Читать онлайн «Новая история стран Европы и Северной Америки (1815-1918)». Страница 28

В начале 90-х гг. волна терроризма поднялась во Франции. Использовав обстановку недовольства республиканской администрацией, весной 1892 г. Равашоль взорвал три бомбы в разных местах Парижа, в том числе в военной казарме. 10 декабря 1893 г. Огюст Вайян бросил бомбу в Бурбонском дворце, где заседала Палата депутатов. В январе 1894 г. Эмиль Анри, сын коммунара, взорвал бомбу в кафе «Терминус». Этот взрыв положил начало выбору подобных объектов для террористических актов. По словам Анри, сидящие в кафе – это те, кто позволяет себе наслаждаться, когда существуют обездоленные и угнетенные, за чей счет они пируют. Ударом по обывателям он стремился «испортить им триумф». На казнь Анри анархист Сайте Казерио ответил убийством 24 июня 1894 г. президента Франции Сади Карно, когда тот приехал в Лион на открытие выставки.

Анархисты не прекратили свои акции и с наступлением XX в. 6 сентября 1901 г. анархист Леон Цолгош двумя выстрелами из револьвера убил президента США Уильяма Маккинли, когда тот осматривал Панамериканскую выставку в Буффало. 1 февраля 1908 г. два террориста, один из которых был приказчиком, а второй школьным учителем, напали на карету португальского короля Карлуша /, убили его и смертельно ранили наследника трона Луиша Филиппа.

Анархистский террор был представлен не только единичными актами против высокопоставленных лиц, но приобрел широкий размах. В 1892 г., например, в Европе осуществили около 1000 взрывов, большую часть которых относят на счет анархистов. Распространенность этого явления побуждает обратиться к идеологии анархо-терроризма.

В анархистском движении тактику террора официально провозгласили на конгрессе, состоявшемся в Лондоне в 1881 г. Переход к нему обосновывали следующими аргументами: цель разрушения буржуазного общества оправдывает любые средства; общество разделено на производителей и «паразитов», не имеющих права на существование; больному обществу может помочь только радикальная хирургия; достаточно разрушить буржуазное общество, истребив «паразитов» (и запугав тех из них, кто останется жив), как сам собой установится справедливый социальный строй; нарушение буржуазной эксплуататорской законности есть революционный акт; динамит делает всех равными.

Американская анархистка Эмма Голдман, подводя идейную и нравственную базу под экстремистские способы политической борьбы, обосновывала террор тем, что капитализм сам осуществляет направленный против трудящихся террор, ведущийся как в открытой, так и в скрытой форме. Последняя, с ее точки зрения, выражается в экономическом и политическом господстве буржуазии. Поэтому у анархистов всегда есть основание на тиранию ответить актами насилия.

В пользу терроризма приводились доводы «гуманного» порядка. Аргументы Луизы Мишель сводились к тому, что в ходе открытых революционных выступлений и столкновений с правительственными войсками гибнет большое количество людей. Этих бесцельных жертв следует избегать, поэтому беззаветные революционеры должны взять вооруженную борьбу на себя, рискуя лишь собственными жизнями.

Немецкий анархист Иоганн Мост сформулировал принцип, названный им «эффектом эха». В соответствии с ним каждый террористический акт находит подражателей и вызывает следующие покушения: возникшая цепная реакция приведет к взрыву, который уничтожит буржуазное общество. Мост был первым, кто предложил посылать намеченным жертвам почтовые посылки с бомбами, взрывающимися в момент вскрытия упаковки. Он считал необходимым формировать группы высокопрофессиональных мастеров-снайперов для уничтожения «командиров буржуазии».

Призывая к террору как средству разрушения современного общественного строя, анархо-террористы не представляли, чем его заменить, и не выдвигали никаких конкретных предложений о будущем обществе, полагая, что решение найдется, когда для этого настанет время.

Непосредственный результат террористической активности почти всегда оказывался обратным ожидавшемуся. Никогда левые террористы не приходили к власти и даже не обретали подлинно массовой опоры и поддержки. Каждая волна терроризма не приводила к прогрессивному изменению политического строя, а, наоборот, являлась поводом для проведения антидемократических законов, ужесточения репрессий не только по отношению к экстремистским, но и нетеррористическим оппозиционным организациям.

