Читать онлайн «Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)». Страница 70

Количество повешенных С. Н. Булак-Балаховичем в Пскове на Сенной площади сложно установимо. Первыми жертвами стали неэвакуировавшиеся работники советских органов. Так, были повешены в первые дни после занятия Пскова комиссар Псковской ЧК Вербицкий, машинистка ЧК М. Белобокова, заведующий опекунским подотделом при Собесе Псковского губисполкома В. К. Амосов. Впрочем, помимо советских работников жертвами стали в эти дни и простые жителя Пскова. Так, в первый же день был арестован гравер Поземский, на следующий день расстрелянный на реке Великой, после чего его труп был выброшен в реку. Позднее среди жертв были и советские работники (заведующий дровяным складом Валасевич) и «крестьяне-партизаны», вывезенные в Псков для публичной казни: П. Г. Воробьев, А. Елисеев, Я. Иванов (все жители деревни Дьяково), жители псковских уездов Н. Е. Минин, П. Н. Галахин, а также некий С. А. Богданов. Только данный минимальный перечень включает 11 человек[1119].

Коснулись репрессии балаховцев и псковских уездов, где можно говорить о массовых акциях возмездия и устрашения. С мая по август 1919 г. ими были сожжены (очевидно, полностью или частично. – И. Р.) сорок семь деревень, около 900 с лишним дворов в Логозовской и Палкинской волости. Руководителем упомянутых карательных акций был сын известного псковского купца, бывший прапорщик Сафьянщиков[1120].

29 мая 1919 г. в Хабаровске схвачен белогвардейцами, а затем заключен в Макавеевские застенки под Читой и убит семеновцами в августе 1919 г. Н. А. Гаврилов («Валентин»), один из руководителей установления советской власти в Сибири. В 1917 году он являлся членом Иркутского комитета РСДРП и исполкома Иркутского совета, избран от большевиков в Учредительное собрание. В 1918 г. член президиума Центросибири, член военно-революционного штаба Забайкальской области, член Сибирского совнаркома.

29 мая 1919 г. части генерала А. Г. Шкуро взяли Горловку на Донбассе. В поселке фиксировались казни раненых красноармейцев, расправы над советскими работниками. Только в первые дни было казнено 25 человек. Среди казненных был и изрубленный саблями Велищинский.

Первая половина мая 1919 г. В один из воскресных дней в плен к белым под Оренбургом попал повар 218-го полка 49-й оренбургской дивизии, рабочий местного кожевенного завода Корень. Ночью в походной кухне он вез ужин на передовую и заблудился. «Белые схватили его. Вылив пищу, они разрубили Кореня на куски, сложили в котел, залили водой, подожгли топку и лошадь направили к нашей передовой. Это дикое зверство возбудило в нас еще большую ненависть к белым. Мы упорнее стали защищать Оренбург»[1121].

Май 1919 г. Рядом с деревней Саратовка расстреляны два связных партизанского отряда (Красноярский край).

Весна 1919 г. В селе Ольхонка Ачинского уезда казнены 22 партизана.

В начале июня 1919 г. ростовским военно-полевым судом к расстрелу приговорены 8 подпольщиков.

В начале июня 1919 г. в Таганроге была раскрыта подпольная организация большевиков. 6 человек военно-полевым судом приговорено к расстрелу, остальные к каторжным работам. Следует отметить, что местными властями применялись смертные приговоры и ранее. Так, незадолго до указанного события в Таганроге весной 1919 г. были повешены несколько подпольщиков. Среди них был и отец В. В. Шевченко (ему было тогда семь месяцев – родился 20 сентября 1918 г.), в будущем известный многолетний руководитель Луганской области.

В начале июня 1919 г. «Сводная сотня Партизанского отряда имени графа Татищева» штабс-ротмистра Лихвенцова участвовала в зачистке села Петровского, где с помощью священника Г.А. Русаневича было выявлено и расстреляно несколько большевиков[1122].

2 июня 1919 г. в Омске колчаковцами казнен венгерский интернационалист Карой Шандор Лигети (1890–1919), участник Первой мировой войны, в 1915 г. взятый в плен русскими войсками. В сентябре 1917 г. за участие в революционном движении выслан в Сибирь, где был членом исполкома Омского совета, редактором венгерской газеты «Форрадалом». В июне 1918 г. во время боев с чехословацким корпусом на Новониколаевском направлении был ранен, попал в плен, отправлен в Тобольск, в тюремную больницу залечивать раны, а уже потом возвращен в Омск и осужден к высшей мере наказания военно-полевым судом[1123].

