Читать онлайн «История Франции. Том I Происхождение франков». Страница 38

… Или ожесточение регионализмов

Довольно любопытно то, что стремление к региональной эмансипации наиболее ярко проявилось в Аквитании, уже много лет остававшейся расчлененной.

Со времени раздела 567 года, который окончательно развеял мечты о независимости «королевства Хрампа», Аквитания (а ее можно было рассматривать как настоящее «Перу» для франков) систематически становилась предметом дележа между владетелями трех королевств севера и востока. Тулузский край, традиционно достававшийся нейстрийцам, являлся в момент эфемерного правления Харибера (629–632 годы) настоящим форпостом против басков и васконов. Эброин обновил эту формулу после 658 года, доверив герцогство Тулузское патрицию Феликсу. Он получил «принципат на все города вплоть до Пиренейских гор, а также на весь ненавистный васконский народ», как отметил лиможский летописец[53]. Его преемник герцог Луи, франк по происхождению, воспользовался кризисом власти 673–676 годов для того, чтобы завладеть юродами Родез и Альби, которые всегда отходили к австразийцам, а затем и Лиможем, традиционным нейстрийским владением. Таким образом Лупу удалось воссоздать обширное Аквитанское княжество, простиравшееся от Вьенны до Гаронны, контролировавшее Новампопуланию, которая под давлением басков завершала свое превращение в Гасконь.

На севере благодаря смерти Хильдерика вышли из стен монастырей и возвратились на родину все те, кто был в предшествующие годы пострижен в монахи или изгнан. Каждый глава клана, имевший власть, хотел теперь сам выбрать себе короля. Легер со своими сторонниками восстановил власть Тьерри III в Нейстрии-Бургундии. Эброин и австразийцы приняли сторону маленького Хлодвига, сына Клотара III. Когда же стараниями Вульфоальда был возвращен из Ирландии всеми забытый Дагобер II, то Эброин перешел в другой лагерь, решив присоединиться к Тьерри. Но — лишь для того, чтобы навязать ему свою волю, а следовательно, вступить в неизбежный конфликт с Легером, новым опекуном Тьерри. Эброин заручился поддержкой многочисленных сторонников как из представителей светских элит (например, герцога Шампани), так и из числа епископата (таких, как епископы Шалонский и Валанский, не переносившие авторитаризма Легера; или таких, как Уен Руанский, его старый союзник) и стал преследовать Легера даже в пределах Бургундии, принудил к изгнанию или обрек на смерть многих его верных людей, а затем расправился и с самим Легером. Ему выкололи глаза, обвинив в гибели Хильдерика. Это обвинение рассматривалось церковным судом, по приговору которого Легер был казнен около 676–679 года. Вот вам парадокс: хотя Легер был властным и воинственным епископом, такая кончина придала ему ореол мученика.

Конечно, главным результатом смуты, продолжавшейся долгие годы, было ужасное ослабление королевской власти, а одновременно усиление, более значительное, чем когда-либо, местнических амбиций. Их рупором была знать, как светская, так и церковная. Показательно, что в междоусобицы того времени были глубоко вовлечены и такие люди, как Уен или Легер, причисленные после смерти к лику святых и весьма почитавшиеся. Этим видным политикам, даже Легеру, так и не удалось стать майордомами. А именно вокруг этого института сталкивались амбиции, которые вели к образованию трещин, а затем и разломов в региональной солидарности. Так, нейстрийский майордом приобретал союзников в Австразии, а австразийский майордом искал поддержки в Нейстрии. Аквитания стремилась отныне жить своей жизнью, а Бургундия была жестоко укрощена Эброином. В этих условиях в Нейстрии и Австразии, точнее среди тех ее деятелей, которые за спинами марионеточных королей управляли или стремились управлять дворцовой администрацией, развернулась беспощадная борьба за первенство во Франкском государстве.

