Читать онлайн «Повседневная жизнь Москвы в XIX веке». Страница 55

В магазинах чайных фирм Боткина, Перлова и К. и С. Поповых висели китайские фонарики с красными кисточками, отражались в зеркалах нефритовые фигурки и расписной фарфор — весь в фениксах и пионах; высились пирамиды цыбиков в золотистой соломенной оплетке и полупрозрачной рисовой бумаге, испещренные загадочными иероглифами. Благоухание чайного листа здесь неуловимо дополнялось ароматом пряностей, цветов и старого шелка — запахом Востока.

Над входными дверями булочных Чуева, Филиппова, Савостьянова качались от ветра золоченые крендели и калачи; вывески двух последних, как поставщиков Двора Его Величества, украшались государственными орлами.

Московские хлебопеки были знамениты на всю Россию. Московский хлеб считался самым вкусным в России, что приписывали особенным свойствам мытищинской воды. Замороженные московские калачи вывозили в Петербург и другие крупные города; достаточно было разогреть их над паром, чтобы вернулось ощущение свежевыпеченного хлеба. Даже в Петербурге над лучшими булочными часто вешали вывеску «Московская пекарня».

В последних десятилетиях века черный хлеб стоил 1 копейку за фунт, что было дешевле, чем в Северной столице и даже чем во многих местах в провинции. Французская булка отпускалась по пятаку, а вчерашняя — за три копейки (при оптовой покупке на 2 рубля 60 копеек отпускалось 100 штук булок).

Чуев славился своими сайками, которые выпекали на соломенной подстилке и часто так и продавали с приставшими к румяному дну соломинками, а также сдобными сухарями. Специальностью Савостьянова были в первую очередь плюшки и другая сдоба. Главный магазин этой фирмы был на Арбатской площади, через дом от церкви Бориса и Глеба, — маленький, старинный, с частыми переплетами небольших окон и форточкой, через которую отпускали товар в неурочное время — рано утром и поздно вечером.

У Филиппова ценили белый хлеб, калачи и баранки, а также особенные филипповские пирожки со всевозможными начинками, которые можно было попробовать только в его магазинах.

В его главном магазине на Тверской всегда было многолюдно. Особенно большая толпа была в первом отделении, где продавались эти горячие пирожки. Их отпускали прямо с противня, в серой бумажке, которой потом вытирали жирные пальцы.

В среднем отделении продавались булки, калачи и пряники. Огромные пирамиды из сухарей и баранок возвышались над прилавками. В отделении конфет и пирожного народу было меньше всего. Покупать у Филиппова эти товары считалось не слишком престижно. Лучшими конфетами, как принято было думать, торговала французская кондитерская Альберт, а пирожными и сладкими пирогами — Бартельс на Кузнецком Мосту. У Бартельса же была и пирожковая закусочная: из никелированных жарочных шкафчиков, стоявших на прилавках, барышни-продавщицы выкладывали вилками на тарелки жареные горячие пирожки с мясом, рисом и капустой, и покупатели ели их за мраморными столиками.

Уже в 1870–1880-х годах в Москве предпринимались первые попытки по созданию сетевой торговли, при которой заведения одной и той же фирмы представляли один и тот же ассортимент и одинаково оформлялись. К пионерам этого направления относился и булочник Филиппов — его несколько разбросанных по всей Москве филиалов, как и главный магазин, были выдержаны внутри в абрикосово-шоколадной гамме и отделаны деревянными панелями. Но все же в наибольшей степени создание сети удалось молочнику В. П. Чичкину.

Молочные Чичкина не только изнутри, но и снаружи создавали ощущение стерильной свежести благодаря облицовке из белых с зелеными каймами кафельных плиток (многие из чичкинских магазинов дожили до конца двадцатого века, сохранив не только наружную отделку, но и специализацию, а некоторые торгуют молоком и в наши дни). Делая ставку не только на широкий ассортимент, но и на свежесть, Чичкин прибегал, особенно первое время, и к активным рекламным акциям. В частности, как рассказывали, каждый вечер из дверей его магазинов выносили фляги с нераспроданным молоком и на глазах и прохожих торжественно выливали остатки прямо на мостовую, в знак того, что завтра будет новый завоз и покупателям вновь предложат все наисвежайшее.

Бутылка молока «от Чичкина» стоила 5 копеек.

Фирма быстро набрала обороты, и к 1890-м годам Чичкин торговал уже в чертовой дюжине магазинов по всему городу. Центральное его заведение было на Петровке, 17; а филиальные — на Пречистенке, на Арбате, Новинском бульваре, на Мясницкой в Кривоколенном переулке, на углу Большой Дмитровки и Столешникова переулка, у Покровских ворот, и еще три — на Тверской и два на Сретенке.

