Читать онлайн «Московское метро: от первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935)». Страница 97

Проведение реформы партия доверила новому заместителю начальника Метростроя Абакумову. С его приходом de facto закончилось единовластное правление Ротерта, хотя Политбюро в своем постановлении от 20 марта 1933 г. требовало именно соблюдения принципа единоначалия. В качестве заместителя Ротерта Абакумов не имел отдельной области компетенции, а напротив, так же как и сам Ротерт, мог принимать решения во всех сферах строительства. Действуя каждый сам по себе, оба они несли полную ответственность по всем техническим и административным вопросам{1850}. Ввиду его безусловной преданности партии при одновременно недостаточной профессиональной подготовке Абакумов еще более, нежели партийный секретарь Метростроя, зарекомендовал себя «рукой партии» в администрации предприятия.

После ликвидации участков и дистанций (старого типа) основными структурными подразделениями Метростроя стали отдельные строительные объекты. При закрытом и траншейном способе строительства они стали называться шахтами, при открытом методе — дистанциями. Шахты и дистанции теперь подчинялись непосредственно начальнику Метростроя, но были переданы в ведение главного инженера, который отвечал за решение технических вопросов при соответствующем способе строительства{1851}. В апреле-мае 1933 г. был назначен ряд новых начальников шахт{1852}, так как комиссия партийного контроля и Рабкрин распорядилась о дальнейшем сокращении центрального аппарата и переводе 92 инженеров и техников из отделов центрального руководства непосредственно на строительные объекты{1853}. Каждое изменение штатного расписания впредь следовало заранее согласовывать с уполномоченным комиссии МГКК РКИ по Метрострою{1854}.

В 1933 г. согласно составленной наконец структуре административное руководство было разбито на ряд отделов, объединенных в группы. Непосредственно начальнику Метростроя и его первому заместителю были подчинены производственный отдел с главными инженерами, а также сектор научных исследований, проектировочный отдел «Метропроект», а также плановый и контрольный отделы. Второй заместитель Ротерта ведал транспортным отделом, отделом снабжения «Метроснаб», главной бухгалтерией и отделом вспомогательных предприятий. Помощник начальника Метростроя по кадровым вопросам нес ответственность за работу отдела кадров, отделов приема и увольнения, а также коммунального отдела[214]. Второй помощник начальника Метростроя курировал хозяйственный отдел, канцелярию и службу охраны{1855}.

Число шахт и дистанций неоднократно менялось, поскольку некоторые шахты, поспешно заложенные в 1932 г., пришлось закрыть или реорганизовать в участки открытого профиля. По мере продвижения строительных работ расположенные по соседству друг с другом шахты, как только их штольни соединялись, сливались в одну. Так появились такие названия, как «шахта 13-14»[215].

Чтобы привлечь рабочих и служащих к реализации честолюбивой программы, разработанной партийным руководством, партия должна была пронизать все предприятие своими организациями и развить такие механизмы, с помощью которых была в состоянии удерживать власть и осуществлять эффективный контроль над инженерами, техниками и рабочими. Освещенные в главе IV модели поведения и мотивация метростроевцев отражают только одну сторону реальности. Другим, не менее важным аспектом является проблема вовлечения людей в сталинскую командную экономику. Это вовлечение базировалось не только на добровольном сотрудничестве, но и на принуждении различного рода и интенсивности. Поэтому вопрос следует ставить не только о внутренней мотивации действий, но и о внешних принуждениях и механизмах реализации власти и контроля, а также об эффективности этих механизмов. Их следует рассматривать в контексте искусственного нагнетания «верхами» военно-мобилизационной обстановки, о которой уже шла речь при анализе жизненного мира метростроевцев, и данное сочетание придавало сталинизму свою оригинальную специфику по сравнению с реализацией крупных экономических проектов в других странах.

