Читать онлайн «1945. Год поБЕДЫ». Страница 26

Директивы на проведение наступательных операций были доведены командованиям фронтов в ноябре-декабре.

3-му Белорусскому фронту (39, 5, 28, 2-я гвардейская, 31-я, 11-я гвардейская, 1-я воздушная армии, 1-й и 2-й гвардейский танковые корпуса — всего 54 стрелковые дивизии, 2 танковых корпуса, 6 отдельных танковых бригад, 1 укрепрайон — 708 тысяч человек) приказывалось разгромить тильзитско-инстербургскую группировку противника и, преодолев 70–80 километров, не позднее 10–12-го дня операции овладеть рубежом Немониен, Норкиттен, Голдап. В дальнейшем развивать наступление на Кёнигсберг по обоим берегам реки Прегель, имея основные силы на ее южном берегу.

1-му Прибалтийскому фронту надлежало силами 43-й армии генерал-лейтенанта А. П. Белобородова наступать вдоль левого берега Немана и тем самым содействовать войскам Черняховского в разгроме тильзитской группировки.

2-й Белорусский фронт (50, 49, 3, 48-я, 2-я ударная, 65-я, 70-я, 5-я гвардейская танковая, 4-я воздушная армии, 8-й механизированный, 1, 3, 8-й гвардейские танковые, 3-й гвардейский кавалерийский корпуса — 63 стрелковые, 3 кавалерийские дивизии, 1 механизированный и 5 танковых корпусов, 3 отдельных танковых бригады и 3 укрепрайона — 881 тысяча человек, 2195 танков и САУ, 11 тысяч орудий и минометов) получил задачу разбить пшаснышско-млавскую группировку противника и на 10–11-й день овладеть рубежом Мышинец, Дзялтово, Плоцк, продвинувшись до 90 километров. В дальнейшем наступать в общем направлении Нове-Място, Мариенбург. Для содействия 1-му Белорусскому фронту в разгроме варшавской группировки маршалу Рокоссовскому было приказано не меньше чем одной армией, усиленной танковым или механизированным корпусом, нанести удар в обход Модлина с запада с целью не допустить отхода врага за Вислу и быть в готовности форсировать реку.

В общей сложности в операции должно было принять участие почти 1,7 миллиона солдат и офицеров, 25 426 орудий и минометов, 3859 танков и самоходных установок, 3097 боевых самолетов.

Оборона Восточной Пруссии и Северной Польши была возложена на группу армий «Центр» под командованием генерал-полковника Георга Рейнгардта. Группа занимала 550-километровый рубеж от устья Немана до устья Западного Буга и состояла из 3-й танковой, 4-й и 2-й полевых армий. В них насчитывалось 34 пехотные и народно-гренадерские, 3 танковые, 4 танко-гренадерские дивизии, одна бригада — 580 тысяч солдат и офицеров, 200 тысяч фольксштурмовцев, 8200 орудий и минометов, 700 танков и штурмовых орудий. Резерв группы армий составляли танковый корпус «Великая Германия», парашютно-танковый корпус «Герман Геринг», танко-гренадерская дивизия «Бранденбург», 5-я и 7-я танковые, 18-я танко-гренадерская, 23-я пехотная дивизии и 10-я самокатно-истребительная бригада. Воздушное прикрытие осуществлял частью сил все тот же 6-й воздушный флот.

К началу 1945 года значение Восточной Пруссии как военно-промышленного района и основной продовольственной базы Германии еще больше возросло. Здесь действовали крупные предприятия военной, судостроительной и машиностроительной промышленности, снабжавшие Вермахт вооружением и боеприпасами. Восточная Пруссия располагала значительными людскими ресурсами. Через ее территорию проходили пути в Померанию и на Берлин. Выдвинутые далеко на восток порты на Балтийском море позволяли германскому командованию базировать крупные силы флота, а также поддерживать связь с отрезанными в Курляндии дивизиями.

С военной точки зрения восточно-прусская группировка нависала над войсками 2-го и 1-го Белорусских фронтов, создавая угрозу планам советского командования на берлинском направлении.

Немецкие войска опирались на развитую в инженерном отношении систему обороны: сильные оборонительные полосы, эшелонированные на значительную глубину и состоявшие из полевых позиций и долговременных укрепленных районов. С октября 1944 года, когда опасность советского вторжения на территорию Германии стала зримо реальной, немецкое командование совершенствовало и строило заново оборонительные сооружения на территории Восточной Пруссии. Тысячи местных жителей были мобилизованы военными властями и нацистской партией на рытье окопов и противотанковых рвов. При строительстве укреплений использовались выгодные естественные рубежи, каналы, прочные каменные строения многочисленных фольварков и крупных населенных пунктов, связанных между собой хорошо развитой сетью шоссейных и железных дорог.