Во второй половине века помимо лавок и магазинов на углах улиц и на бульварах ставились еще и ларьки, торгующие фруктами и сластями. Последние, естественно, были особенно приманчивы для ребятни. Здесь в ящиках громоздились всевозможные сладкие соблазны: пряники медовые, мятные, розовые и фигурные, маковники и обливные орехи, тянучки и леденцы «барбарис», «ярко-красные, длиной чуть не в пол-аршина и толщиной по крайней мере с большой палец». Алиса Коонен вспоминала, как ларечница не продавала эти леденцы, а «давала детям пососать за копейку. Выпросив дома копейки, мы гурьбой бежали к ларьку. Тетя Поля ставила нас гуськом и, обслуживая других покупателей, зорко следила, чтобы каждый сосал столько, сколько положено на его долю. На стойке у нее стояла кружка с водой, и каждый, прежде чем передать леденец другому, должен был ополоснуть его в воде. Тетя Поля была очень чистоплотна»[225].

При всем обилии торговых заведений, в Москве была большая популяция торговцев, которые не ждали, пока пожалует клиент, а сами шли к нему. Разносчики, как их называли, были обязательной принадлежностью всякого русского города, но в Москве они водились особенно обильно и притом были на редкость востребованы. Москвичи, надо признать, были порядком-таки ленивы, и мысль о том, что ради пусть даже необходимой покупки надобно пройти две улицы, да еще подняться по лесенке на четыре ступеньки, зачастую отбивала у них всякое желание покупать. «Ничего, как-нибудь обойдусь, — размышлял в такие минуты москвич. — Завтра куплю. Вот пойду завтра со службы, — и куплю».

И вот в такие-то минуты у него под окном раздавалось спасительное: «Сайки крупитчаты!» или же: «Иголки, нитки, пуговицы!» — и глядишь, проблема решалась, что называется, не сходя с дивана.

Разносчики стояли со своим товаром во всех оживленных местах, расхаживали по улицам и дворам, приходили с черного хода прямо в квартиры, — проникали, словом, во все углы и щели большого города, особенно на его окраинах, и предлагали ленивому обывателю, в общем, почти все то, что он мог купить в Рядах и лавках.

Продавали различные фрукты — «шпанские вишни», и «пельцыны-лимоны хороши!», сласти, свежие яйца и сезонные овощи, арбузы и дыни — как целые, так и разрезанные на ломти, соленые сливы и моченые яблоки, каленые орехи, мед, свежую и соленую рыбу, паровых цыплят, калачи и сайки, живых раков, моченый горох, икру, гречневики с маслом, сигары, детские игрушки, платки и ленты, сапоги и рубашки, различных сортов квас и лимонад ядовито-желтого и пронзительно малинового цвета, словом — почти все, что можно только придумать.

Торговля вразнос была делом физически очень тяжелым. Тяжеленный лоток с немалым запасом товара приходилось таскать целый день. Чаще всего разносчики носили его на голове — это был большой деревянный прямоугольный поднос с закраинками, покрытый сверху полотном или куском полосатого тика. Чтобы лоток не раздавил череп, на голову, на картуз, клалось толстое ватное кольцо, обшитое материей. Впрочем, фасоны лотков могли разниться: имелись такие, которые носили на шее и через плечо на широком ремне, другие, ставившиеся на голову, имели ножку-подставку, за которую при переноске разносчик их придерживал, облегчая давление на голову. Свой фасон лотков был у мороженщиков, у торговцев живой рыбой. Использовались разных размеров и фасонов ящики, корзины, кувшины и бадьи. Встречались и тележки или санки на колесах. У «коробейника» был «короб» — два ящика из легкого луба, надевавшиеся друг на друга как футляр, — внутри находился переложенный перегородками из толстого картона товар — катушки ниток, булавки, иголки, ножницы, мотки тесьмы, кружев, прошивок, ленты, пуговицы, платки, шарфы и т. д.

Мясник подъезжал на тележке прямо к заднему крыльцу и вызывал кухарку: «Что сегодня нужно, мамаша?» Рубил мясо, вешал и ехал дальше. Молочница завозила свой товар во дворы тоже на тележке или салазках. «Медленно плетется на дровнях с угольями весь почерневший от соседства с ними мужик и, став посреди двора, громко кричит: „уголь!“»[226].

Разносчики в синих халатах обычно продавали дорогой товар, в серых халатах — средний, а бабы и мальчишки торговали дешевым.