Читать онлайн «Россия без Петра: 1725-1740». Страница 23

Действительно, в допетровском государственном аппарате существовала практика, когда дьяк или подьячий получал с челобитчиков деньги. Если он при этом не нарушал законов, то передача денег не рассматривалась как взятка. И для огромного числа подьячих XVII века акциденции были основным источником «пропитания». Нередко приказным, не имевшим по роду работы контакта с челобитчиками, выплачивалось жалованье на том основании, что они «от челобитчиковых дел никакого поживления не имеют». Так, разрядный подьячий О. Гаврилов просил увеличения жалованья: «А человеченко я, холоп Ваш, скудной, тем Вашим, Великого государя, жалованьем в год прокормитца нечем, потому что в приказе, опроче Великаго государя дел, иных никаких челобитчиковых покормок нет»27.

Петр начал решительно перестраивать государственную систему, перенеся в Россию с Запада не только структуру учреждений и их штаты, но и систему оплаты канцелярского труда. Служащие были посажены на твердое жалованье и с акциденцией было покончено, но, как оказалось, ненадолго: верховники, забыв о заветах Отца отечества, смело вернулись к порядкам его отца и деда. 23 мая 1726 года Сенат постановил: «Приказным людям [денег] не давать, а довольствоватца им от дел по прежнему обыкновению с челобитчиков, кто что даст по своей воле»28.

Свидетельств реставрационных намерений верховников немало и кроме вышеприведенных. Требования выяснить, как было «в прежние годы», что можно взять «из прежних примеров», какие «прежде сего в которых городах бывали дьяки и в которых подьячие с прописью», чтобы «определить так, как прежде бывало», и подобные им постоянно встречаются в материалах Верховного тайного совета.

Не стоит думать, что верховники намеревались полностью отказаться от всего, что было достигнуто при Петре, посрывать парики, обрядиться в охабни и отпустить бороды. Нет, это никогда не задумывалось, да и вряд ли кто хотел повернуть время вспять. Многое из петровского наследия было отменено, приостановлено, многие идеи Петра были подвергнуты уничижительной критике, но очень многое — в том числе основное — осталось. Говоря о сокращении расходов на армию, никто не думал о восстановлении стрелецких полков или дворянской конницы. Не было намерений отказаться и от флота, и от новых начал культуры. И в области государственных преобразований, претерпевших серьезные изменения, петровская основа осталась. Да иначе и быть не могло: сурово критикуя недостатки выросшей на их глазах бюрократической системы и с теплотой вспоминая простоту прежних нравов, послепетровские дельцы оставались детьми не царя Алексея Михайловича, а Петра I. Они были частицей той системы, которую создал Петр, и мыслить они могли как бюрократы только в двух направлениях: либо вернуться к старому, отмененному как негодное при Петре, либо «поправить» то, что есть.

В итоге получалась государственная эклектика: смешение старого и нового, сокращение при одновременном увеличении. Типичным примером стала Доимочная канцелярия, при организации которой верховники искали в прошлом «примеров, каким образом доимочные приказы и канцелярии бывали». Когда же само ведомство было организовано, то стало ясно, что это не приказ, а типичная коллегия с президентом, советниками, секретарями, канцеляристами и копиистами, коллежским делопроизводством. Время приказов прошло безвозвратно, вернуть приказной строй управления, о котором стали уже забывать, было невозможно, как и разрядную систему управления территориями, — Россия уже жила при губернаторах, ландратах и комиссарах, и изменить это было трудно…

По мере того как правительство втягивалось в обсуждение внутренних проблем, решать их становилось все труднее и труднее — слишком остры были противоречия группировок у власти, слишком многим приходилось жертвовать для «поправления» положения. Протоколы Совета за 1726-й — начало 1727 года свидетельствуют, что в Совете шла явная борьба двух группировок: Меншикова и Карла Фридриха, которого активно поддерживал последовательно и настойчиво критиковавший светлейшего граф Толстой. Иногда к ним примыкали другие члены Совета. На стороне Меншикова нередко были Остерман и Д. М. Голицын. Часто удавалось светлейшему перетянуть на свою сторону «болото» — безынициативных Головкина и Апраксина. Тем не менее Толстой и герцог не давали покоя Меншикову, требуя на заседаниях Совета проведения, например, не ревизии недоимок, на чем настаивал Меншиков, а ревизии расходов Военной коллегии.