Генерал Эрхард Раус, командовавший 3-й танковой армией, вспоминает: «Все люди были направлены на рытье окопов и орудийных позиций. Всего гражданские строители построили в Восточной Пруссии 12 основных оборонительных линий и запасных позиций, которые были очень хорошо оборудованы. Вероятно, самой интересной выдумкой стали импровизированные пулеметные точки, которые были очень практичными и простыми. Они состояли из двух бетонных труб. Одна стояла вертикально и служила для размещения пулемета, а вторая лежала горизонтально и соединялась с основанием первой. Она служила для укрытия пулеметчиков. Эта импровизация оказалась хорошим укрытием от советских танков, ее строили за минимальное время, ее было легко перевозить на машинах, и она была очень эффективной. Кроме этих оборонительных позиций, поперек всех дорог были вырыты длинные противотанковые рвы. Вдоль дорог рылись окопы, во всех важнейших точках сооружались противотанковые и пулеметные гнезда. Вокруг каждой деревни и фермы готовились позиции для круговой обороны».

В систему обороны входили Ильменхорстский, Летценский, Алленштейнский, Хейльсбергский, Млавский, Торуньский укрепленные районы, а также 13 старинных крепостей. Все это фортификационное великолепие достигало в глубину 150–200 километров.

Особое значение имело наличие в центральной части Восточной Пруссии Мазурских озер, которые разделяли наступавшие с востока войска на южную и северную группы и осложняли взаимодействие между ними. Именно в этом районе в 1914 году были разбиты русские армии вторжения под командованием генералов Самсонова и Ренненкампфа.

С моря немецкую группировку поддерживали значительные морские силы, базировавшиеся в непосредственной близости от района боевых действий.

Можно сказать, вся Восточная Пруссия, от границы до Балтийского моря, являлась огромной крепостью. Всегда. А в январе 1945-го — как никогда более. Моральный дух войск был высок. Основная масса солдат и офицеров была настроена решительно драться. Тем паче что большинство из них были местными уроженцами. Для многих Пруссия символизировала их немецкую Родину-мать.

Взятый в плен ополченец 349-й народно-гренадерской дивизии на допросе заявил, что личный состав безоговорочно верит в победу рейха: «Неважно, что мы отошли назад — мы все-таки победим. Когда и как, это дело фюрера».

В целях недопущения пораженческих настроений и вопреки предложениям военного командования, которое чисто с практической точки зрения понимало, что многочисленное гражданское население «станет невероятной помехой для сражающихся войск», не говоря уже о неизбежных жертвах, гаулейтер Восточной Пруссии Эрих Кох запретил эвакуацию населения из угрожаемых районов. В идеале оно поголовно должно было встать под знамена фольксштурма. Или вервольфа. Даже жена Гудериана вынуждена была оставаться в имении под Дейпенгофом, подавая местным жителям пример бодрости и патриотизма.

«Каждый бункер, каждый квартал немецкого города и каждая деревня, — требовал Гитлер, — должны превратиться в крепость, у которой противник либо истечет кровью, либо гарнизон этой крепости в рукопашном бою погибнет под ее развалинами».

Дело подготовки немецкого народа к «беспощадной борьбе» со всем рвением взяли в свои руки партийные функционеры. Власть военного командования распространялась только на прифронтовую полосу шириной в 10 километров, в тылу всем заправляли национал-социалисты, раскручивавшие маховик пропаганды и террора, принимавшего порой «ужасающие формы», — извечная комиссарская работа. Они же руководили подразделениями фольксштурма. Даже 1-й военный округ подчинялся не группе армий «Центр», а Гиммлеру, как командующему армией резерва. В результате «разобраться, какая инстанция чем ведает, было нелегко, что чрезвычайно затрудняло всякую работу».

Этот раздрай между военными и партийными учреждениями сразу почувствовал генерал Отто Ляш, назначенный на должность командующего округом:

«Взаимоотношения между командующим группой армий генерал-полковником Рейнгардтом, у которого я побывал вскоре после вступления в должность, и гаулейтером были в высшей степени напряженными. Кох, как вновь назначенный «рейхскомиссар обороны» и начальник войск фольксштурма, делал что хотел, не считаясь с нуждами фронта… Будучи несведущими, партийные шишки, однако, распоряжались строительством позиций. Правда, тактическое руководство должно было оставаться за армией, но господин Борман давал через рейхскомиссара обороны тактические установки, и ни один крайслейтер Восточной Пруссии не позволял войсковому командиру поучать себя, если мнение этого командира расходилось с мнением Бормана. Отсюда вытекали постоянные трения и споры, пагубно сказывавшиеся на строительстве оборонительной полосы и на военной работе вообще. Однако самым вопиющим недоразумением было подчинение так называемого фольксштурма гаулейтеру, а тем самым и партии. Старые испытанные офицеры и унтер-офицеры запаса были вынуждены выполнять противоречащие всему их опыту дилетантские приказы маленьких партийных чиновников. Гаулейтер видел в фольксштурме, пожалуй, дополнительное средство укрепления своих личных позиций и, вопреки всем моим предложениям, настаивал на своей власти… Кох, по-видимому, и в военных вопросах считал себя абсолютно компетентным, ибо заявил однажды войсковому командиру: «Если вы и впредь будете отступать на фронте, я со своим фольксштурмом загоню ваших солдат обратно на их позиции».