Читать онлайн «Единый учебник истории России с древних времен до 1917 года». Страница 23

Таким образом, цели, которые преследовала уния, были достигнуты: антагонизм Литвы и Польши уничтожен; общий враг их поражен. Польша от унии получила несомненные выгоды. Для Литвы же уния вместе с добрыми последствиями принесла и очень дурные. Она внесла в Литву семена внутренней вражды и разложения. До 1386 года в Литовско-Русском государстве было две народности (русь и литва) и две религии (православие и язычество). Православно-русское население, по приблизительному счету, занимало девять десятых всех земель государства и отличалось несравненно высшей культурой, чем языческая Литва. Понятно, что литовцы испытывали на себе сильнейшее влияние русской гражданственности; и они подчинялись ему охотно, потому что соединение того и другого народа под одною властью совершалось исподволь и без острой вражды. Литовско-Русское княжество, казалось, должно было стать сплошь православно-русским государством. Уния же 1386 года, сделавшая правительство княжества католическим, поставила в Литве рядом с православием римскую веру, ему враждебную. Православие в Литве преобладало численно; католичество же стало там господствующим исповеданием, потому что государь литовский сам его принял и обязался его распространять. Таким образом в Литовском государстве появилась возможность религиозной вражды и столкновений из‑за веры. С другой стороны, католичество принесено было в Литву поляками и сопровождалось поэтому польским культурным влиянием. Польское духовенство, польские придворные и чиновники появились в Литве и сменили собою русских приближенных князя. Они принесли с собою латинский и польский языки на смену русскому, польские нравы и обычаи взамен русских. Ягайло и его двор не только окатоличились, но и ополячились. Так как большинство народа в старой Литве и вся Русь не хотели отставать от своих прежних привычек и обычаев, то неизбежно возникла вражда культурная и национальная. Вот эта‑то вражда в была тяжелым последствием унии. Население Литвы и Западной Руси не сочувствовало Ягайло и поднялось против него.

§ 40. Витовт. Став королем польским, Ягайло не мог уже непосредственно управлять Литовским княжеством и назначать своим наместником, со званием «великого князя», одного из своих братьев. Но другие удельные князья литовские начали борьбу с Ягайло и привели дело к тому, что великим князем литовским, в ленной зависимости от Ягайла, стал сын Кейстута, Витовт (1392). Когда на съездах польской и литовской знати (в 1401 и 1413 годах) была окончательно установлена династическая уния Литвы и Польши, Витовт признал себя лишь пожизненным владетелем своего княжества. Но это не мешало ему быть полновластным государем и вести самостоятельную политику. Необыкновенные способности и ум Витовта позволили ему стать прямым продолжателем Гедимина и Ольгерда. Он присоединил к Литве Смоленское княжество (1395); при нем границы Литвы достигли небывалых пределов: они доходили до двух морей: Балтийского и Черного. Литва «от моря до моря» – так обозначался обыкновенно объем государства Витовта. Стремясь расширить свое политическое влияние, Витовт вмешивался в дела всех Русских земель (Новгорода и Пскова, Твери, Москвы, Рязани). Московский великий князь Василий Дмитриевич, несмотря на то что был женат на дочери Витовта Софии, должен был выступить против притязаний своего тестя на восточные и северные Русские земли. По уговору между ними, река Угра (левый приток Оки) была назначена границею между Московскими и Литовскими землями. Так далеко зашел на восток Витовт! Он пытался подвести под свою власть даже Золотую орду, изнывавшую тогда от междоусобий. Но ордынский правитель Едигей нанес Витовту решительное поражение на р. Ворскле (левый приток Днепра) и тем прекратил его притязания. Подвиги Витовта сделали его народным героем литовцев. Время его считалось эпохою наибольшего расцвета и могущества Литвы. Но в эту же самую эпоху появились первые признаки и внутреннего распада в молодом Литовском государстве.

