Читать онлайн «Полная история ислама и арабских завоеваний». Страница 33

Еще одно нарушение Омаром воли Пророка – конфискация земельных участков, подаренных Мухаммедом, если хозяин участка переставал обрабатывать землю. При Омаре это стало большой проблемой: значительная часть войск перешла в гарнизонную службу на захваченных территориях и лишилась традиционной части добычи. Наместники, естественно, обеспечивали это воинство из получаемых налогов, но часто случались злоупотребления и возникали проблемы.

Омар оптимизировал и систему налогового обложения. Дело в том, что на территории халифата ходило несколько валют, и каждая из них в определенном месте ценилась весьма по-разному. Ни в Коране, ни в практике Мухаммеда четких установлений по налогообложению иноверцев не существовало. При завоевании обычно полководец подписывал договор, в котором решалось, сколько будет платить данный город. Соседние города обычно платили одинаковые налоги, и также во многом налог зависел от того, сколько брала прежняя власть, византийская или персидская.

С 640 года налоги стали поступать в казну халифата более равномерно, и возник вопрос, как их тратить. Ранее учрежденные диваны, во-первых, предусматривали для воинов весьма маленькие суммы и, во-вторых, использовались далеко не везде. Омар занялся составлением новых списков, в которых величина жалованья зависела не столько от места службы и поста в иерархии, сколько от близости к Пророку, времени принятия ислама и участия в сражениях. Была введена пенсия для вдов Пророка, значительно превосходящая содержание полководцев. Кроме денежного содержания воины ежемесячно получали продуктовый паек, и благодаря этому воины и переселенцы в завоеванных областях были защищены от голода.

Начал Омар и активное градостроительство. Медина, став столицей империи, уже не могла обойтись старыми постройками, население увеличивалось, и город должен был отвечать своему новому статусу. Была расширена мечеть и построены продуктовые склады, не только в Медине, но и в порту Джадд.

Паводок 638 года разрушил множество зданий и привел почти в негодность святыню Каабу. Омар велел расчистить территорию вокруг нее от наносов грязи и снести плотно прилегающие к ней строения, в которых, в основном, жила мусульманская знать. За снесенные строения он выплачивал компенсацию, которой, впрочем, почти никто не воспользовался, и Омар положил деньги в казну, «пока собственники не одумаются».

Были сооружены две дамбы, закрывающие мечеть от ливневых потоков, стекающих с окрестных гор.

Также началось благоустройство дорог, связывающих Медину и Мекку, появились стоянки для караванов с водой и навесами.

В основанных по его приказу городах, той же Куфе, было регламентировано градостроительство и узаконена ширина дорог и улиц. Она, впрочем, совпадала с византийским нормативами, но, скорее всего, потому, что распоряжались этим специалисты из ромеев.

Но каковы бы ни были дальнейшие планы Омара – он не сумел воплотить их в жизнь.

Мастер на все руки из Ирана – столяр, резчик и кузнец, – перс Абу Лулуа Файруз в битве при Нихавенде был взят в плен арабами и достался Мугире ибн Шубе. Тот позволил ему брать заказы на работу, обязав платить в день по два дирхема. Файруз жил с женой и дочерью, и, уплачивая подобный налог, он не смог бы прокормить и себя.

Как-то, увидев Омара, совершающего традиционный обход базара, он подошел к нему и попросил:

– О, амир верующих, спаси меня от Мугиры – слишком большой оброк на мне.

– Каков же твой оброк? – спросил Омар.

– Два дирхема в день.

– А что ты делаешь?

– Я столяр, резчик и кузнец...

– При хорошем владении этими ремеслами подать с тебя не слишком велика... – ответил Омар.

Файруз ничего не возразил халифу, да и что тут было сказать. Через некоторое время Омар, сидевший на улице, спросил у проходящего мимо Файруза:

– Я слышал, ты можешь сделать мельницу, которая мелет ветром?

– Могу, – ответил Файруз.

– Ну так сделай мне такую мельницу.

– Если мне доведется еще пожить, сделаю такую мельницу, о которой заговорят на востоке и на западе... – угрюмо сказал Файруз и продолжил свой путь.

Но произнесено это было так, что Омар сказал сидящим с ним:

– Никак этот раб угрожал мне?

Файруз же ходил по улицам Медины, плакал и говорил, что Омар погубил его жизнь. 3 ноября, вооружившись обоюдоострым кинжалом, Файруз раньше всех пришел в мечеть и, закутав лицо, чтобы его не узнали, встал около места Омара. Когда тот начал молитву и, провозгласив «Аллах велик!», простерся ниц, Файруз шесть раз ударил его кинжалом.

