Читать онлайн «Сочинения». Страница 41

62

В семействе хроник Симеона Логофета (см. соответствующий раздел) говорится, что весть о нападении застигла императора у Мавропотама («Черной реки»); судя по артиклю мужского рода, стоящему в лучших рукописях, это скорее гидроним, чем топоним. В 844 г. при Мавропотаме крупным поражением окончился поход на арабов логофета Феоктиста [Theoph. Cont. IV.39]. С Мавропотамом отождествлялись разные реки: а) Мелас («Черная») на Херсонесе Фракийском, впадающая в Эгейское море (Strabo. Geogr. VIIa.1.53) [Bayer G.S. De Russorum prima expeditione Constantinopolitana // Commentarii Academiae Scientiarum Petropolitanae. T. VI (1732–1733). 1738. P. 373]; б) Мелас, приток р. Атирас, впадающей в Пропонтиду в заливе Чекмедье (в 6 часах пешего пути на юго–восток от Константинополя) [Wilken Fr. U ber die Verha ltnisse der Russen zum byzantinischen Reiche in dem Zeitraume vom neunten bis zum zwo lften Jahrhundert // Abh. d. hist. — phil. Kl. d. ko nigl. Akad. der Wiss. zu Berlin aus dem J. 1829. B., 1832. S. 83–87]; в) Мелас, приток Сангария, некогда впадавшая в него через оз. Собандия к востоку от Никомидии (ныне р. Чарк–су, не связанная с Сангарием) [Vasiliev A. Byzance et les Arabes…. P. 196. Note 2 (Примечание Анри Грегуара)]; г) Мелас (тюрк. Кара–су «Черная вода»), левый приток Галиса (Кызыл–ырмак) к северу от горы Аргея (Эрдохья–даг) в Каппадокии [Strabo. Geogr. XII.2.8; Васильев. Византия и арабы… С. 155. Примеч. 2; Vasiliev A. The Rusian Attack… P. 195–196]. Первые две гипотезы не получили признания. Слова Фотия о «дальних» трудах императора «за рубежом» империи Васильев не без основания считает подтверждением дальней локализации Мавропотама — в Каппадокии [Vasiliev A. The Rusian Attack… P. 196] (слово makroUj можно понять и как «длительные» [Phot. Hom. P. 89], но и это означает, что император был достаточно далеко). Соглашаясь с Васильевым и Манго [Phot. Hom. P. 80], принимаем, что к моменту нападения руси Михаил с армиями находился в Каппадокии: это значит, что от столицы его отделяло более 500 километров — около месяца обычного пути и не менее недели спешного.

В слове «скифское» некоторые исследователи видят указание на именно славянское, а не скандинавское происхождение нападавших [Левченко. Фальсификация, 153; Он же. Очерки, 43]. Впрочем, этот античный этноним в византийской литературе приобрел характер довольно расплывчатого этногеографического термина и мог применяться как указание на любых варваров, причем не только из Северного Причерноморья [Phot. Hom. P. 89. Note 43]; любопытно отметить, что «варварским и скифским наречием» во времена Фотия могла быть названа даже латынь: именно так именует этот язык император Михаил III в послании к папе Николаю I, который был оскорблен таким высокомерием греков (PL. T. 119. Col. 930, 932).

Враги внезапно явились (™xerpUsan «выползли») прямо перед воротами города: яркий образ, рисуемый очевидцем (ср. выше ком. 8).

Видимо, в момент нападения в столице отсутствовала императорская флотилия (в то время она состояла из нескольких сот судов) [о византийском флоте см.: Ahrweiler H. Byzance et la mer. Paris, 1966]. Корабли могли отправиться в экспедицию против критских арабов или в Италию [Bury J.B. A History… P. 421]; по мнению К. де Боора, флот под командованием эпарха Никиты Оорифы оставался в Константинополе, но находился в запущенном состоянии и оказался не в состоянии противостоять врагам [De Boor C. Der Angriff der Rhos auf Byzanz // BZ. 1895. Bd. 4. S. 456–457]. См. также ком. 9 к разделу СЛ.

Текст труден для понимания и, возможно, не вполне исправен. По всей видимости, речь идет о жителях Константинополя, которых нападение застало на загородных виллах. Как видно, нападение было столь стремительно и неожиданно, что обитатели богатых предместий не успели бежать под защиту городских стен. Не вполне ясно упоминание о «варварском законе» и «жребии», по которому избирался тип казни жертв.

