Читать онлайн «Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры». Страница 3

Многочисленные документы полностью опровергают различные предположения о стихийности террора, об утрате центром контроля над ходом массовых репрессий, об особой роли региональных руководителей и каких-то мифических групп бюрократии в инициировании террора и т. п. Начало этим теориям было положено так называемыми «ревизионистами» на Западе еще в 1980-е годы[17], когда советские архивы были абсолютно закрыты, а сильно идеологизированные постулаты «официальной» западной историографии вызывали отторжение у молодых, склонных к эпатажу «бунтарей» из университетской среды. Под влиянием вновь открывшихся фактов эти западные историки в некоторой мере скорректировали свои позиции[18]. Однако старые заблуждения и выдумки в карикатурнопреувеличенном виде воспроизводятся и в современной России, правда, без упоминания своих предшественников — «ревизионистов»[19]. Фантастические картины террора как результата противостояния Сталина-реформатора, стремившегося дать стране демократию, и своекорыстных партийных бюрократов-ортодоксов, всячески притеснявших вождя, основаны на многочисленных ошибках, сверхволь-ном обращении с источниками, а также игнорировании реальных фактов, не вписывающихся в придуманную схему.

Получив практически все ключевые документы о массовых репрессиях 1937–1938 гг., мы имеем все основания рассматривать «большой террор» как серию централизованных, спланированных и проводимых на основании решений Политбюро (фактически Сталина) массовых операций по уничтожению так называемых «антисоветских элементов» и «контрреволюционных национальных контингентов». Их целью была ликвидация «пятой колонны» в условиях обострения международной обстановки и нараставшей угрозы войны. Именно поэтому большая часть арестованных в 1937–1938 гг. (по меньшей мере, около 700 тыс. человек) были расстреляны. Ни в один другой период советской истории таких массовых расстрелов не было. Исключительная роль Сталина в организации этого всплеска террора не вызывает сомнений и абсолютно подтверждается всеми документами. Сформулируем эту мысль еще более определенно. Все, что известно сегодня о подготовке и проведении массовых операций 1937–1938 гг., позволяет утверждать, что без приказов Сталина «большого террора» просто не было бы, а массовые репрессии (несомненно, характерные для сталинской системы в целом) оставались бы на том «среднем» или «выше среднего» уровне, который наблюдался в середине 1930-х годов, а затем с 1939 г. вплоть до смерти Сталина.

Массовые операции 1937–1938 гг. в наиболее откровенном виде продемонстрировали суть и возможности сталинской диктатуры, окончательно утвердившейся именно на волне «большого террора». Решающим шагом на этом пути были, в частности, чистки высшего и среднего слоя работников партийно-государственного аппарата, которые осуществлялись под полным контролем Сталина[20]. Физически уничтожив часть членов Политбюро, выдвинув на их место новое поколение функционеров, обрушив преследования на окружение и родственников своих соратников, Сталин добился полного подчинения Политбюро. Как регулярно действующая структура Политбюро фактически прекратило свое существование. Вопросы принципиального характера решались Сталиным, который по своему усмотрению привлекал к этому процессу отдельных членов Политбюро[21]. Формальная централизация руководства страной была закреплена назначением Сталина председателем СНК СССР и новой реконструкцией системы высшей власти. Аппараты ЦК ВКП(б) и Совнаркома под непосредственным руководством выдвиженцев Сталина Г. М. Маленкова и Н. А. Вознесенского действовали как своеобразные суперкомиссии, готовившие проекты решений, выносившиеся на утверждение вождя. Все эти проблемы институциональных реорганизаций рассматриваются в последней главе книги.

Данная работа, как и всякое другое конкретно-историческое исследование, могла появиться благодаря наличию достаточного комплекса источников, прежде всего архивных. Изучение архивов, их сопоставление с известными опубликованными материалами составляло одну из главных целей книги.

Первостепенное значение среди архивных источников имеют протоколы заседаний Политбюро. В течение последних 15 лет в научный оборот активно вводится справочные экземпляры протоколов, комплект которых находится в бывшем Центральном партийном архиве, ныне — Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ, фонд 17, опись 3). Они представляют собой машинописные брошюры большого формата, каждая из которых содержит протокол одного заседания и присоединенные к нему решения, принятые опросом. Постановления Политбюро в этих протоколах располагались по датам в порядке их рассмотрения, каждое под своим номером[22]. Часть решений Политбюро имели гриф высшей формы секретности «особая папка». Такие решения фиксировались в особых протоколах заседаний Политбюро, более известных как «особая папка», которые также хранятся в РГАСПИ (фонд 17, опись 162). Многие из этих постановлений, прежде всего касающиеся деятельности карательных структур и международных проблем, широко публикуются[23].