– Эта собака убила меня, – крикнул из последних сил Омар. В мечети была полутьма, и пока мусульмане разобрались, что происходит, и стали ловить убийцу, он успел ранить еще двенадцать человек. Наконец на него кто-то накинул плащ, и Файруз, поняв, что оказался в ловушке, заколол себя.

Омар велел, чтобы Абдаррахман ибн Ауф продолжил молитву, а его отнесли домой. Вызванный врач сказал, что Омар уже не жилец, и повелитель Аравии, Сирии, Месопотамии, Египта, Вавилонии и половины Персии стал отдавать последние распоряжения.

Кто-то посоветовал на роль следующего халифа сына Омара Абдаллаха, но тот ответил, что «хватит в нашем роду одного человека на этом посту», и попросил шуру, старейших спутников Мухаммеда, выбрать из своего круга нового халифа. Это было пять человек: Абдаррахман ибн Ауф, богатейший мединец, родственник Османа через одну из жен; бывший приемный сын Мухаммеда – Али; муж двух дочерей Мухаммеда Усмана, аз-Зубайр, племянник Хадиджи (по отцу) и двоюродный брат Мухаммеда по матери, также весьма богатый человек; богач Талха, отсутствовавший в это время в Медине, и Сад Абу Ваккас, победитель при Кадисии и завоеватель Ирака, внук Абу Суфиана и, следовательно, троюродный племянник Османа. Также в совет включили, без права быть избранным, сына Омара Абдаллаха. Через трое суток, 7 ноября 644 года, Омар умер и был похоронен в бывшей комнате Айши, которой она продолжала распоряжаться, рядом с усыпальницами Мухаммеда и Абу Бакра.

Три дня длились переговоры шуры, и был избран Осман (в иной транскрипции Усман). Али был недоволен этим выбором, что в позднейшие времена неоднократно подчеркивал.

В первый же день после избрания Осман сел не на нижнюю ступеньку минбара, как его предшественники, а на самый верх, где сидел Пророк. Населением это было воспринято так, словно он ставит себя с Мухаммедом на один уровень, и это вызвало недовольство среди народа.

Осман ибн Аффан постоянно, как и предыдущие халифы, консультировался с шурой, стараясь поддерживать хорошие отношения с Али, но, по общему мнению, уже не был столь мощным администратором, как два предыдущих халифа.

Взрывоопасная проблема по выделению наделов на завоеванных землях не удостоилась его пристального внимания, и в итоге случился раскол внутри уммы. Второй его ошибкой стало то, что мухаджир Осман назначал все руководство также из мухаджиров, обходя ансаров, и высокий пост получил даже Муавийя, сын легендарного врага Пророка Абу Суфиана, что тоже вызвало массовое недовольство. Еще одна проблема в том, что Осман стал первым халифом, которого начали обвинять в наслаждении властью и отделении себя от простого населения.

Осман был не только одним из первых, кто принял ислам, он был родственником Пророка – мужем дочери Мухаммеда Рукайи, по некоторым данным, еще до начала пророческой миссии Мухаммеда. В период гонений он эмигрировал в Эфиопию, затем пытался вернуться в Мекку и вместе с другими совершил хиджру в Медину. Позже принимал участие во всех сражениях, кроме битвы при Бадре (из-за смерти жены). Позже женился на другой дочери Пророка Мухаммеда – Умм Кульсум и получил прозвище Зун-Нурайн («обладатель двух светил»).

Именно он ходил как переговорщик в Мекку во время малого паломничества, и слух о его смерти привел к обострению ситуации.

Хотя многие и обвиняли Османа в мягкости, твердость в его правление была не то чтобы не нужна, но просто Омар оставил Осману хорошо смазанную государственную машину, управлять которой было не слишком сложно. К тому же курайшиты поддерживали Османа, как писал один из арабских историков, «он был милее курайшитам, ибо Умар был суров, а Усман мягок и добр по отношению к ним». Разгадка такой любви весьма простая: Омар брал на себя роль вождя и духовного лидера, запрещая, например, курайшитам ходить в походы и предоставляя эту привилегию лишь мухаджирам. Осман же позволял делать людям то, что они хотели. В определенных рамках, безусловно.

А у такой свободы были и другие последствия: «Не прошло и года правления Османа, как курайшиты обзавелись собственностью в гарнизонных городах и привязались к ней».