Букв. «войско без военачальника» [ср. Procop. Bell. II.25: ?strat»ghto… te ka? ?taktoi (о воинах, занявшихся грабежом); Ibid. IV.15: ?fronoi ka? ?strat»ghtoi (о мятежниках) и т. д.]. Едва ли следует понимать этот эпитет у Фотия как указание на отсутствие вождя (или вождей) [Vasiliev A. The Rusian Attack… P. 181]: скорее, это выражение подчеркивает неуправляемость варварской толпы, которой чуждо четкое военное руководство [ср. Mich. Psell. Chronogr. VII.20: tO ?strat»ghton (о бездарном командовании Романа Диогена)]. Схожую характеристику дает войску «скифских народов» (тюрок) и «склавов и антов» (славян) «Стратигикон Маврикия» (конец VI в.): T¦ Skuqik¦ ?qnh mi©j e«sin, ?j e«pe‹n, ?nastrofAj te ka? t?xewj polUarc? te ka? ?pr?gmona … ”Anarca d? ka? mis?llhla Onta, oUd? t?xin gineskousin «Скифские народы в одной, так сказать, атаке и строю являются многоначальными и беззаботными… Будучи безначальными и ненавидя друг друга, они не знают строя» [Mauricii Strateg., XI 2, 4].

«Рабское» вооружение говорит о его примитивности в глазах византийцев. Ряд исследователей считают это место подтверждающим славянское происхождение нападавших [см., например: Сахаров А.Н. Дипломатия древней Руси. М., 1980. С. 81], однако подобное заключение исходит из предпосылки слабого развития оружейного дела у древних славян по сравнению с другими народами, что едва ли можно признать обоснованным. Останавливаясь на термине «рабский», В.Пери указывает на относящееся приблизительно к той же эпохе появление у лат. слова sclavus/slavus (‘славянин’) значения «раб» (ср.: англ. slave, нем. Sklave, франц. esclave) [Peri V. La brama e lo zelo della Fede del popolo chiamato «Rhos» // HUS. 1988/89. Vol. 12–13. P. 125]; отметим, однако, что в византийской литературе (в отличие от европейской и арабской) соотнесение славян с рабами не получило сколь–нибудь заметного распространения.

В оригинале обыгрывается омонимия греч. •emh «сила» и `Remh «Рим», наследниками которого считали себя ромеи–византийцы.

Парентетическое восклицание [Phot. Hom. P. 91. Note 62].

Возможно, Фотий намекает на отсутствие в тот момент у Империи внешних союзников.

Речь идет, конечно же, о константинопольском храме Святой Софии.

Вряд ли этот эпитет библейского Содома следует сопоставлять с размерами самого Константинополя: скорее всего «десятитысячный» город здесь значит просто огромный.

Часто употребляемое в христианской литературе выражение, символизирующее сотворение Богом всего сущего.

Подчеркнуто единство Ветхого и Нового Заветов: единый Господь Бог у Моисея с Авраамом и у христиан.

Дж.Уортли предположил, что вторая гомилия «На нашествие росов» была произнесена Фотием в воскресенье 4 августа 860 г., через шесть с половиной недель после нападения во вторник 18 июня (Wortley J. The Date of Photius’ Fourth Homily // BSl. 1970. T. 31. P. 50–53). Впрочем, продолжительность осады Константинополя может быть определена лишь гипотетически.

Неожиданный характер нападения подчеркивается и в первой гомилии (см.: Г1, ком. 19, 28, 30). Вестники об опасности, если и прибыли в Византию, то слишком поздно. В связи с этим возникает вопрос — которым, как видим, задавался и сам Фотий, — почему власти своевременно не узнали о готовящемся нападении столь крупных военных сил? Возможно, в это время в Византии система оповещения о движении русских судов в Черное море, существовавшая в X в., еще только налаживалась: фема Климаты с центром в Херсонесе была образована для защиты от неких не названных по имени усилившихся врагов при императоре Феофиле в 30–х годах IX в.

Очевидно, первое столкновение с воинственными северными варварами произвело на жителей Константинополя сильное впечатление; о необъяснимых для византийцев жестокостях и массовых убийствах свидетельствует и «Житие Игнатия» (см. раздел ЖИ).

Принятая С.Аристархисом конъектура А.Наука mhd? [NnOmati] … ginowskOmenon ”неизвестное [по имени]» едва ли оправдана. Здесь и далее Фотий делает упор не на полную неизвестность напавшего народа, но на его безвестность; поэтому для того, чтобы считать, что русь была совершенно незнакома Фотию и его аудитории, в тексте гомилий нет никаких оснований: напротив, патриарх не только осведомлен о местах обитания руси, но и постоянно говорит о малозначительности в прошлом этого народа как о вещи общеизвестной.

Указание на вероятные контакты нападавших с империей до набега.

В этом замысловатом пассаже Фотий, видимо, прибегает к медицинской терминологии, чтобы иносказательно обличить паралич военных властей, оказавшихся не в состоянии защитить мирных жителей.

По мнению Манго, в данном контексте ?nar…qmhton ?qnoj означает не ”народ, которому нет счета, бесчисленный», но ”народ, с которым не считаются, не берущийся в расчет, маловажный». Ср.: Euripid. Ion, 837; Idem. Helena, 1679; Scholia ad Theocr. XIV.48 (оракул советует жителям Мегары быть oUt' ™n lOgJ, oUt' ™n ?riqmu [Phot. Hom. P. 98. Note. 12].