Читать онлайн «Постижение истории». Страница 49

Классическим примером расовой дискриминации является индуистское общество, которое распалось на касты, а те в свою очередь превратились в профессиональные группы; но эта тенденция не является уникальной, у нее немало параллелей и в других местах. В Европе лужение и гадание полностью монополизировано цыганами, являющимися по своему происхождению индуистской кастой, которая случайно оказалась за пределами индуистского мира [303]. Примеры легко обнаружить и в Новом Свете, возникшем в конце XV в. в результате экспансии западного христианства. На тихоокеанском побережье, где западная иммиграция существенно затронула местные интересы и изменила традиционный характер и образ жизни, китайцы стали работать носильщиками, прачками и лавочниками, завладев теми узкими полосками общественной экономики, которые были им брошены. Однако сейчас китайские миллионеры в Британской Малайе и Нидерландской Индии могут поспорить по богатству с местными толстосумами [304].

Негритянский раб-иммигрант в Северной Америке оказался ущемленным вдвойне: через узаконенное рабство и через расовую дискриминацию: и в настоящее время, спустя семьдесят с лишним лет после того, как один из ущербов был упразднен, второй до сих пор остается в силе. Страдания негров-рабов, порабощенных западным миром, возможно, намного превосходили страдания рабов Рима. Ужасы делосского рынка рабов во II в. до н.э. вряд ли могут сравниться с трансатлантической торговлей рабами в XVIII в. н.э. Труд на американских плантациях, возможно, не был столь тяжелым, как труд римских рабов, но все же у последних оставалась хотя бы маленькая искра надежды на свободу, тогда как у негритянских рабов такая надежда вовсе отсутствовала. Причем возможность свободы исключалась не только для самого раба, но и для его грядущих потомков.

Суровое римское право допускало, тем не менее, отпуск раба на волю, который свершался как персональный акт. В случае получения свободы бывший раб автоматически наделялся всеми гражданскими правами [305]. Римское право в этой его части полностью соответствовало римским обычаям. Римские хозяева, беспощадные в эксплуатации рабского труда, были, тем не менее, щедры на помилование. Римский вольноотпущенник был полностью свободен от расового остракизма, к которому пожизненно приговорен американский негр. Поэтому неудивительно, что негр, осознав силу и масштаб своего притеснения, стал искать утешения в религии.

Негр не принес из Африки религии отцов, способной завоевать сердца его белых сограждан в Америке. Его примитивное наследие было столь непрочным, что оно распалось и развеялось от одного только прикосновения западной цивилизации. Негритянский раб прибыл в Америку не только физически, но и духовно обнаженным; и прикрыть свою наготу он мог только брошенной ему одеждой. Негр приспосабливался к новым условиям, по-своему переосмысливая христианские ценности. Обращая свой незамутненный и впечатлительный взор к Евангелиям, он обнаруживал там истинную природу миссии Иисуса. Он понял, что это был пророк, пришедший в мир не для того, чтобы утвердить власть сильных и могущественных, но для того, чтобы утешить слабых и униженных (Лука, 1, 52). «В то время, продолжая речь, Иисус сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли! что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам» (Матф. 2, 25). Сирийские рабы-иммигранты, принесшие христианство на Апеннины, совершили чудо создания новой живой религии, вытеснив ею мертвую. Возможно, негритянские рабы-иммигранты, встретившись с христианством в Америке, совершают еще большее чудо, воскрешая его к новой жизни. С их детской интуицией, с их способностью непосредственного эстетического выражения эмоционального религиозного опыта, они, возможно, смогут раздуть холодные угли христианства, чтобы в сердцах возгорелся новый пламень. Таким образом, у христианства появляется возможность во второй раз оказаться живой верой мертвой цивилизации. Если чудо действительно свершится, то это будет самый динамичный ответ на ущемление со стороны Человека.

Если от расовой дискриминации перейти к дискриминации по религиозному признаку, то легко заметить, что это два весьма схожих социальных явления. Община, ограниченная в праве выбора рода занятий и профессий, может ответить на эту несправедливость активизацией своей деятельности в той специфической области, на которую ее обрекли, например, в области торговли или ремесел.