В меньшей мере изучены подлинные протоколы заседаний Политбюро, поступившие в РГАСПИ (фонд 17, описи 163, 166) из Архива Президента Российской Федерации (АП РФ). Коротко говоря, подлинные протоколы представляют собой первоначальный (во многих случаях, рукописный) вариант машинописных справочных экземпляров протоколов. Однако подлинные протоколы дают некоторые дополнительные возможности для исследования процесса принятия решений. Из них можно выяснить, например, какую правку претерпело то или иное постановление, чьей рукой оно записано, как проходило голосование, и было ли оно вообще и т. д. Важно, что в подлинных протоколах сохранилось некоторое количество материалов (записки, доклады и т. д.), на основании которых принимались решения.

Однако основная масса подготовительных материалов к решениям Политбюро пока почти недоступна исследователям. Эти документы составляют в настоящее время основную часть Архива Президента РФ[24], созданного на базе архива Политбюро. Все материалы фонда Политбюро в АП РФ систематизированы в виде тематических дел, которые содержат копии решений Политбюро, подготовительные документы к ним и различные информационные источники (например, донесения спецслужб), касающиеся определенной проблемы. Несмотря на закрытость АП РФ, за последние годы материалы этого архива изучались отдельными историками и достаточно активно вводились в научный оборот[25]. Некоторые тематические дела из АП РФ были использованы также при подготовке этой книги.

Медленное, малыми дозами открытие документов Политбюро из АП РФ, конечно, не решает проблему. Историческая часть АП РФ, несомненно, должна быть доступной для исследования. Важно вместе с тем подчеркнуть, что закрытость части архивов Политбюро нельзя считать непреодолимым препятствием на пути историков. Комплексы документов, доступные в других архивах, а также огромный массив уже опубликованных материалов являются достаточными для исследования большинства проблем советской истории. Можно отметить, например, что подготовительные материалы к решениям Политбюро, подлинники которых закрыты в тематических делах АП РФ, в копиях можно найти в открытых архивах тех ведомств, которые готовили и посылали в Политбюро эти документы. Это касается прежде всего архива СНК СССР, богатейший фонд которого хранится в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ, фонд Р-5446). Значительную ценность с этой точки зрения представляют также документы личных фондов членов Политбюро, собранные в РГАСПИ — И. В. Сталина, В. М. Молотова, А. И. Микояна, Л. М. Кагановича, К. Е. Ворошилова, Г. К. Орджоникидзе, В. В. Куйбышева, С. М. Кирова, М. И. Калинина, А. А. Жданова, А. А. Андреева.

Завершая характеристику документальных комплексов Политбюро, необходимо остановиться на проблеме стенографирования его заседаний. Согласно регламенту работы Политбюро, утвержденному 14 июня 1923 г., должны были стенографироваться основные доклады по вопросам, рассматриваемым Политбюро, содоклады комиссий и заключительные слова докладчиков. Прения могли стенографироваться по решению самого Политбюро[26]. Однако на практике это правило не соблюдалось. Количество и длительность заседаний Политбюро были столь значительными, что стенографировать все из них было практически невозможно по техническим причинам. Свою роль, несомненно, играл и такой фактор, как усиливавшаяся секретность и закрытость работы Политбюро. В составе комплекса подлинных протоколов заседаний Политбюро из АП РФ в РГАСПИ были переданы 26 стенограмм заседаний Политбюро за 1923–1929 гг. и 5 стенограмм за 1930–1938 гг. (фонд 17, опись 163)[27]. Длительные поиски в архивах позволяют утверждать, что, скорее всего, этот комплекс стенограмм является почти полным. Пока удалось выявить только две стенограммы, сохранившиеся в виде фрагментов, но не вошедшие в указанную выше коллекцию стенограмм. Это — стенограммы объединенных заседаний Политбюро и Президиума ЦКК от 30 января и 9 февраля 1929 г., на которых произошли решающие столкновения группы А. И. Рыкова, Н. И. Бухарина и М. П. Томского со сталинским большинством[28]. Несмотря на малое количество, имеющиеся стенограммы заседаний Политбюро являются чрезвычайно важным источником для изучения высшей партийной власти. Применительно к теме данной книги, можно отметить, например, что именно стенограмма заседания Политбюро по делу Сырцова Ломинадзе от 4 ноября 1930 г. является практически единственным источником, позволяющим с достаточной полнотой исследовать этот важный эпизод советской политической истории[29] Важным дополнением к стенограммам заседаний Политбюро являются стенограммы пленумов ЦК ВКП(б)[30], а также сравнительно немногочисленные записи различных встреч, совещаний и т. д., в которых принимали участие высшие руководители страны[31].