Характерной чертой советской системы было наличие параллельных партийных структур, пронизывающих все уровни государственного управления и народного хозяйства. Повсюду, начиная от цехов и предприятий, районов, областей и вплоть до общесоюзного уровня, управленческий и хозяйственный аппарат дополняли партийные органы. Их задача заключалась не в замене обычных органов управления, но в контроле над ними{1856}. Партийная организация строилась по принципу «демократического централизма», т. е. вышестоящие органы избирались (по крайней мере формально) нижестоящими, избранные функционеры обязывались держать отчет перед общим партийным собранием, но спущенные «сверху» решения и указания подчиненные организации должны были выполнять беспрекословно{1857}.

Низовые организации составляли партячейки в селах или на предприятиях, с середины 1920-х гг. они действовали также в цехах и отделах, вплоть до отдельных смен на крупных заводах. Ими для текущей работы избирались бюро. На более высоком уровне, а также на ряде крупных предприятий создавались партийные комитеты (парткомы), которые также из своей среды выбирали бюро. Руководили комитетами и бюро партийные секретари, в распоряжении которых в зависимости от величины организации находился аппарат с отделами и функционерами{1858}.

От размера организации зависело и то, был ли партийный секретарь чистым функционером («освобожденный» секретарь) или совмещал партработу с производственной деятельностью. Бюро партячеек переизбиралось дважды в год, причем его состав существенно обновлялся. Ячейки обычно заседали дважды в месяц или собирались по требованию не менее трети членов парторганизации. Самым низким уровнем, на котором создавались ячейки, была производственная смена. Внутри смены действовали партийные группы (партгруппы), возглавляемые партийными организаторами (групорги). В функцию групорга входило и выдвижение кандидатов на прием в члены партии{1859}. Если коммунистов оказывалось недостаточно для создания партячейки, в цехах или даже на предприятиях довольствовались партгруппами{1860}.

Организационные формы на отдельных предприятиях не отличались единообразием, поскольку Центральный комитет партии в 1929-1932 гг. осознанно предоставил низовым организациям свободу действий{1861}. На некоторых предприятиях парткомы создали обширный аппарат с многочисленными отделами и секторами (экономическим и производственным, культурно-массовым, агитационным, просветительным, по работе с молодежью, женским и т. д.), которыми заведовал член парткома. Такая структура могла воспроизводиться и на уровне парткома цеха или отдела{1862}.

В годы первой пятилетки в партию было принято много новых членов, так как руководство страны стремилось повысить долю рабочих в составе партии до 50% и завести парторганизацию на каждом предприятии и в каждом цехе{1863}. Партячейки, в задачу которых, согласно уставу партии, входило налаживание связей рабоче-крестьянской массы с партией, в значительной мере усилились. Тем не менее во множестве мест они бедствовали, и большая часть вновь принятых в партию вела себя пассивно и политически несознательно{1864}. Сложная система вертикальных и горизонтальных структур крайне обременяла низовые организации, которым не хватало подходящего персонала во многих сферах работы{1865}.

В 1932 г. в ответ на растущую некомпетентность партийных функционеров организационная схема подверглась перестройке. На большинстве предприятий создали партячейки рабочих смен, сократили число цеховых ячеек и передали руководство существенно большего числа низовых организаций штатным («освобожденным») функционерам{1866}. Одновременно избирательнее стали относиться к приему в партию новых членов. Тем самым партия отказалась от царившей в предшествующие годы концепции массового привлечения рабочих, сместив акцент с мобилизации на контроль{1867}.

В этом контексте следует оценивать и партийную чистку 1933 г. На стадии ее подготовки Политбюро 10 декабря 1932 г. постановило приостановить прием новых членов, и этот запрет оставался в силе до 1936 г.{1868} После XVII съезда ВКП(б), прошедшего с 26 января по 10 февраля 1934 г., реформирование партийной жизни продолжилось: понятие ячейка исчезло, низовая организация избирала теперь партком, тогда как организациями с числом членов менее 15, а также нижестоящими организациями на предприятиях отныне ведал партийный организатор (парторг){1869}. На крупных предприятиях по согласованию с городским и районными комитетами партии парткому дозволялось вводить партийные организации на цеховом уровне. Результатом реформы стала более четкая и наглядная система. Активность членов низовых организаций отошла на задний план по сравнению с более эффективным руководством со стороны вышестоящих инстанций{1870}.