Читать онлайн «История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима». Страница 69

Когда город был разрушен и разграблен, Иисус проклял его. Через двести лет Иерихон все еще оставался необитаемым.2 Шесть тысяч лет жители Иерихона наблюдали с городских башен, ожидая, когда на горизонте появится неотразимый враг и пробьется сквозь огромные стены Иерихона.

Враг наконец прибыл – но стены рухнули сами.

Иисус умер старым человеком после долгой жизни, проведенной в походах. Ко времени его смерти иудеи уже занимали территорию от Беершебы на юге до самого Киннерета на северном берегу небольшого озера, которое позднее станет известно как Море Галилейское, а на западе – до Рамот-Гилеада. Захваченная территория была разделена между племенами. Иисуса сменил не царь, а серия верховных судей и пророков, которые сообщали иудейским племенам – теперь нации Израилевой – требования их бога.[144]

Но огромные территории Ханаана оставались незанятыми. Во-первых, филистимляне теперь владели землями от Экрона вниз, вдоль берега Средиземного моря, и они не хотели уступать ни пяди территории вновь прибывающим. Все те годы, что Израилем управляли судьи, он вел сражение за сражением против филистимлян.3

Невозможно точно датировать «Завоевание» – вторжение иудеев под руководством Иисуса в земли западных семитов. Поэтому невозможно также определить дату, когда судьи иудеев повели израильских воинов против армии Пентаполиса.[145] Но можно предположить, что самый известный из судей, обладавший сверхъестественной силой Самсон, являлся вождем иудеев примерно около 1050 года – во время Третьего Переходного периода в Египте, владычества арамеев в Месопотамии и правления Чжоу дальше на востоке.

В дни Самсона филистимляне не только не были побеждены, но даже отвоевали часть израильской территории. Далее к югу два народа начали смешиваться; Самсон даже женился на филистимлянке – к огромному неудовольствию своих благочестивых родителей («Что? Неужели нет подходящей женщины среди своего народа? Почему ты пошел и взял жену из необрезанных?»)

Жена-филистимлянка подтвердила правоту этих родичей; после ссоры с тестем Самсон предал огню огромные виноградники филистимлян и их хлебные поля, испугав этим своих соотечественников, озабоченных мыслью об ответных мерах. «Разве ты не понимаешь, что филистимляне правят нами? – потребовали они ответа. – Что ты себе позволяешь?»4

Это, похоже, указывает, что филистимляне, а не израильтяне владели инициативой в очень нелегких взаимоотношениях между двумя народами. Но на деле они не управляли израильскими землями. В течение двадцати лет Самсон решал в Израиле все вопросы. За это время он в различных ситуациях убил сотни филистимлян – но те никогда не были достаточно сильны, чтобы развязать против него настоящую войну. Вместо этого они наняли куртизанку по имени Далила – женщину, которая жила «в долине Сорек» или, другими словами, прямо на границе между палестинской территорией и израильской землей. Обманутый Далилой и взятый в плен, Самсон был ослеплен своими врагами и притащен в Газу, самый мощный город Пентаполиса. Здесь, выведенный филистимлянами напоказ во время праздника их главного бога Дагона (бога-рыбы, отражающего их происхождение от морского народа из Эгеиды), он воспользовался своей огромной силой, чтобы обрушить храм Дагона на себя и на три тысячи врагов. «И так – говорит нам Книга Судей, – он убил много больше народу, когда погиб, чем когда жил».5

Подобный тип пирровой победы над филистимлянами отражает тупик. Филистимляне нападали на израильские деревни, израильтяне сжигали поля филистимлян, обе стороны похищали случайных охотников, обнаруженных вне границ, и ни одно царство не побеждало. Политически обе нации страдали от одинаково нерешительного руководства. Военачальник филистимлян не мог собрать армию от всех пяти городов Пентаполиса, а судьи Израиля с их теологической идеей непротивления имели еще меньше сил: «В те дни не было царя в Израиле, – вот повторяющийся рефрен книги Судей, – и каждый в Израиле делал то, что казалось правильным ему самому».

Вдоволь нахлебавшись безвластия, израильтяне потребовали царя, чтобы стать как «другие страны». По-видимому, они имели в виду Египет – единственную страну, чей царь победил филистимлян. Они хотели сделать царем и военачальником впечатляющего высоким ростом человека из колена Вениаминова по имени Саул, чтобы он мог повести их к военной победе.