4 июня 1919 г. в поселок Краматорский (сейчас город Краматорск) вошли деникинские войска. В первый же день над переходным железнодорожным мостом был повешен комиссар путей сообщения М. В. Павличев. Его тело неделю висело над мостом[1124].

7 июня 1919 г. генерал-лейтенантом Генштаба Н. М. Кисилевским подписан секретный перечень управлений и учреждений Добровольческой армии № 4 от 25 мая 1919 г. (по старому стилю). В перечне числились пять белых концентрационных лагерей: в Азове, Новороссийске, Ставрополе, в Медвеженском и Святокрестовском уездах Ставропольской губернии. В одних документах они именовались концлагерями, в других – «лагерями пленных красноармейцев».

Согласно разработанной на основании приказа по Всевеликому Войску Донскому от 28 января 1919 г. за № 228 инструкции, все военнопленные делились на три категории:

1) лица «интеллигентных профессий» и казаки, добровольно вступившие в ряды красных; комиссары, агитаторы, матросы, командиры частей; лица, совершившие уголовные преступления, и иногородцы (евреи, латыши и прочие);

2) шахтеры, рабочие, бывшие воинские чины, «забывшие присягу»;

3) насильственно мобилизованные и не проявившие активной деятельности.

Военнопленных первой категории предавали военно-полевому суду на месте; второй категории – отправляли в концлагерь; третья разделялась на две группы: изъявившие желание бороться с большевиками с оружием в руках, и остальные, для тыловой службы в станицах прифронтовой полосы или для принудительных работ под охраной.

Только через вышеупомянутый Азовский лагерь пройдут тысячи заключенных. Обнесенный забором, двумя рядами колючей проволоки, окопанный широкой канавой, он разместился на окраине города, в деревянных бараках 235-го запасного пехотного полка, пребывавшего здесь в 1916-м – начале 1918 года; около центральных ворот стоял пулемет. В нем погибло от различных причин более двадцати тысяч человек[1125].

9 июня 1919 г. красными войсками освобождена Уфа. Перед оставлением города в нем произошли многочисленные расстрелы. При этом советские газеты первоначально говорили о расстреле большинства из 2000 заключенных. Данная цифра, безусловно, является многократно преувеличенной, но фиксирует сам факт массовых, не единичных случаев расстрелов в городе в данный период[1126]. Характерно, что в той же газете позднее поместили заметку о похоронах жертв контрреволюции. В ней упоминалось, что в различных местах вырыто 49 трупов: 46 мужских, 2 женщин и одного ребенка со следами пыток[1127]. Очевидно, что последние цифры более близки к истине.

11 июня 1919 г. частями 3-й красной армии освобожден Воткинский завод. Из письма очевидца: «Все население поголовно бежало с белыми, побросали дома, скот, имущество и бежали куда глаза глядят. Белогвардейцы запугивали население, что красные режут всех и все, но вышло наоборот: они за 2-месячное пребывание выкололи в Воткинске 2000 женщин и детей, даже женщин закапывали за то, что они жены красноармейцев. Разве они не изверги-душегубы. А большинство казанского населения желает испытать такого же счастья. Так вот как красиво поступают цивилизованные круги. Теперь жители возвращаются с другими убеждениями и уважением к советской власти, потому что она гуманна даже со своими врагами». (Вятская губерния, Воткинск, 25 июля 1919 г.)[1128]. Подобное мнение о белых скрывалось местным населением, иначе им грозил расстрел. «63-летний рабочий из Сатки Т. И. Мамыкин жестоко поплатился за откровенное выражение своего отношения к отступавшим «белым»: «…в июне 1919 г. он был забран белыми в проводчики и по возвращении трижды должен был, по требованию отступавших белых отрядов, не доезжая домой, снова отвозить белых; видя, что так он никогда не вернется, – Мамыкин в конце концов завел лошадь в кусты, а сам пошел домой горами. Вскоре в этот район вступили красные, и Т. Мамыкин отправился за своей лошадью; неожиданно он наткнулся на отряд отступавших белых с нашитыми красными бантами; на их вопрос: «Ты, товарищ, не видел ли здесь белых разведчиков», – он, думая, что имеет дело с красными, искренне ответил: «Их теперь далеко к черту прогнали». «А ты куда пошел?» «Да вот от них, чертей, спрятал лошадь, теперь за ней иду». Тогда белые старика отпороли нагайками и казнили»[1129].