Читать онлайн «История России с древнейших времен до конца XVII века». Страница 178

Живопись. Русская живопись в XVII в. развивалась сложным путем. С одной стороны, начавшийся процесс «обмирщения» ставил перед художниками новые задачи — отобразить мир и человека во всей их красоте, с другой — живопись была неотделима от религии и находилась под постоянным контролем церкви. Страстными спорами о «живоподобии» в искусстве заполнена вторая половина столетия.

В начале века существуют два художественных направления — «годуновское» и «строгановское». «Годуновский» стиль ориентируется на монументальные традиции, ему присущи дробность, повествовательность, перегруженность деталями. «Строгановская» школа, названная так по имени заказчиков купцов Строгановых, отличалась тщательностью и изысканностью иконного письма. В иконах «строгановского» письма, подобных миниатюрам, внешняя красота, тонкость работы как бы заслоняет внутреннее содержание композиции и персонажей. Наиболее значительными мастерами этой школы были Прокопий Чирин и Назарий Истомин. Работа русских иконописцев восхищала не только соотечественников, но и иностранцев. Павел Алеппский писал: «Иконописцы в этом городе (Москве. — прим. авт.) не имеют себе подобных на лице земли по своему искусству, тонкости кисти и навыку в мастерстве: они изготовляют образки, восхищающие сердце зрителя, где каждый святой или ангел бывают величиной с чечевичное зернышко...».

До 40-х гг. организацию и контроль за деятельностью царских изографов осуществлял Иконный приказ, а затем эти функции перешли к Оружейной палате, которую с 1655 г. возглавлял тонкий ценитель искусства боярин Б. М. Хитрово. В Оружейной палате трудились мастера со всей России и из других стран. В обязанности иконописцев входило не только писание икон и парсун, но и изготовление географических и архитектурных чертежей, планов, полковых знамен, оформление книг и другие художественные работы. У иконописцев была своя специализация: знаменщики, личники, доличники, златописцы, травщики, терщики красок.

На протяжении XVII в. фресковая живопись переживает невиданный подъем. В 30—40-е гг. производятся большие работы по возобновлению старых стенописей Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря (1635), Успенского (1642— 1643) и Архангельского (1652) соборов Московского Кремля. В Успенском соборе под руководством Ивана Паиссеина трудилась артель в 120 человек, собранных из разных городов России. Художниками были созданы 249 сложных композиций и 2066 отдельных лиц. Был выработан метод быстрой работы, при котором различные части композиции писались разными художниками. Роспись Успенского собора стала образцом для стенописей многих других храмов России XVII столетия.

Временем расцвета школы русских иконописцев стали 50—80-е гг. XVII столетия. В этот период в Оружейной палате трудились такие мастера, как Степан Резанец, Иосиф Владимиров, Яков Казанец, Иван Филатьев, Григорий Зиновьев, Федор Козлов, Федор Зубов. Их признанным главой и руководителем с 1664 по 1686 г. был талантливый живописец Симон Ушаков (1626—1686). Именно в кругу Симона Ушакова зарождаются новые представления о живописи и ее предназначении. В 1664 г. Иосиф Владимиров написал «Послание» к Симону Ушакову, своего рода теоретический трактат. Он призывал правдиво следовать натуре, добиваться того, чтобы образ был «живоподобен», художник что «видит или слышит, то и начертывает в образах или лицах и согласно слуху или виденью уподобляет». Искусство должно радовать человека; для Владимирова лучше не иметь никакой иконы, чем иметь с художественной точки зрения «плохописаную», каких немало продавалось по дешевке на рынках. Владимиров одобрительно отзывался о западном искусстве и выступал против сербского архидиакона Иоанна Плешковича, осуждавшего новшества в живописи, в частности приемы светотеневой моделировки ликов, писанные светлыми красками. Художник не должен избегать красоты изображения, поскольку она основывается на изначальной красоте человека, каким его создал Бог. Поэтому библейскую Сусанну следует изображать прекрасной молодой женщиной, Марию в Благовещении — юной красивой девушкой, а младенца Христа — ребенком.

Симон Ушаков в «Слове к люботщателем иконного писания» (1667) изложил свои взгляды на задачи живописи. Он выдвигает в качестве основного критерия подлинности искусства соответствие действительности, «как в жизни бывает». Он считал, что подобно зеркалу, живопись должна отражать мир Божий во всей его красоте. Великая польза «иконотворения» состоит в том, что «образы суть живот памяти, память поживших времен свидетельство, вещание добродетелей, изъявление крепости, мертвых возживление, хвалы и славы безсмертие, живых к подражанию возбуждение, действ воспоминание». Ушаков высказывал намерение создать анатомический атлас для художников.