Саул был должным образом помазан на должность первого царя Израиля последним судьей, старым и усталым человеком по имени Самуил, который считал, что введение царского звания станет огромной ошибкой. «Он призовет ваших сыновей в солдаты в свою армию, – предупредил он израильтян, – он заберет их пахать свои поля, делать оружие для своих войск; он заберет ваших дочерей работать в своем дворце; он заберет лучшую часть вашего урожая, лучшие ваши вина, десятую часть вашего зерна, десятую часть вашего стада, лучших из ваших слуг и коров; вы будете рыдать, прося избавления от царя, которого избрали».6

Несмотря на его предупреждение, Саул был провозглашен царем и военачальником. Он немедленно занялся организацией военных действий против филистимлян.

К несчастью, филистимляне усилили свой контроль над Израилем до такой степени, что ввели эмбарго на оружие: «Нигде в Израиле не найти было кузнеца, – рассказывает нам Первая Книга Царств, – потому что филистимляне знали, что иначе израильтяне изготовят мечи и копья».7 Поэтому лишь филистимляне имели право работать с железом. Любой израильтянин, нуждавшийся в заточке сошника или топора, должен был отправляться в землю филистимлян и платить их кузнецу за работу.[146]

В результате, когда Саул собрал всех боеспособных мужчин из племен под свое царское знамя, он и его сын Ионафан оказались единственными обладателями мечей. Все остальные были вооружены заступами и вилами. С другой стороны, филистимляне собрали три тысячи колесниц с шестью тысячами солдат (один правил колесницей, другой сражался), а простых солдат настолько много, что их было невозможно сосчитать: «столько, сколько песчинок на морском берегу». Силы израильтян, гораздо меньшие по количеству и отвратительно вооруженные, разбежались и попрятались. Саул остался в Галгале, севернее Иерихона, всего с шестью сотнями воинов. Оставшееся время его правления противостояние израильтян филистимлянам состояло в партизанских рейдах и мелких стычках.

В одном из таких ничего не решающих боев, произошедшем на этот раз в долине Элах, на западном краю территории колена Иуды, сражение длилось так долго, что филистимляне предложили другой способ боя, чтобы решить его исход. Пусть бьются два избранных, по одному с каждой стороны – и победитель возьмет страну побежденного.

Конечно филистимляне ожидали ответа на вызов от нового израильского лидера Саула. Боец филистимлян был гигантом в три метра высотой – роста необычного, но не совсем невозможного (к тому же случайный манускрипт называет его рост равным семи, а не девяти футам), Саул и сам был известен своим выдающимся ростом. Выбор Голиафа, который был вооружен до зубов и тому же с юности являлся воином, означал открытый жест превосходства.[147]

Саул не стал сражаться с таким гигантом, и вызов принял другой израильтянин – Давид, младший из трех братьев из колена Иуды, которые присоединились к армии Саула. Давид, уверенный, что бог с ним, вышел с пращей, сбил Голиафа с ног удачно пущенным в голову камнем и отрубил гиганту голову своим мечом. «Когда филистимляне увидели, что их герой мертв, – говорит Первая книга Самуила, – они развернулись и побежали. Тогда люди Израиля и Иуды бросились с криком вперед и преследовали филистимлян до входа Гафа и до ворот Аккарона. Их мертвецы устилали дорогу до Гафа и до Аккарона».8 Эта победа сделала Давида таким популярным, что Саул решил избавиться от него, как от возможного претендента на трон.

Чтобы спасти свою жизнь, Давид бежал на территорию филистимлян. Тут он действовал как двойной агент: грабил отдаленные поселения филистимлян и возвращался к своим нанимателям-филистимлянам с добычей, живописуя разграбление несуществующих израильских поселений, которые пали под его напором. Когда Саул был убит в особенно жаркой схватке с филистимлянами, Давид вернулся к своему народу и взял корону.

Давид был намерен спаять двенадцать племен не просто в нацию, а в царство. Одной из его первых инициатив стала осада города Иерусалима. Этот город оставался незавоеванным и находился под контролем западных ханаанцев, которых библейское повествование называет «иевуситы» – смешение западных семитов и иммигрантов с Аравийского полуострова.[148] Давид завоевал город, проникнув через канализацию, прорубленную в скале ниже городских стен, и отстроил его заново, уже как свой собственный.