Усиление Витовта и его вокняжение в Литовском государстве были последствием того недовольства, которое возбудила уния с Польшею среди русского и литовского населения Литвы. Поддерживая Витовта против Ягайло, это население показывало, что не желает идти под польско-католическое влияние, а желает самостоятельности и обособленности в своей политической жизни. Казалось бы, что при таких условиях роль Витовта очень проста. Ему следовало бы опереться на сильнейшую часть подвластного ему населения – на православно-русскую народность – и обратить свое государство в такое же русское великое княжество, каким была тогда Москва. Сделав свою политику русскою и обратившись к православию, Витовт мог бы стать соперником Московских князей и, быть может, еще скорее их объединить под своим скипетром всю Русскую землю. Но Витовт этого не сделал, потому что он нуждался в помощи Польши против немцев; с другой стороны – в самой Литве появились люди, которые видели свою выгоду в унии и толкали Витовта к сближению с Польшей. По условиям унии[36], подданные великого князя литовского, принимая католичество, получали те права и привилегии, какие имели в Польше лица соответствующего сословия. И вот, те люди, которые видели для себя прибыток и честь в новых порядках, малодушно увлекались в сторону Польши и католичества, стояли на стороне унии, принимали польскую веру и проводили польское влияние в свою литовско-русскую среду. Таким образом, у Витовта среди его собственных подданных было три направления: православно-русское, старо-литовское и новое – католическо-польское. Все возлагали свои надежды на популярного князя, и он ко всем относился одинаково внимательно, но не становился прямо ни на чью сторону. Держась необходимого ему союза с Польшею, он всего ближе был именно к тем, кто стоял в Литве за унию с Польшей. Но он понимал, что такие сторонники Польши еще очень малочисленны и слабы, и потому сам не склонен был прямо и решительно примкнуть к Ягайлу. В конце своих дней он даже хлопотал о получении от императора из Германии королевского титула и, стало быть, о независимости от Польши. Но это не удалось. Витовт умер (1430), оставив политические и национальные партии в своей стране непримиренными, в состоянии взаимного озлобления и недоверия.

Борьба этих парий и погубила мало-помалу силу и величие Литовско-Русского княжества.

§ 41. Литовское княжество после Витовта. По смерти бездетного Витовта все его преемники избирались на великое княжение сановниками самой Литвы и вели политику самостоятельных государей, избегая подчинения Польше. Уния оставалась только в идее; но отказаться от этой идеи обе стороны не могли, потому что Польша и Литва продолжали одинаково нуждаться во взаимной поддержке против общих внешних врагов. Лишь при младшем сыне Ягайло, Казимире (1440–1492), оба государства находились в действительной унии, так как Казимир, избранный в малолетстве великим князем литовским, позднее был избран и польским королем и таким образом соединил обе страны под своим скипетром. Но после кончины этого короля, Казимира IV («Ягеллончика»), Литва опять отделилась от Польши, избрав особого великого князя – Александра Казимировича. Только в 1501 году, когда и Польша избрала на свой престол того же Александра, оба государства условились вперед твердо держаться унии и избирать всегда одного государя для обеих стран. С таким трудом была, наконец, на деле осуществлена личная уния, задуманная в 1386 году.

Несмотря на постоянное стремление Литвы к обособлению от Польши, в течение всего XV столетия польское влияние в Литве продолжало расти и крепнуть. Хотя литовские великие князья и держались самостоятельно, все‑таки они сами и их правители были католики по вере и в культурном отношении были уже ополячены. Пока в Литовском княжестве еще существовал старый порядок и волостные удельные князья были сильны, это не имело большого значения. Каждый князь правил своею волостью самостоятельно: если он был православный и русский по духу, то и волость его не испытывала католического и польского гнета. Но в XV столетии сила великих князей в Литве возросла, и они понемногу превратили князей волостных в своих наместников и подчиненных слуг. Вместе с тем и управление волостей испытало перемены и подчинилось централизации. Везде католики стали предпочитаться православным и польские обычаи – русским; везде на правительственные должности стали (в силу унии 1413 года) назначаться князья и бояре римской веры. Везде, стало быть, православно-русские люди чувствовали свое унижение и обиду. Горше всех приходилось русской знати – князьям и боярам, которые превратились из государей и правителей в подчиненных и гонимых. Некоторые, более малодушные, оставляли православие, принимали католичество, этою ценою делали хорошую карьеру и ополячивались. Другие пробовали бороться и ждали помощи от православной Москвы, которая в ту пору стала уже сильна. Они передавались московскому великому князю со своими волостями, объясняя свою измену Литве гонением на их веру, или же просто, побросав свои земли, выезжали из Литвы в Москву на службу, по старинному праву свободных слуг «отъезжать» от одного господина к другому. Понемногу Москва втягивалась в литовские дела, узнавала внутреннюю слабость Литвы и не раз шла войною на Литву, грозя отнять от Литвы все ее русские области. А под угрозами Москвы литовское правительство еще теснее жалось к Польше, ища у нее помощи от нового опасного врага.