Действительно, расправившись с Легером, Эброин обратил свои силы против Вульфоальда и Дагобера II, стремясь навязать Австразии «своего» короля — Тьерри. Войска противников столкнулись около 677 года под Лангром, но исход битвы оказался неясным. Для того чтобы избавиться от Вульфоальда, понадобилось, два года спустя, убить Дагобера II. Несомненно, это убийство было совершено по заказу нейстрийского майордома, но непосредственными исполнителями явились его австразийские союзники, в числе которых иногда хотели увидеть Пипина II, племянника Гримоальда, больше всех других выигравшего в результате операции. Теперь Эброин проявил желание подчинить Австразию своему королю, единственному оставшемуся в живых. Он двинул армию на восточных франков, разбил их в сражении при Буа-дю-Фей, под Лаоном. Пипин II, преемник Вульфоальда и предводитель австразийского войска, смог укрыться на своих землях, но был убит его брат Мартен, который на какое-то время нашел убежище за стенами Лаона. Эти события могли бы привести к потере независимости как Австразии, так и Бургундии. Но Пипину неожиданно повезло, ибо около 680 года Эброин в своем собственном дворце был убит его старым соперником Эрменфредом. Не исключено, что Пипин помог случаю, снабдив убийцу оружием.

Пипин пошел на мир с новым нейстрийским майордомом Вараттоном. Может быть, помня о печальной судьбе своего дяди Гримоальда, он смог первое время скрывать свои амбиции, довольствуясь титулом герцога Австразийского. Но в семье Вараттона начались ссоры, он был на какое-то время смещен с должности собственным сыном, затем окончательно заменен зятем Берхером; причем и того, и другого отличали стремление властвовать над нейстрийской знатью и агрессивность по отношению к Австразии. В результате все большее число нейстрийцев склонялось на сторону Пипина, пополнив армию его австразийских союзников, которую терпеливо создавали как его предшественники, так и он сам. И это больше всего придавало Пипиниду смелости. Набрав из числа своих приверженцев крупное войско, он захватил древнюю римскую дорогу, которая соединяла сердце его владений с дверями Нейстрии, проходя через Тонгр, Бавей и Камбре. У Тертри, недалеко от Сен-Кентиена, произошло столкновение этого войска с Берхером и его сторонниками. Победа Пипина была полной: Берхер в конце концов где-то скрылся, Тьерри с его сокровищами был захвачен.

Пипин не стал вторгаться в Нейстрию как агрессор, он предпочел договориться с ее знатью, среди которой насчитывал немало своих приверженцев. Власть Тьерри III была восстановлена во всех владениях, отныне его окружал чисто нейстрийский двор. В то же время сам Пипин добился того, что король признал его в качестве единственного майор дома всего Франкского государства. Пипин продолжал постоянно жить в Австразии, в случае необходимости — в своих собственных владениях (Эрсталь, Жюпий, Шевремон), но столь же охотно он оставался в королевских столицах, которыми являлись Мец и (что особенно знаменательно) Кёльн. Таким образом, налицо было топографическое разъединение королевского дворца и его собственной «администрации». Такая ситуация показалась бы парадоксальной, если бы мы не могли проследить весь процесс медленной трансформации чисто внутридворцовой должности майордома в должность с функциями в высшей степени политическими. Прежний дуализм, выражавшийся в существовании двух больших Teilreiche (частей империи) на севере, сохранялся благодаря наличию нейстрийского королевского двора и австралийского королевского дворца; но отныне в одном месте был только один майордом, в другом — только один король. Это позволяло щадить чувствительность региональных аристократий, но одновременно создавало условия, которые могли показаться благоприятными для воссоздания франкского единства. Что и было сделано исключительно ради пользы рода Пипинидов.

Человек, которого французские историографы называют Пипином Геристальским, но названию одного из его самых крупных владений в долине реки Маас, несомненно был наследником. У его деда Пипина I, умершего в 640 году, осталось несколько детей: Гримоальд, который, как мы знаем, был майордомом Австразии между 643 и 657 годами; Гертруда, основавшая вместе со своей матерью Иттой монастырь в Нивеле; и наконец, наименее известная нам — Бегга. Ее брак с Ансегизилом, сыном Арнуля Мецкого, родившимся до того, как отца посвятили в епископский сан, скрепил союз двух родов — Пипина и Арнульфа. Последний, напомним, властвовал в Австразии во времена юности Дагобера. У Пипина, единственного оставшегося в живых представителя этого союза, не было родственников, которые могли бы оспаривать его права (мы видели, что произошло с его двоюродным братом Хильдебером-«приемышем»), Пипин оказался единственным наследником духовного достояния Арнуля, причисленного к лику святых после погребения в церкви Святых Апостолов в Меце, но особенно обладателем его огромных мирских богатств.