Читать онлайн «Гитлер идет на Восток (1941-1943)». Страница 115

Вторая причина заключалась в исключительной стойкости немецких войск, отнявших у противника победу и предотвративших катастрофу. В том, что касается их дисциплины, храбрости, выдержки и самопожертвования, солдаты и офицеры превзошли все мыслимые и немыслимые пределы. Несмотря на большую растянутость фронта, на голод и отсутствие зимней одежды, военная организация уцелела и продолжала действовать. Вот так вот и удалось спасти ситуацию на Центральном фронте зимой 1941-1942 гг. Только благодаря этому был выполнен приказ Гитлера держаться любой ценой и не сдавать жизненно важных позиций.

Так немцы отстояли Ржев и освободили Сухиничи. В решающий момент напряжением последних сил смогли не пустить противника к шоссе Смоленск-Москва. Сумели предотвратить окружение группы армий "Центр". Громадный кризис на Центральном фронте в общем и целом был преодолен.

Но как складывалась обстановка у группы армий "Север"? Как пережили зимнее наступление советских войск солдаты на Ленинградском фронте и на реке Волхов? 4. Бои на Валдайской возвышенности Советская 57-я ударная бригада наступает через реку Волхов - Место встречи - росчисть "Эрика" - Две советских армии в котле - Демянск. 100 000 немцев в окружении - Боевой приказ графа Брокдорфф-Алефельдта - Окруженные получают снабжение по воздуху - Операция "Мостостроение" - Холм, крепость без пушек.

Точка, в которой река Тигода впадает в Волхов, служила стыком между немецкими 61 и 21-й пехотными дивизиями. Такие участки разграничений между армиями, неизменно слабые, являлись излюбленными местами для атак русских. Они из опыта знали, что из-за совмещения командования в таких районах немцам особенно трудно заделывать в них бреши.

Кто отвечал за ликвидацию последствий прорыва в таких стыках? Ни одному командиру делать этого не хотелось, и он охотно свалил бы всю ответственность на соседа. Во время Первой мировой войны для борьбы с подобной "болезнью" существовали специальные "стыковые резервы". Но из-за хронической нехватки войск на Восточном фронте у немцев зимой 1941-1942 гг. они редко могли позволить себе подобную роскошь.

– Конечно же, этот проклятый стык, - со злостью пробормотал полковник Ломейер 3 января 1942 г., когда получил от командования 291-й пехотной дивизии лаконичный приказ: "Необходимо отбросить назад вражеские войска, которые прорвались между 61 и 21-й пехотными дивизиями в устье Тигоды, и восстановить основную линию фонта".

"Лосиная" дивизия из Восточной Пруссии всего несколько дней назад отошла с передовой для отдыха и пополнения. Но что оставалось делать?

С закаленным в битвах 505-м пехотным полком и частью батальона из 9-го ("Мертвая голова") полка СС, вновь прибывшего из Финляндии, Ломейер устремился навстречу советским лыжным батальонам, вклинившимся в район устья Тигоды. Начались непостижимые уму сражения в глубоком по грудь снегу при 42 градусах мороза, в густом лесу с непроходимым подлеском.

На исходе дня 4 января полковник Ломейер, герой Лиепаи, погиб от взрыва минометной мины противника. Новость распространилась со скоростью пожара и глубоко поразила личный состав полка. Командование принял полковник Гессе, который повел вперед кипевших праведным гневом солдат батальонов 505-го пехотного полка и выбил прорвавшегося врага.

Но атака, которую они отразили в устье Тигоды, не являлась ожидаемой полномасштабной атакой советских войск. В первые дни после Нового года ожесточенные бои местного значения велись повсюду между Киришами и Новгородом. Русские пробовали на прочность Волховский фронт в поисках слабых мест. Они вели разведку боем с целью вскрытия немецких позиций и частей. Искали "окно", через которое могли бы прорваться. Бывалые солдаты кожей чувствовали: в воздухе стоит нечто, наступление неизбежно. Когда оно начнется? И где? Ответ на эти вопросы заботил и генералов и солдат.

Майор Рюдигер, руководивший разведкой 126-й пехотной дивизии, с облегчением вздохнул, когда 12 января унтер-офицер из роты наблюдателей принес ему перехваченный и расшифрованный приказ командования советской 52-й армии, адресованный входившей в ее состав 327-й стрелковой дивизии: "Любой ценой удерживать позиции. Наступление отложено. Продолжайте ложные атаки".

