Читать онлайн «Гитлер идет на Восток (1941-1943)». Страница 96

267-й пехотной дивизии из Ганновера предстояло сделать последнюю попытку прорыва советского рубежа к западу от Кубинки посредством охватного маневра через замерзшую Москву-реку. При температуре 34 градуса ниже нуля на то, чтобы завести технику, необходимую для переброски живой силы и тяжелого вооружения в заданный район, уходили часы. Правда, со своей стороны, артиллерия вела мощный заградительный огонь, точно в старые добрые времена. Но, несмотря на данный факт, продвижение не состоялось. Русские разместили свежие сибирские полки на тщательно подготовленных и надежно замаскированных позициях в лесу. В результате довольно эффективные в обычных условиях 37-мм противотанковые пушки 14-й батареи Бремера - два взвода с шестью орудиями, поступившими в распоряжение штурмовых батальонов боевой группы подполковника Майера, - оказывались по большей части бесполезными. Расчеты погибли. Пушки были разбиты или брошены. Наступил конец. Приходилось отступать. Они просто не могли пробиться.

Поэтому 267-я пехотная дивизия заняла заранее подготовленные позиции в нескольких километрах севернее, на западном берегу Москвы-реки, как левофланговая дивизия 7-го корпуса. Еще выше к северу дислоцировались 78, 87 и 252-я пехотные дивизии 9-го корпуса. Таким образом линию вплоть до Истры удерживали сильные и достаточно многочисленные для этого части.

Но справа от них, вдоль Москвы-реки, 267-й пехотной дивизии приходилось оборонять почти семикилометровый участок остатками ослабленного 497-го пехотного полка, сил которого хватало только на укомплектование групп охранения на нескольких опорных пунктах, представлявших собой, по сути дела, не более чем усиленные полевые заставы.

На протяжении нескольких следующих дней русские беспрестанно атаковали через Москву-реку - иногда мелкими, но порой и крупными силами. Как видно, они стремились найти слабые места в стыке между 4-й танковой группой Гёпнера и 4-й армией Клюге. Предположим, они сумеют найти почти неприкрытую брешь в немецкой обороне на Москве-реке на правом фланге 267-й пехотной дивизии? Защитники этого участка неоднократно указывали командованию на их слабость, но без малейшего результата - ни у корпуса, ни у армии не осталось резервов, которые они могли бы перебросить на усиление фронта в данной точке.

11 декабря ближе к 10.00 запыхавшийся связной, обер-ефрейтор Дорендорф, влетел в блиндаж Бремера:

– Господин обер-лейтенант, вон там справа какие-то колонны лыжников. Они двигаются на запад. Я уверен, это русские!

– Черт возьми! - Бремер вскочил и выбежал из блиндажа. Поднес к глазам полевой бинокль. Снова выругался - тихо и сдавленно. Бремер поспешил обратно и схватился за телефон, докладывая в полк: - Советские войска, несколько крупных колон численностью до батальона каждая на лыжах переходят фронт в западном направлении.

Боевая тревога.

Обер-ефрейтор Дорендорф и лейтенант Бремер сделали правильные выводы. Советские казачьи эскадроны и боевые группы лыжников стерли с лица земли тонкую линию немецких застав по Москве-реке и теперь просто-напросто обходили хорошо укрепленные позиции передового охранения 467 и 487-го пехотных полков, где также находились главные силы дивизионной артиллерии.

Тщетно командир 267-й пехотной дивизии генерал Мартинек пытался заделать брешь силами обескровленных рот 497-го пехотного полка. Ничего не вышло. Русские расширили и углубили коридор своего прорыва. Связь между дивизионным штабом и двумя северными полками прекратилась.

Следующая на линии дивизия - 78-я, - для которой теперь из-за вклинения противника создалась угроза с фланга и с тыла, бросила в бой части 215-го пехотного полка. Полковник Меркер, командир 215-го пехотного, принял командование в районе прорыва, сформировав из частей 467 и 487-го пехотных полков, 267-го артиллерийского полка, а также дивизионов и батарей поддержки армейской артиллерии новый рубеж обороны.

Но русские в этой лесистой местности действовали храбро, с большим искусством и хитростью. Что не удивительно: части входили в состав советской 20-й кавалерийской дивизии - штурмового соединения знаменитого казачьего корпуса генерал-майора Доватора, 2 декабря 1941 г. получившего от Сталина статус гвардейского и теперь с гордостью носившего имя 2-го гвардейского кавалерийского корпуса.

Осуществив прорыв, казачьи полки сосредоточились в разных ключевых пунктах, сформировались в боевые группы и принялись нападать на штабы и склады в немецком тылу. Они блокировали дороги, уничтожали линии коммуникаций, взрывали мосты и виадуки и то и дело нападали на колонны тылового обеспечения, безжалостно их уничтожая.

