Читать онлайн «Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел второй: 1654-1667». Страница 27

Прошло уже более восьми месяцев, как отправлено было Никоном с Мануилом греком послание к Цареградскому патриарху Паисию по вопросам церковным, но ответа не было. В Москве могли подумать, что или послание не доставлено по назначению при затруднительности тогдашних сообщений с Константинополем, или сам Паисий уже свержен с кафедры при тогдашней постоянной смене Цареградских патриархов. Как бы, впрочем, ни было, только Никон решился, не дождавшись ответа из Царьграда, созвать в Москве новый Собор. Об этом Соборе сохранилось два современных, хотя и весьма кратких, сказания. Первое принадлежит архидиакону Павлу Алеппскому и драгоценно потому особенно, что ясно обозначает время, когда происходил Собор. Собор происходил, по свидетельству Павла, в продолжение пятой седмицы Великого поста (которая в 1655 г. обнимала числа с 25 по 31 марта). И это свидетельство тем несомненнее, что Павел вел как бы дневник событий, более или менее касавшихся его отца, патриарха Макария, со времени прибытия его в Москву и описал в своем сочинении как то, что случилось замечательного прежде этой пятой седмицы Великого поста, так и то, что совершилось после. О самом Соборе Павел передает следующее: «Собор созван был по тому случаю, что наш владыка (Макарий) обратил внимание Никона на разные новины и недостатки в их церковных обрядах. Ибо русские а) совершают литургию не на антиминсе, как мы, с изображениями и частицею св. мощей, а просто на куске белого холста; б) из просфоры, назначенной для Агнца, вынимают не девять частиц, а только четыре; в) в Символе веры делают ошибочные изменения; г) прикладываются к иконам только раз или два в году; д) не раздают в церкви антидора; е) ошибочно творят знамение креста, слагая для того персты не так, как должно; ж) ошибочно думают о крещении поляков, полагая, что их нужно во второй раз крестить (при обращении в православие). На этом же Соборе были рассматриваемы и другие недостатки в (русских) обрядах и церемониях. Патриарх Московский вообще много слушался советов нашего владыки и в настоящем случае перевел с греческого языка на русский Служебник так хорошо и с такими пояснениями, что, кажется, и дети могли понимать теперь смысл греческих обрядов. Этого перевода Никон напечатал несколько тысяч экземпляров и разослал их по всем церквам страны. Велел также напечатать более 15000 антиминсов с свящ. изображениями и, вложив в них частицы св. мощей, разослал по всем церквам... В заключение отцы Собора объявили, что вторичное крещение поляков незаконно, опираясь на мнение нашего владыки патриарха и на постановления, заключающиеся в Евхологии и Номоканоне, так как поляки веруют и крещаются во Св. Троицу и не настолько разнятся от нас, как прочие еретики и лютеране, наприм. шведы, англичане, венгры и другие франкские секты, которые не соблюдают постов, не поклоняются иконам, не творят на себе крестного знамения и пр. Никон, любя все греческое, с жаром принялся за такие исправления и говорил на Соборе присутствовавшим архиереям, настоятелям монастырей и пресвитерам: „Я сам русский и сын русского, но моя вера и убеждения греческие“. На это некоторые из членов высшего духовенства с покорностию отвечали: „Вера, дарованная нам Христом, ее обряды и таинства, все это пришло к нам с Востока“. Но другие – так как во всяком народе бывают люди упрямые и непокорные – молчали, скрывая свое неудовольствие, и говорили в самих себе: „Не хотим делать изменений ни в наших книгах, ни в наших обрядах и церемониях, принятых нами исстари“.

Только эти недовольные не имели смелости говорить открыто, зная, как трудно выдержать гнев патриарха, как поступил он с епископом Коломенским, которого сослал в заточение. Согласившись с мнением Собора о незаконности перекрещивания поляков, Никон тут же передал нашему владыке патриарху шесть священников, приведенных в плен из Польши», как видно из описания, униатских, которых потом Антиохийский первосвятитель и присоединил всех к православной Церкви не чрез крещение, а чрез миропомазание.

