Читать онлайн «Полная история ислама и арабских завоеваний». Страница 38

Слово «суфий» вместе с другими определениями набожного человека стало употребляться где-то в конце VIII века. Первым заслужил это звание отшельник Абу Хашим (умер в 776 году), живший около Куфы.

Следующим этапом развития суфизма стала разработка норм поведения, в которую много внесли жители Багдада IX – X веков аль-Мухасиби, аль-Джунайд и аль-Халладж.

Они уже четко разграничивали суфиев и мусульманских книжников, которые, по их мнению, стремясь дословно исполнять заповеди Корана, оказывались все дальше от духа Священной Книги.

При аль-Халладже суфизм окончательно разделился на два направления: умеренное, состоящее в основном из аскетической практики, и ориентированное на мистический экстаз.

Уход суфиев от традиционных молитв был воспринят многими традиционалистами как ересь и гордыня. Впрочем, от этих вещей постоянно предостерегает и суфийская литература.

Сначала суфийские объединения существовали как кружки последователей определенного наставника, старца – шейха, потом они превратились в тарикаты («братства»), и ученики уже не могли столь свободно покидать своих учителей. Отношение к учителю, без которого начинающий суфий может не только легко впасть в ересь, но и просто сойти с ума, весьма напоминает как православное старчество, так и еще множество подобных мистических учений, основанных на неких подобиях медитационных техник.

В X – XI веках суфизм получил широкое развитие и начал обретать все большее количество последователей; в это же время стали возникать многочисленные легенды, появилось множество мистических книг.

Большую роль в развитии суфизма сыграли обители хангах (или рибат) – некого подобия монастырей, которые являлись обителями местных суфиев и пристанищами для суфиев путешествующих – дервишей (дервиш в переводе значит «нищий»). Они стали настоящими духовными школами, объединяющими мистический опыт и отделяющими зерна знаний от плевел.

Уже в XII – XIII веках суфии стали силой, во многом определяющей духовные запросы простых мусульман, как, снова проведем эту параллель, монахи олицетворяют в православии духовные высоты для мирян.

Суфийские братства имеют строгую иерархию, как бы ступени приближения к Аллаху. Первая, подготовительная, – шариат, то есть следование установлениям веры во всех житейских обстоятельствах. Вторая ступень – вступление на путь суфиев. Ученик выбирает себе духовного наставника и совершенно отрекается от своей воли, подчиняясь старцу во всем. Следующий этап – марифат («мудрость»), и ученик становится арифом, то есть «познающим». Путем отшельничества, аскетизма и внутренней молитвы, более похожей на медитацию, суфий обретает дар понимания добра и зла. И высшая степень, хакикат («истина»), характеризуется растворением в Аллахе и полным исчезновением интереса к чему-либо земному.

Хадараты суфиев – периодические собрания, сопровождаются зикрами – радениями. Именно зикр («поминание») признается всеми школами суфизма как стержень духовной практики. Его цель – погружение в созерцание Аллаха в состоянии транса. Достигнуть этого состояния суфиям помогают различные телодвижения, особый ритм или музыкальное сопровождение, а также наркотические или просто тонизирующие напитки.

Зикр – танцы дервишей, или суфийское вращение, – можно назвать одной из самых древних техник медитации и одной из самых мощных. В основе символического смысла танца дервишей – подражание движению Солнца, Луны и звезд, вечно блуждающих в бесконечном кружении. И сегодня можно увидеть настоящие пляски суфийских дервишей: раз в году в турецком городе Конья, с 9 по 13 декабря, дервиши собираются у могилы одного из основателей ордена, поэта Джалаледдина Руми.

Вот как описывает очевидец-европеец фантастический танец дервишей – зикр.

«В большой зал входили дервиши, одетые в особые одежды и в высоких шапках, в которых ходят персидские суфии. Их лица казались застывшими от осознания торжественности момента.

Они разошлись по залу так, что посторонний наблюдатель не заметил бы никакой логики или закономерности в их расположении, но шейх несколько раз подходил то к одному, то к другому, каждый раз приказывая сместиться чуть в сторону.

Затем шейх, довольный результатом, отошел к стене, где встал рядом с музыкантами, барабанщиком и тем, кто отбивал ритм.

Собрание началось первым символом исповедания веры «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед Пророк его», который собравшиеся произнесли 30 раз.

