Читать онлайн «Очерки истории российской внешней разведки. Том 1». Страница 37

В июне 1866 года Яков Николаевич попросил об отставке, будучи в чине тайного советника — по табели о рангах он был статским генералом, — и получил пенсию в 2 тысячи рублей в год. Однако старые болезни и возраст дали о себе знать — Толстой скончался в Париже 15 февраля 1867 г. в возрасте 75 лет, в полном одиночестве, не оставив прямых наследников. Он был скромно похоронен на Монмартрском кладбище, вблизи могил Берлиоза и Гейне. Его могила сохранилась до сих пор.

Оставшиеся от Толстого служебные бумаги были частично переданы в архив III отделения, а оттуда — в департамент полиции МВД и обнародованы после 1917 года. Личные же документы Толстого были унаследованы его другом князем П.Б. Козловским и оказались в его личном фонде в Парижской национальной библиотеке. Долгое время они считались утраченными и были обнаружены лишь в 1983 году. Упоминание о них мелькнуло в отечественной прессе[54], но какого-либо серьезного их исследования пока сделано не было.

Деятельность Якова Толстого воспринимается неоднозначно. Наиболее объемно о ней и его личных качествах сказал, пожалуй, известный российский историк Е.В. Тарле:

«В корреспонденциях Якова Толстого разбросано немало тонких и проницательных замечаний, обличающих местами очень отчетливое и ясное понимание происходящих событий и заставляющих читателя неоднократно вспоминать, что перед ним не заурядный шпион из иностранного отдела III отделения, а человек, которому в молодости посвящал стихи Пушкин, который много общался со многими выдающимися современниками в России и за границей и которого они считали человеком, подходящим к общению с ними по своему умственному уровню.

Яков Толстой смотрел на свою роль как на лазутчика, пробравшегося во вражеский стан и сигнализирующего оттуда в свой лагерь о поднимающихся опасностях и надвигающихся тучах».

Начатая Барклаем практика направления в длительные зарубежные командировки военнослужащих для выполнения разведывательных заданий получила широкое развитие с приходом в Военное министерство Александра Ивановича Чернышева, бывшего доверенного представителя российского императора в Париже. Примечательно, что к разведывательной работе привлекались не только кадровые военные, но и сотрудники Министерства иностранных дел и других ведомств, находившиеся на работе за рубежом. Эти лица не были профессиональными разведчиками, но порой им удавалось приобрести весьма ценную агентуру, через которую выполнялись важные разведывательные задания.

В начале 30-х годов XIX века Россия остро ощущала отставание в промышленном развитии, в том числе в техническом оснащении армии, по сравнению со странами Западной Европы. Поэтому именно эти вопросы особенно волновали российское руководство.

В ноябре 1831 года по инициативе А.И. Чернышева Николай I дал указание российскому посольству в Лондоне «собрать самые точные и верные сведения» о только что изобретенном в Англии новом ружье, заметно превзошедшем, по имевшимся в России сведениям, уже существовавшие в европейских армиях, и добыть, если представится возможность, его образцы[55].

Одновременно всем российским посольствам при европейских дворах было велено в обязательном порядке обращать особенное внимание на все появлявшиеся в странах их пребывания изобретения, открытия и усовершенствования «как по части военной, так и вообще по части мануфактур и промышленности» и немедленно «доставлять об оных подробные сведения»[56].

В феврале 1832 года министр иностранных дел К.В. Нессельроде предложил конкретные кандидатуры для выполнения этой работы: находившегося во Франции коллежского советника Мейендорфа и работавшего в Германии действительного статского советника Фабера.

В августе 1832 года потребности Военного министерства в разведывательной информации были подкреплены указаниями во все дипломатические представительства лично генерал-инспектора по инженерной части российской армии великого князя Михаила Павловича: закупать открытую и добывать секретную литературу по инженерному искусству, относящуюся «к долговременной и полевой фортификации, атаке и обороне крепостей, военно-строительному и понтонному искусству»[57].

И российские дипломаты активно выполняли эти поручения. Посол в Париже, например, лично купил в 1832 году за 600 франков описание с рисунками новых лафетов для французской полевой артиллерии. В 1835 году за 6500 франков он добыл «чертежи и описание нового рода зажигательных ракет, ударное ружье и чертежи крепостной, осадной, береговой и горной артиллерии» — последние достижения французов в военной области.