«Как же так? — вопрошал в Совете граф Петр Андреевич. — Войны давно нет, а армия никогда не имеет полного комплекта ни в людях, ни в лошадях, ни в амуниции. Немало офицеров находятся в отпусках, и денег им за это не платят. Непременно должны быть деньги в Военной коллегии!» Меншиков, думая о своих, далеко не благородных, личных интересах и о престиже военного ведомства, отклонил идею такой ревизии. Направляя коллег по Совету по ложному следу, он предложил собрать финансовые ведомости из центральных учреждений, чтобы их обсудить.

Ведомости составлялись весьма долго, и когда они в конце 1726 года пришли в Совет, то все увидели, что Толстой прав — обнаружилось, как деликатно отмечалось в протоколе Совета, «несходство»: «Камер-коллегия объявляет денег в сборе больше, а Военная — меньше». А в 1729 году, когда оба непримиримых спорщика — Меншиков и Толстой — заканчивали свои жизненные пути, один — в Березове, а другой — на Соловках, стало известно, что за 1724–1727 годы военные получили с крестьян 17 миллионов рублей, а на военные нужды израсходовали лишь 10 миллионов. Сведений о том, на что были истрачены остальные 7 миллионов плюс постоянно поступавшие недоимки по сборам прошлых лет, в материалах Военной коллегии мне найти не удалось29.

9 января был составлен развернутый проект указа императрицы, который после обсуждения был утвержден и реализован серией именных указов. Они предусматривали: прощение крестьянству 23 копеек майского 1727 года сбора подушной подати, отзыв из губерний всех военных, посланных для завершения переписи и взыскания недоимок. Армия выводилась из деревень и поселялась в городах, а функция сбора подати передавалась местной администрации и помещикам — владельцам «душ мужеска полу». Кроме того, начали сокращать штаты центральных и местных учреждений, закрывали коллегии и канцелярии, установили практику длительных отпусков офицеров-дворян30.

Но самым важным было решение образовать две комиссии: комиссию «об окладе» подушной подати, цель которой состояла в «основательном определении знатной убавки в платежах подати», и комиссию «об армии» (штаты, расходы). Это представлялось выходом из тупика, компромиссом между Сенатом и военным руководством.

Идея передать все проблемы в особую комиссию, составленную из чиновников, заинтересованных в решении проблем по-своему, исходя из своих интересов, как видим, не нова в России. Комиссии создавали иллюзию деятельности, за ними тянулся шлейф слухов, подчас весьма выгодных для тех, кто затевал комиссии совсем не для решения вопросов, а для затягивания радикальных решений.

Так было и в этот раз. Лишь к концу 1720-х годов, то есть к концу царствования Петра II, комиссии «об армии» и «об окладе» собрали материал и подготовили свои предложения, которые новое правительство уже не сочло нужным реализовывать — надвинулись другие, более актуальные проблемы, требовавшие срочного решения.

Наследие, доставшееся преемникам Петра в международной сфере, было огромно. Могущественную империю, протянувшуюся от Колы на Кольском полуострове до Астрабада в Персии, от Киева до Охотска, представляла собой Россия 1725 года. Для всех было очевидно, что могущество даже не достигло своего пика — империя «прирастала», перед взором великого реформатора вставали картины новых завоеваний и походов. Одним из последних указов Петра был указ об отправке экспедиции Беринга для изучения северо-восточной оконечности Азиатского континента. Пройдет еще несколько лет — и 21 августа 1732 года русские мореплаватели Иван Федоров и Михаил Гвоздев высадятся на побережье Аляски, чтобы распространить владения империи на Новый Свет.

Имперская мечта об Индии после присоединения к России северных провинций Персии стала казаться как никогда близкой. Усилия Петра были направлены на освоение новых территорий, заселение их христианами. Астрабад, Решт и вновь основанный город Екатеринополь должны были стать опорными базами русского могущества в Азии, исходной точкой движения в Индию. Было положено начало активной политической и военной разведке в Закавказье. Заключенное в 1724 году соглашение с Турцией о разграничении влияния в Персии могло продержаться недолго, — «Прутская конфузия» 1711 года чрезвычайно болезненно воспринималась в Петербурге и ее не забывали, — война с Турцией казалась неизбежной.