Другое современное сказание об этом Московском Соборе находится в предисловии к Служебнику, напечатанному патриархом Никоном. Здесь говорится, что на Соборе присутствовали три патриарха, Московский Никон, Антиохийский Макарий и Сербский Гавриил, «с митрополиты и архиепископы, со архимандриты и игумены и со всем освященным Собором». Ни о царе, ни о епископах не упомянуто, потому что царь незадолго до Собора, 11 марта, в воскресенье второй седмицы Великого поста, уехал на войну, а епископ единственной тогда у нас епископии – Коломенский Павел еще в прошлом году был низложен и сослан в заточение, преемник же ему еще не был назначен. Далее говорится, что на Соборе занимались рассмотрением древних греческих и славянских рукописных книг, к которым Антиохийский патриарх Макарий присовокупил и свой Служебник и другие книги, и «обретоша древния греческия с ветхими славенскими книгами во всем согласующася; в новых же московских печатных книгах с греческими же и славенскими древними, многая несогласия и погрешения». Необходимо допустить, что хотя Собор продолжался и целую неделю, но такое сличение древних книг с новопечатными московскими сделано было не на самом Соборе, а предварительно было подготовлено учеными справщиками Епифанием Славинецким, Арсением Греком и другими, на Соборе же было только прочитано или показано отцам и проверено ими. Наконец, говорится, что Собор, избравши из всех книг одну – Служебник, и «во всем справя, и согласну сотворя древним греческим и славенским», повелел напечатать ее в Москве и вместе узаконил исправить согласно с древними греческими и славянскими книгами и прочие богослужебные книги, в которых обретаются погрешности. Разумеется, что и исправление Служебника было подготовлено прежде справщиками, а на Соборе только рассмотрено, проверено и одобрено. Но справедливость требует заметить, что в изложенном нами сказании о Соборе 1655 г. допущена хронологическая ошибка: именно говорится, будто Собор происходил уже после того, как царем и Никоном получено было ответное соборное послание от Цареградского патриарха Паисия на посланные ему вопросы, и будто это послание было даже прочитано при открытии Собора вместе с Уложением Московского Собора 1654 г. Этого не могло быть, потому что, как сейчас увидим, означенное послание было доставлено в Москву спустя более месяца по окончании рассматриваемого нами Собора. Вообще, составитель предисловия к никоновскому Служебнику, которое вместе с Служебником было напечатано уже по получении соборного послания от патриарха Паисия, стараясь с возможною краткостию изложить все начавшееся дело исправления церковных книг, мало заботился о хронологической точности и не везде соблюл порядок событий: говорит, например, будто царь и Никон, только получив и прочитав соборное послание, или деяние, от патриарха Паисия, «изволиша» отправить старца Арсения Суханова на Афонскую гору за греческими книгами, между тем как Арсений послан был туда еще в начале 1654 г., а в начале 1655 г. уже возвратился в Москву.

К 1 мая 1655 г. приехал в Путивль грек Мануил Константинов, тот самый, с которым в прошлом году послана была из Москвы грамота к Цареградскому патриарху Паисию по церковным вопросам. Из Путивля Мануил поспешил в Смоленск, чтобы представиться находившемуся там государю, а оттуда прибыл в Москву и 15 мая в Посольском приказе показал: послал его, Мануила, к государю царю Алексею Михайловичу и к святейшему патриарху Никону Цареградский патриарх Паисий «с грамотами, и соборною книгою, и о надобных государевых делех с изустным приказом». Выехал он из Царьграда в 27-й день минувшего декабря (т. е. 1654 г.), и хотя патриарх велел ему ехать наспех, но «за воинскими людьми ему поспешить было не мочно», и пр. Грамота Паисия к царю, которую привез Мануил, писана была 20 декабря 1654 г. В ней после обычных приветствий Паисий сначала извещал царя, что «получил грамоту от святейшего Никона и от священного Собора кафолической Церкви с вопросами о том, что потребно для православных христиан». Затем просил у царя извинения, что «о церковных потребах, о которых писал святейший Никон, позамешкал: вскоре учинить то было невозможно одному без священного Собора, а архиереи по дальности расстояний скоро прийти не могли». Наконец, говорил: «Как только свящ. Собор к нам сошелся, мы то святое дело о церковных потребах рассудили и совершили и теперь посылаем того же Мануила к Вам „с Вашими царскими и святительскими потребами“. Из этих подлинных и несомненных документов очевидно, что ответное послание патриарха Паисия, или, точнее, соборное деяние, соборная книга, было получено в Москве только 15 мая 1655 г., следовательно, спустя полтора месяца после Московского Собора, происходившего в конце марта. Впрочем, хотя послание Паисия получено в Москве и после означенного Собора, оно от того нисколько не потеряло своей силы и значения. Оно послужило, с одной стороны, новым подкреплением и оправданием решений этого Собора, а с другой – новою опорою и побуждением для Никона к ревностному продолжению начатого им дела. И потому заслуживает полного нашего внимания.