Читать онлайн «История России XVIII-XIX веков». Страница 42

В 1727 г. была, в сущности, ликвидирована петровская система местных учреждений, т. к. была, безусловно, весьма дорогостоящей. На территории только лишь такой административной единицы, как провинция, концентрировалось множество местных учреждений, функции которых на практике взаимно переплетались. Кроме того, были учреждения в губерниях и в дистриктах. Все это после смерти Петра I было подвергнуто пристальному критическому пересмотру, в итоге которого был принят ряд мер.

Прежде всего о войске — тех полках, которые Петр I распределил по селениям и уездам (дистриктам). Полки из крестьянских селений перемещались теперь в города, причем преимущественно приграничные и в хлебородных районах. Полковое начальство было отставлено от сбора подушных денег. Перестроены были и финансовые органы. Штате-конторы подчинили Камер-коллегии, а функции рентмейстера и камерира объединили (остался лишь камерир). В 1727 г. было решено «как надворные суды, так и всех лишних управителей и канцелярии, и конторы камериров, земских комиссаров и прочих тому подобных вовсе отставить». Вальдмейстеры с их конторами были также уничтожены. Короче говоря, система петровских учреждений в провинции, по существу, была ликвидирована. Мотивировка при этом была лишь одна — «в делах непорядки… в даче жалованья напрасные убытки, народу от многих и разных управителей тягости и волокиты». Что же предлагалось теперь взамен? Ответ был также прост: «А понеже прежде сего бывали во всех городех одни воеводы и всякие дела… отправляли одни и были без жалования, и тогда лучшее от одного правление происходило и люди были довольны». Одним словом, воеводская власть, объединявшая все функции управления в одних руках, признавалась более приемлемой. Таким образом, в какой-то мере это был возврат к практике XVII столетия. Количество городов, где «сидели» воеводы, было восстановлено по-старому, т. е. их число заметно увеличилось. Не осталось и следа от едва намечавшегося разделения судебной и исполнительной функций, как и от зарождавшегося самостоятельного управления городского посадского населения, поскольку Главный магистрат был уничтожен, городские магистраты подчинены воеводе, а потом уничтожили и их, сохранив в городах лишь ратуши. Важнейшие уголовные дела посадского населения (тяжба, разбой и убийство) были снова в компетенции одного лишь воеводы. Власть самого воеводы вновь стала единоличной, с 1727 г. так называемые асессоры («товарищи») воеводы были ликвидированы.

Низшие чиновники были лишены теперь жалованья. Им предоставлялась возможность кормиться за счет подношений населения. Так были вновь вызваны к жизни старинные феодальные поборы «хоженое», «езд» и т. п. Большую деградацию, пожалуй, трудно представить. В 1736 г. дело дошло до того, что жалованье оплачивали натурой (китайскими и сибирскими товарами). Исключение составили лишь чиновники Кабинета, Академия наук и, разумеется, иностранцы. Впрочем, с 1739 г. чиновники Петербурга, как и при Петре I, стали получать вдвое больше остальных.

При всем этом областная контрреформа не была сплошным отрицанием. Правда, кое в чем изменения имели позитивный характер и были предприняты отнюдь не во имя срочного исправления тяжелого финансового положения. При всей широте замыслов Петра I вторая областная реформа 1719 г. осталась сооружением, не приведенным в систему. Введя три ранга учреждений (губерния, провинция, уезд), Петр I не привел в порядок их субординацию. Губернские учреждения во многом оказывались лишними либо дублировали центральные инстанции. Создалось такое положение, когда провинциальные органы управления сносились прямо с центральными коллегиями, минуя губернские инстанции, так как подчинялись в равной мере и тем и другим. Камериры, например, подчинялись одновременно и своему воеводе, и губернатору, и Камер-коллегии. Провинциальные воеводы подчинялись губернаторам только по военным делам (рекруты) и в области суда как апелляционной инстанции. Неразбериху вносило и переплетение и смешение функций гражданских органов власти и военной власти в виде полковых дворов, что усиливало путаницу.