Затем шейх прочитал отдельную молитву, призывая на всех собравшихся благословение (бараку) всех учителей прошлого и будущего. Потом он помолился за то, чтобы барака, которую получат от этого танца, пошла на помощь учителям, которые сейчас передают свою мудрость. И, наконец, он дал разрешение начать зикр.

Суфий у стены начал отбивать еле слышный ритм, затем его поддержал барабан, и двое певцов высокими голосами запели слова новой молитвы.

Дервиши начали свое вращение, двигаясь необыкновенно медленно, словно сквозь воду, словно нехотя. Затем темп движений начал ускоряться; при этом одна рука у них была приподнята к небу, а вторую они опускали к земле, словно «заземляя» энергию, которую получали из космоса. Постепенно темп вращения ускорялся, почти незаметно для глаза, а сами танцоры начали передвигаться по сложной траектории в центре зала, словно следуя в кружении друг за другом.

Шейх выкрикнул одно из имен Аллаха, и дервиши, продолжая кружиться, начали выкрикивать его тоже, одновременно соизмеряя ритмичный выкрик с ритмом своего танца.

С ускорением вращения лица танцующих приобретали все более и более неземное выражение, скорость их движения казалась почти нереальной... Один из танцующих покачнулся и рухнул бы на пол, но его почти у самого пола подхватил один из помощников, стоявших у стены и внимательно наблюдающих за танцорами. Он вывел его из круга танцующих и аккуратно уложил на земляной пол.

Постепенно дервиши, один за другим, начали входить в глубокий транс, словно теряя сознание и способность двигаться или вообще осознавать происходящее, и расторопные помощники старались их вовремя подхватить и помочь лечь на землю.

Тела дервишей лежали, застыв в неподвижности, похожей на глубокий транс, довольно долго, эти суфии не реагировали на окружающий мир и, видимо, предавались откровениям, которое небо посылало в их души».

Привнесли суфии в ислам и культ святых, почитание подвижников и их гробниц. Пророк, как вы можете помнить из первых глав, отрицал наличие посредников между человеком и Аллахом.

Впрочем, грешат этим не только суфии. И в традиционном исламе существует культ не только Мухаммеда, его сподвижников и мучеников, погибших за веру, но и близких Пророка, особенно дочери Фатимы, ее мужа Али и их потомков. Особенно большое значение культ мучеников имеет у хариджитов и шиитов. Есть в исламе и покровители ремесел и профессий, и в этом он во многом пересекается с православием.

Муавийе было под шестьдесят, он был коренаст, коротконог, с непропорционально большой головой и громадными, навыкате, глазами, которые придавали его лицу грозное выражение. Как можно понять из истории неудавшегося покушения, шестой халиф был человеком полным, с особенно выделявшимися ягодицами и животом.

20 лет управления Сирией и Палестиной дали ему бесценный административный опыт и обогатили и без того широкий кругозор. Сын врага Мухаммеда и брат его жены, поздно принявший ислам, он два года был секретарем Пророка и записывал его откровения. Личность неоднозначная, но весьма интересная и мощная.

Став халифом, Муавийя ибн Абу Суфьян перенес столицу Халифата из Медины в Дамаск, и в этом уже было стремление к дальнейшему расширению халифата на восток и на запад, в Северную Африку. И следует заметить, что ему это удалось: при первом Омейяде Муавийе арабы перешли за Амударью (Окс, Оксус) в Туркестан, до Бухары и Самарканда, и в Индии дошли до Пенджаба; захватили Малую Азию (подступали даже к Константинополю), а в Африке дошли до Алжира.

У Муавийи было шестеро братьев, двое из которых ко времени халифства умерли (Ханзала был убит в сражении с мусульманами, а Йазид умер от чумы, не оставив сыновей). Сам он был женат четыре или пять раз и к моменту прихода к власти имел лишь двух жен, одна из них, курайшитка Фахита, родила ему двоих сыновей, первый из которых умер в младенчестве, а второй был болезненным и слабоумным. Вторая жена Майсун, дочь вождя кудаитов, родила ему Йазида, которому в 661 году исполнилось 15 лет.

Его единственный сын, с одной стороны, получал мусульманское образование, изучая Коран и заучивая хадисы, а с другой – постигал искусство верховой езды у своих бедуинских родственников, учился он у них и поэтическому творчеству и культуре винопития, которое калбиты, еще недавно исповедовавшие христианство, не считали грехом. И, по всей видимости, у этой родственной ветви он научился еще и несколько иронично подходить к мусульманским догматам.