Религиозную дискриминацию можно проследить в трех различных вариантах: во-первых, общество, где наследники ущемленной общины являются членами того же самого общества и принадлежат к той же цивилизации, что и наследники привилегированной общины; во-вторых, общество, где наследники ущемленной и привилегированной общин принадлежат к двум различным развивающимся цивилизациям; в-третьих, члены привилегированной общины принадлежат к развивающейся цивилизации, тогда как члены ущемленной общины представляют реликтовую цивилизацию.

Факты подтверждают мысль, что этос начинает выравниваться, как только изменяются условия социальной адаптации социального меньшинства. Все сказанное с очевидностью указывает на то, что специфические свойства таких меньшинств не являются исконно им присущими или неискоренимыми. Скорее это симптомы специфического ответа на специфический вызов человеческого окружения.

Наконец мы приблизились к главному в нашей системе доказательств. Мы утверждали выше, что зарождению цивилизации способствуют наиболее трудные условия существования, имея в виду как природную среду, так и человеческое окружение. Далее мы задались вопросом, а существует ли некий социальный закон, который укладывается в формулу: «Чем сильнее вызов, тем сильнее стимул». Проведя тщательный эмпирический анализ, мы составили подробное описание ответов, которым, как выяснилось, соответствовало пять типов вызова: вызов суровых стран, вызов новых земель, вызов ударов, вызов давления и вызов ущемления. Во всех случаях сформулированный нами закон действовал безоговорочно. Остается установить, есть ли пределы, за которыми данный закон утрачивает силу. Если суровость вызова будет усиливаться до бесконечности, гарантируется ли тем самым бесконечное увеличение и стимула, то есть возможно ли бесконечное увеличение энергии, вложенной в ответ на брошенный вызов? А может быть, наступит такой момент, когда все нарастающая сила вызова даст обратный эффект и сила ответа будет падать? И можно ли достичь такой точки, за которой на вызов, сколь бы силен он ни был, не последует никакой реакции? Если такой точки практически не существует, то формула «Чем сильнее вызов, тем сильнее ответ» истинна; если же такая точка существует, то этот вывод следует определенным образом ограничить. Если на эмпирическом материале удастся установить такое ограничение, то закон примет следующий вид: «Наиболее стимулирующее воздействие оказывает вызов средней силы».

Где же истина? На первый взгляд кажется, что первоначальная формулировка «Чем сильнее вызов, тем сильнее стимул» бесспорна. Во всяком случае, наш эмпирический анализ ее подтверждал. Однако история дает нам ряд примеров, которые мы пока оставили про запас.

Известно, что в ряде мест стимулирующие вызовы отличались своей крайней суровостью, но фактом является и то, что эти случаи объединяет одна общая особенность, которая значительно смягчает суровость испытания, – все эти вызовы исходят только из природной среды. Но при определении общей силы или степени суровости вызова необходимо учитывать вызов не только физического, но также и человеческого окружения. Однако сама пустынность, дикость и необжитость мест, из которых исходит физический вызов, предопределяет тот факт, что вызов внешней человеческой среды будет ослаблен в силу их малолюдности или труднодоступности.

Обратимся к примерам. Мощный вызов бросало Венеции и Голландии море. Однако помимо стимулирующего воздействия, море давало также и защиту от посягательств соседей. Венеция, построенная на низких берегах, изолированная лагунами, была свободна от иностранной военной интервенции почти тысячу лет – с момента ухода франков в 810 г. и до захвата ее французами в 1797 г. [306] Голландия, также окруженная каналами, не знала оккупации почти два столетия – от мирного договора с Испанией 1609 г. до завоевания французскими революционными армиями в 1794-1795 гг. [307]

В этих примерах можно обнаружить элементы «компенсаций», действующих как бы в противовес наиболее сильным вызовам природной сферы. В подтверждение идеи о «компенсаторном» взаимодействии физического и человеческого окружения, рассмотрим еще ряд ситуаций Вызова-и-Ответа. Сначала дополним наш обзор компенсаций, которые дает человеческая сфера при мощном вызове из сферы физической: затем приведем примеры компенсаций за счет физической сферы, когда вызовы – продукт человеческого окружения.