Позиция Владимирова, Ушакова и их единомышленников подвергалась осуждению со стороны традиционалистов. С особой иронией высказывал свое неприятие новых икон, написанных «по плотскому умыслу», протопоп Аввакум: «...пишут Спасов образ Еммануила, лице одутловато, уста червонная, власы кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, тако же брюхат и толст учинен, лишо сабли той при бедре не написано». Аввакум отстаивал старую иконописную традицию и с точки зрения средневекового мышления был прав. Его идеал — образ святого, которому свойственны «все чувства тончава и измождала от поста, и труда, и всякие им находящие скорби». Принципу «плотскости» Аввакум фактически стремился противопоставить духовную красоту.

Церковные и светские власти также внесли в этот спор свою лепту. Церковный собор 1667 г. строго регламентировал темы и образцы церковной живописи. Находившиеся в Москве патриархи Александрийский Паисий, Антиохийский Макарий и Иоасаф Московский в 1668 г. составили грамоту, в которой писали, что первым художником был сам Бог, художественный образ может быть только подражанием, а само искусство — зеркалом, отражающим дела провидения. В царской грамоте об иконописании 1669 г. рекомендовалось придерживаться старых традиций, ориентироваться на произведения мастеров высокого уровня. На практике соотношение в эстетическом идеале горнего и дольнего складывается не в пользу первого, достаточно сравнить «Троицу» Андрея Рублева и Симона Ушакова.

Время диктовало художникам свои задачи, выдвигая на первый план не божественное, а земное начало в человеке и окружающей его жизни. Определенный отход от старых правил, приближение к повседневности проявилось во фресках церкви Троицы в Никитниках (1652—1653). Предполагают, что в росписи стен принимали участие Симон Ушаков и Иосиф Владимиров. В 1657 г. Ушаков написал для этой церкви икону «Спас Великий архиерей». Особенно прославился художник своими «Нерукотворными Спасами», в которых он использовал светотень, подчеркивающую объемность классически правильного лица. В иконе «Древо Государства Московского — Похвала Богоматери Владимирской» (1668) он представил реалистическое изображение архитектуры Московского Кремля и достоверные портреты Алексея Михайловича и его жены Марии. В 1671 г. Ушаковым была написана икона «Троица», в которой воплотились новые эстетические идеалы. Художник попытался использовать перспективу, показать телесность ангелов, материальность окружающего их мира. Но «горнее», высокодуховное уступило «дольнему», земному, поэтому ушаковская «Троица» несопоставима с рублевской. И. Э. Грабарь назвал живопись Симона Ушакова «искусством компромисса», что еще раз подчеркивает переходный характер эпохи.

Больших успехов достигает искусство стенной росписи в Ярославле, Ростове Великом, Переславле-Залесском, Костроме, Вологде. Ярославские фрески отличает искренний интерес к человеку, его жизни. Росписи на сюжеты Священного Писания превращаются в бытовой жанр, понятный рассказ о жизни простых людей. В ярославской церкви Ильи Пророка (1681) работала артель из пятнадцати мастеров, во главе которых стояли Гурий Никитин и Сила Савин. Некоторые фрески навеяны гравюрами известного в России издания голландской Библии Яна Фишера-Пискатора. Но у ярославских художников они получили истинно русское понимание: в сцене жатвы запечатлен типично русский пейзаж и фигуры косцов в русских рубахах, Каин пашет русской сохой, жених и невеста в сцене «Брак в Кане» одеты в русские свадебные наряды. На стенах храма Иоанна Предтечи (1694—1695) в Ярославле Дмитрий Плеханов с товарищами изобразили на фресках танцующую Саломею, нагую Вирсавию. Фрески ростовских храмов дышат изяществом, легкостью, динамичностью, переливами красок чистых цветов. Стенописи XVII в. испытали влияние городской, посадской культуры с ее светскими, демократическими тенденциями.

Интерес к человеческой личности вызвал появление «парсуны» (от лат. persona — личность), портретное изображение реального лица. В первой половине столетия парсуны писались в иконописной манере на доске яичными красками (копенгагенский портрет Ивана Грозного, парсуна М. В. СкопинаШуйского). В последние десятилетия века изображения портретируемых становятся более реалистичными (парсуны Алексея Михайловича, Федора Алексеевича, стольника Годунова, патриарха Никона, боярина Л. К. Нарышкина). Парсуны стали писать на холсте маслом. Парсуна является первым светским жанром в древнерусской живописи, отразившим традиции и новации в изобразительном искусстве рубежа веков.