которые оно претерпело в своем развитии.

Отдельные племена, складываясь в народы, привносили свои религиозные системы, хотя элементы верований сходны, но сочетания их весьма разнообразны. Религия тюркютов не была исключением. По поводу ее возникают следующие вопросы: почему вельможи и народ молились раздельно? Кому молился народ? Кому молились вельможи? Кто такие колдуны, если сам хан является верховным священником?

На первый вопрос ответить легко, так как нам известна структура общества тюркютов и их этногенез. Тюркюты были сложносоставной народностью. «500 семейств» Ашина, будущие «вельможи», пришли в V в. из Ордоса и поселились на южных склонах Алтая, где уже обитало тюркоязычное население. Оба этнических компонента слились воедино, но разница между ними в известной мере прослеживается до VII в. как деление на черную и белую кость, о чем говорят наследственность должностей в среде аристократии и запрещение «благородным» девушкам выходить замуж за юношей из народа.

Текст «Вэйшу» относится к VI в., когда это деление было достаточно четко, и поэтому источник отмечает различие в религиозных культах знати и простонародья, различие, затем упущенное в «Суйшу». «Суйшу» отражает эпоху, в которую китайцы имели дело исключительно с тюркютской знатью, господствовавшей в степи до рокового 630 г. Поэтому надо думать, что указание «Суйшу» относится именно к знати, и этим вопросом мы займемся в свое время.

Теперь обратимся к религиозным воззрениям тюркютского народа.

Культ неба — Тенгри — зафиксирован также орхонскими надписями: «Вначале было вверху голубое небо, а внизу темная земля; появились между ними сыны человеческие»; Кок-Тенгри (Голубое небо) — это небо не материальное, противопоставленное обычному, видимому небу[262]. Надо думать, что под «Духом неба» китайцы понимали именно Кок-Тенгри. Обряд принесения жертвы небу был зафиксирован даже в конце XIX в. у качинцев. Он носил имя Тыгыр Таих и заключался в общественном молении, сопровождавшемся принесением в жертву барана и возлияниями кумыса, молока, айрана и мясного отвара. На праздник съезжались мужчины из ближайших аилов; женщины и шаманы не допускались. Объектом поклонения были «небо и солнышко»[263]. По всей видимости, это тот самый обряд, который описан в «Вэйшу». Особенно следует отметить два момента: первый — шаман на этот праздник не допускался и второй — цель жертвоприношения заключалась в том, чтобы добиться благоволения «света». Оба эти обстоятельства весьма важны. Недопущение шамана свидетельствует о том, что этот культ относится не к духам умерших или хтоническим «исконным духам», а к божеству иного порядка: «по уверению инородцев, шаман, очутившийся на таихе, безумеет и падает в корчах»[264].

Что же это за божество? Из описания ясно лишь, что атрибутом его является свет: это указание подчеркивает специфику догмы, выделяя данный культ из числа известных нам солярных культов, где солнце почитается как небесное тело (Ра-Гелиос) или как вдохновитель и источник творчества (Аполлон). И все-таки культ был бы для нас неясным, если бы не нашлась еще одна этнографическая параллель — праздник «чистого чума» у нганасанов[265]. Еще Кастрен высказал предположение, что нганасаны — ближайшие родственники древних саянских угров, ныне полностью отюреченных[266]. Будучи оттеснены на Крайний Север, нганасаны сохранили древний культ, несмотря на то что и они подверглись влиянию шаманской демонолатрии. Они дважды в год приносили жертву солнцу-свету: осенью, перед началом полярной ночи, и в конце января, когда первые отблески солнца показывались на вершинах гор. Разумеется, обрядовая сторона культа весьма отлична от описанной выше, так как праздник «чистого чума» проводит шаман; сказалось то обстоятельство, что нганасаны не менее полутора тысяч лет прожили в новой обстановке, с новыми соседями и, главное, на новой территории, а как мы увидим ниже, территория в изучаемом культе играла первостепенную роль. Но, несмотря на внешние различия, мы можем с уверенностью констатировать, что объект поклонения у тюркютского народа, минусинских отюреченных угров и нганасанов один и тот же — солнечный свет. Основываясь на этом, мы имеем право обратиться к рассмотрению тео-космических представлений нганасанов как ближайших к интересующим нас тюркютам. Доктрина нганасанской религии — плюралистический анимизм: все доброе, т. е. благожелательное людям, обозначается термином nuo; этим же термином обозначается видимое небо, не имеющее определенного образа, но весьма почитаемое (ср. тюркское Тенгри). Создатель вселенной — Nelata nuo (ср. вышеупомянутый «Дух неба»); работник его Кон (солнце) руководит созданным миром; лучи солнца — нити, посредством которых духи растений сообщаются с солнцем[267].

Такой вариант солярного культа в достаточной степени оригинален, чтобы исключить смешение его с другими разновидностями сибирского шаманства, на что, впрочем, уже указывал Л. Я. Штернберг[268]. Единственная аналогичная доктрина наблюдается в манихействе, но тут имеет место несомненная конвергенция, а не генетическая связь.

Эта религия может быть охарактеризована как анимистический генотеизм, ибо, как показывает исследование С. А. Токарева, каждый род наряду с общенародным верховным божеством — божеством света и неба имеет своего заступника, своего племенного маленького божка из числа духов разряда «тос», т. е. искони существовавших духов, которые ничего общего не имеют с «кормосами», душами умерших людей[269].

Даже поклонение «Духу неба» (ср. Nelatanuo) сохранилось до начала XX в., хотя претерпели значительную метаморфозу. Дух неба получил персидское название Кудай (бог) и впоследствии отождествился с христианским богом, отличным от самого высшего из шаманских духов Ульгеня[270]. В этой связи необходимо коснуться культа земных божеств — тосей, «хозяев природы» — «Алтаев» у коренных алтайцев и «Йер-су» — у пришлых ыркытов и сойонов[271].

Йер-су (букв. «земля-вода») числится в разряде земных тосей и находит аналогию, в культе «хозяев» земли, воды, растительности и т. п. У нганасанов хозяин земли Фаннида — злой недоброжелатель, обитающий под дерном и с раскрытой пастью ожидающий умирающих людей. Ему приносят в жертву черного оленя[272]. Йер-су также жестокое божество. В жертву ему приносят серую или рыжую лошадь.

На полную несвязанность шаманского почитания Ульгеня и культа Йер-су указывает то обстоятельство, что ыркыты и сойоны не молятся Ульгеню и прочим духам шаманского пантеона[273]; оба эти рода — недавние выходцы из Саян, и, по-видимому, их культ — связующее звено между древнеалтайской и нганасанской религиозными системами.