"Так, значит, наступления все же не будет. По крайней мере, на данном участке", - заключил Рюдигер и немедленно позвонил командиру, генерал-лейтенанту Лауксу. Лаукс, опытный офицер, поблагодарил майора и добавил:

– Я бы не стал слишком доверять этим ребятам.

Но так или иначе, скоро все уже знали содержание перехваченного сообщения. Поэтому когда на следующее утро, 13 января, в 08.00 советская артиллерия принялась обстреливать немецкие позиции на широком фронте, никто не придал этому большого значения.

Но скоро все стало становиться подозрительным. Не похоже, что Советы начали такой мощный обстрел просто так. Было 09.30. Из морозного серого утреннего марева под прикрытием массированного артиллерийского огня стали появляться крупные отряды пехотинцев; по льду Волхова скользили лыжники.

– Русские идут!

Перехваченный накануне радиосигнал оказался уловкой, на которую пошло советское командование, чтобы ввести в заблуждение немцев. Битва за Волхов началась к северу от Новгорода на стыке 126 и 215-й пехотных дивизий.

К 10.30 советские части создали свой первый плацдарм на берегу Волхова в районе Горки, на участке 422-го пехотного полка и начали прорыв немецкой линии фронта.

Полковник Гарри Гоппе, прославившийся захватом Шлиссельбурга, развернул немедленную контратаку силами частей 424-го пехотного полка и заделал брешь, но не смог восстановить старый рубеж обороны.

Утром 14 января враг снова атаковал, крупные его силы сумели через заснеженные леса выйти в тыл немцам. К ночи быстрые советские лыжные батальоны находились перед позициями дивизионной артиллерии. Немецкие расчеты оборонялись с помощью шанцевого инструмента, карабинов и пистолетов и отразили натиск советских солдат. Но надолго ли?

В то время как дивизионное и корпусное начальство пребывало в уверенности, что основная тяжесть советских атак пришлась на участок 422-го пехотного полка, дальше на север в районе Ямно-Арефино, надвигалась настоящая катастрофа. Именно там, на стыке между 126 и 215-й пехотными дивизиями, где граничили между собой два фланговых полка - 426 и 435-й пехотные, - советские войска и нанесли свой главный удар.

На очень узком фронте за Волховом на позиции трех ослабленных батальонов одного лишь 426-го пехотного полка под командованием подполковника Шмидта обрушились советская 327-я стрелковая дивизия и превосходным образом снаряженная отдельная 57-я ударная бригада.

Одновременно советские войска атаковали 435-й пехотный полк, дислоцированный левее 426-го, не позволяя ему послать оттуда подкреплений. Искусно использовав глубокие ложбины перед линией немецкого фронта, красноармейцы врубились в позиции противника, раздавили цепь опорных пунктов и главными силами 13-го кавалерийского корпуса из состава 2-й ударной армии, словно вода в половодье через прорванную плотину, устремились в немецкий тыл. Постоянно бросая в трех-пятикилометровую брешь новые и новые части, русские продвигались к дороге Новгород-Чудово.

В кошмарный мороз, когда столбик термометра опускался до отметки 50 градусов ниже нуля, рассеянные немецкие роты закреплялись на лесных полянах и росчистях, на высоких снежных холмах и заставляли красноармейцев дорогой ценой платить за каждый шаг продвижения. Русским понадобилось четыре дня, чтобы покрыть восьмикилометровый путь до дороги. Когда же они наконец вышли к ней, то достигли немногого, поскольку три немецких укрепленных пункта Мостки, Спасская Полисть и Земтицы - продолжали сдерживать натиск, словно неприступные столбы волны разгневанного моря.

Окруженные противником, эти опорные пункты продолжали держаться на протяжении недель в тылу советского наводнения. Они стали основными точками притяжения сил в боях за жизненно важные дороги, связывавшие север и юг Волховского фронта.

К 24 января русские сосредоточили в прорыве количество войск, достаточное для развития наступления. Силами кавалерийских, танковых и лыжных батальонов противник смело устремился на северо-запад через узкую в действительности слишком узкую - горловину. Это был превосходный прорыв, но "тоннель", по которому продвигались войска, оказался чересчур узким.

Чего добивались русские? Нацеливали ли они острие своего наступления на Ленинград, или же у них имелись другие, даже более далеко идущие намерения? Вот какой вопрос занимал германский генштаб. Им, однако, не пришлось слишком долго понапрасну мучиться. Через восемь дней головные части советских штурмовых полков находились уже в 90 километрах за линией немецкого фронта. Если они стремились к Ленинграду, то это означало, что они проделали уже половину пути.