В 90-х гг. XIX в. возник как особое направление в рабочем движении так называемый анархо-синдикализм. У М.А. Бакунина анархо-синдикалисты заимствовали представление о государстве и обществе как о двух абсолютно несовместимых институтах. Считая государство орудием господства и подавления, анархо-синдикалисты полагали невозможным использовать его в своих целях. Революция должна уничтожить капитализм и смести буржуазное государство, но на смену ему придет не диктатура пролетариата. Вслед за анархистами они видели в ней форму государства, которая не отличается принципиально от любой другой классовой диктатуры. На этом сходство с бакунинским анархизмом кончается, поскольку сторонники анархо-синдикализма по-иному представляли модель нового общества и пути его достижения.

Анархо-синдикалисты полагали, что универсальной заменой государству, парламенту, партиям будут сами синдикаты, т. е. профессиональные союзы, способные одновременно и разрушать, и созидать. Синдикаты должны передать владение средствами производства не индивидуальным владельцам, как при капитализме, и не обществу в целом, как при социализме, а непосредственно рабочим, занятым в конкретной отрасли промышленности.

Из трех форм классовой борьбы – идеологической, политической, экономической – анархо-синдикалисты признавали только экономическую. Поэтому ведущим в теории анархо-синдикализма является положение о «прямом действии», которое, по самому смыслу термина, означает противоположность косвенным методам в отношениях с предпринимателями и государством. Если косвенные методы – это посредничество властей, парламентская и судебные процедуры, арбитраж, то «прямое действие» состоит в силовом давлении, чтобы принудить буржуазию и даже само государство к отступлению перед угрозой значительных материальных или иных потерь. «Прямое действие» против предпринимателей предполагало использование бойкота, саботажа, стачки.

Бойкот заключался в отказе поддерживать отношения, приобретать товары, произведенные или продававшиеся промышленниками и торговцами, занесенными в «черные списки» из-за антирабочих действий. Саботаж выражался в нанесении вреда предприятию путем порчи машин и оборудования, намеренном уклонении от работы, формальном, с соблюдением лишь внешней видимости, выполнении ее. Но он мог состоять и в особо тщательном, даже чрезмерном, соблюдении условий и правил производства, что вело к замедлению технологического процесса, сокращению выпуска продукции. Станка представляла собой невыход на работу. Анархо-синдикалисты видели в ней самое яркое и действенное средство классовой борьбы. Под прямым действием против государства понималась всеобщая стачка – прекращение работы большинством трудящихся всех жизненно важных отраслей промышленности в отдельной местности или по всей стране с целью полностью парализовать экономическую жизнь. Некоторые теоретики анархо-синдикализма, например, Фернан Пеллутье, всеобщую стачку отождествляли с революцией. Ее организаторами станут синдикаты и биржи труда. Начатая ими стачка в определенный момент вовлечет всех трудящихся, все отрасли производства, выльется в повсеместное выступление сотен тысяч рабочих, которым не смогут противостоять никакие гарнизоны. Направляемые синдикатами, рабочие будут действовать в своих кварталах. Они займут мастерские, другие объекты, а после капитуляции капитала – и крупные предприятия. Вынужденное раздробить воинские части на мелкие отряды, которые быстро потеряют моральный дух, правительство лишится сил и падет, сокрушенное синдикатами. Победа не завершится созданием революционного правительства, не будет установлена никакая диктатура. Булочники каждой булочной, шахтеры каждой шахты, одним словом, рабочие по профессиям объединятся в свободные ассоциации.

Рассматривая борьбу труда против капитала как войну, успех в которой зависит только от решительности и натиска, анархо-синдикалисты отрицали всякое политическое действие, в частности работу в парламенте, участие в выборах, сотрудничество с любыми партиями, выступали против реформ и компромиссов.

В своей концепции «прямого действия» анархо-синдикалисты исходили из необходимости изоляции всех непролетарских классов. Поэтому во всеобщей стачке учителям, адвокатам, инженерам, политикам делать нечего. Да и в новом обществе, которое планировалось создать после революционной всеобщей стачки, им нет места. Рабочие, если захотят, сами напишут романы и споют песни, какие им надо.