Так, 13 декабря эскадроны 22-го казачьего полка разгромили артиллерийскую группу 78-й пехотной дивизии в 20 километрах за линией фронта. Они угрожали Локотне - важной базе снабжения и транспортному узлу. Другие эскадроны осуществляли бросок на север между 78 и 87-й дивизиями.

В результате весь фронт 9-го корпуса буквально завис в воздухе. Передовые позиции дивизий оставались нетронутыми, но линии коммуникаций, пути сообщения с тылом - перерезаны. Перестали поступать боеприпасы и продовольствие. Некуда стало девать несколько тысяч раненых, скопившихся на передовой.

14 декабря в 16.35 один казачий эскадрон атаковал 10-ю батарею 78-й пехотной дивизии в 25 километрах за линией фронта в тот момент, когда немецкие артиллеристы передислоцировались глубже в тыл. Казаки неслись на колонну батареи с шашками наголо. Они рубили застигнутых врасплох артиллеристов, убивая и людей и животных.

Аналогичным образом русские попытались прорваться по Московскому шоссе и древнему почтовому тракту, где охраняла пути тылового обеспечения 197-я пехотная дивизия. Но 197-я оказалась начеку. В тех местах, где противнику, применив бронетехнику, удалось прорваться, он был прижат к земле огнем и вытеснен с захваченных позиций немедленными контратаками. Так все и шло день за днем. В 03.00 советские выходили из сел и деревень, где отогревались по ночам, а вечером им приходилось возвращаться обратно. Раненых они уносили с собой, а мертвых бросали там, где те погибли.

Ночью с 13 на 14 декабря казачья колонна тылового обеспечения, состоявшая из сорока грузовиков, попыталась обойти позиции 229-го артиллерийского полка 197-й пехотной дивизии.

Мороз достигал 36 градусов. Противооткатные механизмы многих орудий замерзли. Через замерзшие линзы прицелов нельзя было ничего рассмотреть. Но, даже прицеливаясь на глазок, артиллеристы умудрялись поражать цели. Они разнесли казачью колонну в пух и прах прямой наводкой.

Но ни упорное сопротивление на автомагистрали, ни отвага гренадеров и артиллерийских дивизионов 197-й пехотной дивизии, ни отчаянное и успешное противодействие 7-й пехотной дивизии, в рядах которой сражались также и французские добровольцы, не могло предотвратить нависшей над 7 и 9-м армейскими корпусами катастрофы, снежный ком которой уже начинал катиться с горы с момент прорыва казачьего корпуса к северу от шоссе. Оставался один выход - отодвинуть фронт по всему правому флангу 4-й танковой группы. Новым рубежом обороны предстояло стать линии по реке Рузе, отстоявшей от занимаемого рубежа на 40 км. Ведя ожесточенные бои, 197-я пехотная дивизия вместе с быстро подтянувшейся к ней на помощь 3-й моторизованной дивизией не давали противнику захватить знаменитую или печально знаменитую дорожную развязку Шелковка-Дорохово, обеспечивая отвод тяжелого вооружения дивизий 4-й танковой группы.

Ситуацию хорошо иллюстрирует приказ об отступлении, изданный командиром 78-й дивизии: "Главная задача - прорваться через вражеский барьер у нас в тылу. Если необходимо, нужно оставлять технику, спасая только личный состав".

Так именно они и прокладывали себе путь назад: швабская 78-я пехотная дивизия, тактическим знаком которой служил кафедральный собор Ульма и железная рука Гётца фон Берлихингена, тюрингцы из 87-й дивизии, силезцы из 252-й и солдаты из 197-й пехотной дивизии (из Райнштадта и Гессе), а также батальоны 255-й пехотной дивизии. Французские легионеры тащились за баварской 7-й пехотной дивизией, и слова команд на языке Наполеона уносились прочь ледяным ветром во мрак ночи - точь-в-точь как 129 лет назад.

Лейтенант Бремер из 267-й пехотной дивизии и его бойцы теперь, в декабре, шли назад по дороге, по которой наступали осенью. Они несли с собой раненых: два пехотинца вели в поводу трофейную казачью лошадь, на ней сидел обер-ефрейтор, которому снарядным осколком оторвало ногу по колено. Культю прихватил мороз, и кровотечение остановилось. Только собрав в кулак всю силу воли, человек еще мог держаться в седле. Он хотел жить. А чтобы выжить, должен был двигаться на запад.

Кто был тот человек, который одерживал победы между Звенигородом и Истрой? Кто командовал казаками, прорвавшими фланг 7-го корпуса, выбившими с позиций 9-й корпус и вынудившими к отступлению его дивизии? Генерал-майор Доватор. Этот казачий генерал должен был быть прекрасным кавалерийским командиром. Он руководил действиями своего корпуса, входившего в состав советской 5-й армии, с выдающимся мастерством, смелостью и отвагой. Он вел свои кавалерийские соединения, точно танковый командир. Что ж, в конце концов танкисты на своих бронированных конях - наследники кавалерии.