Перестройка 1727 г. установила строгую последовательность подчинения: воевода уездный зависел только от провинциального воеводы, а последний подчинялся только воеводе губернскому. Это была строгая иерархия. Центром тяжести, основной ячейкой на местах стала губерния. Полномочия губернатора резко возросли. Он имел теперь даже право утверждения смертных приговоров. В губернии все нити управления сосредоточились в губернском правлении, при котором были полицмейстерская и крепостная конторы, губернский магистрат с таможней и кружечным двором. В провинции воевода возглавлял провинциальную канцелярию с крепостной конторой и провинциальным магистратом, имевшим соответственно таможню и кружечный двор, а также крепостную контору. Наконец, низшим звеном был городовой воевода и соответственно — воеводская канцелярия со своей крепостной конторой, магистратом, таможней и кружечным двором. Причем под началом канцелярии были старосты и десятские в сельской местности, а у городового магистрата — посадский сход. Параллельно шла вертикаль прокурорского надзора, который был восстановлен в 1733 г., потом вновь отменен и снова восстановлен лишь в 1742 г., когда с засильем иностранцев было покончено. Такова была структура местного управления по сути своей. Это положение просуществовало вплоть до областной реформы 1775 г.

Крестьянство встретило подушную подать Петра I упорным сопротивлением, которое обнаружило себя уже при проведении первой ревизии. Жители той или иной местности при прибытии переписчиков либо убегали, либо утаивали часть населения.

Правительство вело жестокую борьбу с укрывавшимися от переписи. В связи с усилением бегства крестьян в Польшу на западных пограничных территориях были установлены специальные заставы для их поимки. Так, на территории только лишь Смоленской губернии и Великолуцкой провинции таких застав насчитывалось свыше 100. Беглые крестьяне подвергались жестоким наказаниям.

Однако к утайке душ прибегали и сами помещики, стремясь тем самым увеличить свои собственные поборы. В начале 20-х гг. систематически издавались указы, санкционировавшие различного рода наказания помещикам, вплоть до наказания кнутом и ссылки на каторгу. Поскольку все эти меры были малоэффективны, то вскоре от них отказались.

Неурожаи, голод, недоимки. Как уже упоминалось, в 1723–1726 гг. перед началом сбора подушных денег обширные территории России постиг неурожай, что резко ухудшило положение крестьян. Уже первый сбор подушного налога дал огромную недоимку (30 %) всей суммы налога.

На 1725 г. правительство вынуждено было понизить подушный оклад до 70 коп., но это не спасало положения. Недобор всей суммы налога вновь составил 30 %. В 1731 г. было жесткое указание собрать недоимки за 3 месяца. В 1732–1733 гг. был запрет переселять крестьян без санкции Камер-коллегии. Из-за страшного неурожая 1733 г. огромные массы крестьян пошли по миру. К 1734 г. недоимка достигла в итоге огромной суммы в 850 тыс. руб. В 1734–1736 гг. Россию вновь потрясли сильные неурожаи. Власти предпринимали немалые усилия по ликвидации голода, но усилия эти были несравнимы с размахом страшной беды. Не было семян, замерла торговля, сникла активность Макарьевской ярмарки. Ростовщики, по словам С. М. Соловьева, взимали чудовищные проценты (12 %, 15 % и даже 20 %). В результате за одну только первую половину 1734 г. недоимка достигла 720 тыс. руб. По данным Военной коллегии, к 1739 г. общая задолженность по подушной подати достигла фантастической цифры — около 5 млн руб., что служит сильнейшим показателем явного разорения крестьянства. В 1739–1740 гг., как уже упоминалось, вновь погибли все озимые. В такой обстановке правительство должно было неоднократно прощать недоимки. Так, треть сборов была отменена на 1727 г., на 1728 г., на 1730 г. В 1735 г. отменили сбор за целых полгода. Наконец, в 1740 г. ежегодный сбор был уменьшен на 17 коп. с души, а в 1742–1743 гг. — на 10 коп. (что составило около 1 млн руб.). После серии тяжелых неурожаев конца 40-х гг. в 1752 г. правительство вынуждено было «простить» всю старую недоимку с 1724 по 1746 г. (что составило около 2,5 млн руб.). К тому же еще в 1741 г. правительство ликвидирует злосчастную Доимочную канцелярию. Вместе с тем в 50-х гг. намечается тенденция к постепенному понижению подушного оклада. В 1751 г. оклад был понижен на 3 коп. с души, такое же понижение было в 1752 г. На 5 коп. понизили оклад 1753 г. и т. д. Впрочем, у этого щедрого жеста царского правительства была довольно мрачная закулисная сторона, но об этом чуть позже.

Нестабильность порядка сбора подушной подати. Важно подчеркнуть, что крайне разорителен был и сам порядок сбора подушной подати. Стремясь сломить сопротивление крестьянства, царское правительство поначалу передало функции сбора подати в руки армии. Стало быть, помимо местных учреждений, подчинявшихся Камер-коллегии, к этому делу были привлечены офицеры полков, расквартированных в той или иной местности. Это повлекло за собой огромные злоупотребления солдат и офицеров.