В 1834 году были получены закрытое учебное пособие для военного инженерно-артиллерийского училища в Меце, посвященное новой французской полевой артиллерии, а также программа обучения в этом училище, а в следующем году — документация по производству французских пушек на заводах в Тулузе.

В 1835 году один из сотрудников посольства в Париже приобрел образцы витых ружейных стволов, которые выпускались на одном из заводов в Вогезах.

Посол в Вене сообщил в 1834 году об изобретении австрийским оружейником Цейлером нового ударного механизма для огнестрельного оружия, а также сменного магазина для патронов и выслал их краткое описание и чертеж. Он даже негласно договорился с Цейлером о поездке в Россию для налаживания там производства новых ружей.

Генеральный консул в Гамбурге Роман Иванович Бахерахт приобрел в 1835 году через свои связи в Бельгии копию донесения полковника Пюйдта бельгийскому королю о военных дорогах в Вандее, модели орудия с лафетом, модели двух ружей новейшего образца, модель телеграфа нового типа.

Николай I наградил Бахерахта по представлению Чернышева «за усердную службу его и особенные труды» орденом Св. Анны 2-й степени, украшенным императорской короной.

Подобных фактов можно привести много. И за всеми ими стояла напряженная, кропотливая работа. Вот, например, как добывалась информация об изготовлении ударных колпачков для ружей в Англии, где это дело было доведено до совершенства.

Российский посол в Лондоне Х.А. Ливен получил задание непосредственно от А.И. Чернышева. Он поручил это дело генеральному консулу в Англии Бенкгаузену. Тот обратился к своей связи — главному инспектору английского арсенала Чарли Мантону. Последний пояснил, что одно только описание ничего не дает, если не будет под рукой самой машины для производства этих колпачков. Тогда Бенкгаузен заказал Мантону помимо описания саму машину, дополнительный экземпляр которой еще надо было изготовить, несколько бывших в употреблении ружей, переделанных под эти колпачки, и серию самих колпачков.

Ружья новой марки, приспособленные для указанных колпачков, Мантон передать не мог, так как они только что стали поступать в арсенал и были все на строгом учете. Тогда Бенкгаузен обратился к другой своей связи — Лэси Дэвису, имевшему оружейную мастерскую в Лондоне. Тот был в приятельских отношениях с директором государственного оружейного завода в Энфилде под Лондоном, где изготавливались эти новые ружья, и сумел добыть один экземпляр. Через полгода задание А.И. Чернышева было выполнено[58].

Приведем другое «прошение» Чернышева, адресованное министру иностранных дел Нессельроде, от 20 декабря 1843 г.:

«Одна из обязанностей вверенного мне министерства состоит в собирании по возможности верных сведений о военных силах и способах иностранных государств. Сведения эти доставляются, как Вашему сиятельству из прежней моей переписки известно, корреспондентами Военного министерства в чужих краях. О некоторых государствах оные весьма удовлетворительны. Но об Австрийской империи нет вовсе полных и верных сведений.

Заботясь об успешном исполнении всех обязанностей, на вверенном мне министерстве лежащих, и зная, сколь важно в военном отношении иметь верные сведения о силах и способах иностранных государств, я обращаюсь к Вашему сиятельству с покорнейшею просьбою почтить меня уведомлением Вашим, нельзя ли будет поручить доставление сведений об Австрии старшему секретарю посольства нашего в Вене камергеру Озерову, по примеру того, как исполнял это предместник его г. Кудрявский.

К сему имею честь присовокупить, что Ваше сиятельство крайне меня бы одолжили, если бы изволили также поручить одному из чиновников миссий наших в Лондоне и Константинополе доставление подобных сведений об Англии и Турции»[59].

В январе 1851 года А.И. Чернышев писал К.В. Нессельроде, что «для успешнейшего преподавания военной статистики в Императорской Военной академии оказалось необходимым иметь верные сведения о тех изменениях, которые с 1848 года произошли в устройстве военных сил Австрии». После такого вступления он передал указание Николая I поручить сотруднику российского представительства в Вене, действительному статскому советнику Фонтону «следить за преобразованием Австрии по военной части» и просить его «о доставлении сведений о настоящей организации и состоянии военных сил в Австрийской империи»[60].